"А КОЛЛЕГИ МЕНЯ ТАК И НЕ ПРОВЕДАЛИ..."

В ту ночь Евгении снился сон. Ее придавила огромная серая глыба. Вскрикнув, женщина проснулась. Выросшая в российской глубинке, она искренне верила, что сновидения под пятницу сбываются. О ночном кошмаре рассказала мужу. Тот лишь посмеялся и, чмокнув жену в щеку, поспешил на работу.

А В ПОЛДЕНЬ СОН СБЫЛСЯ...

С утра над Москвой зарядил дождь со снегом. Юрий Нехорошков, готовясь со своей бригадой монтажников-высотников заступить на смену, сказал главному инженеру Виктору Михальченко, что непогоду лучше переждать. Тот идею не поддержал. Во-первых, до сдачи объекта по плану оставалось всего два дня, во-вторых, управление уже отрапортовалось о "досрочном выполнении" и уже настроилось на премиальные.

Ребята с неохотой двинулись на объект. Напарник Юрия, Петр Николаев, тихо матернулся и крикнул ребятам, чтобы отпускали трос. Тут же подцепили балку весом больше полтонны, и та со скрежетом поползла вверх. В следующую минуту что-то тяжелое пригвоздило Юрия на месте, а Петр не успел сделать и шага, как на него рухнула балка.

Помощь медиков Петру Николаеву уже не понадобилась. Вызвали администрацию, о чем-то кричал, бегая взад-вперед, Михальченко, а Юрий, сидя чуть поодаль на корточках, плакал и потирал ушибленные ноги. Вечером рассказал жене о случившемся, она вздыхала, хмурила лоб -- не нравились синюшные стопы мужа... Утром Юрий подняться не смог.

ПАЛАТА №27

В хирургическое отделение московской клиники №47 Юрия доставила "скорая". Первую операцию -- ампутацию ступней -- сделали 31 декабря 1995 года, через неделю -- вторую, но непонятная хворь ползла выше. Через две недели Нехорошкова перевели в институт Склифосовского, где ампутировали полностью обе ноги.

Приходила жена. Юрий видел, что она едва держится, чтобы не заплакать, читала письма от дочери Тани из Киева, говорила, что как только он поправится, поедут к внукам.

-- А тебя с работы не проведывали? -- наконец решилась спросить. Юрий покачал головой.

"Представители администрации" с букетом цветов и парочкой апельсинов явились, когда Юрия готовили к выписке. Виктор Михальченко присел на краешек постели, со смехом рассказывал о последней рыбалке, потом вдруг выложил бумаги на больничную тумбочку.

-- Ты вот что, брат... Нехорошие у нас дела. Уголовное дело на меня хотят навесить, -- сказал, не пряча взгляд. -- Из-за вашей с Петькой нерасторопности. Ну, да царствие ему небесное. Ребятки сказали, что я вас заставил в тот день работать. Не хотели -- отказались бы, мне от премии ни холодно, ни жарко. Кстати, -- достал конверт, -- это твоя доля...

Главный инженер говорил о чем-то еще, Юрий его уже не слушал. Отчего-то именно сейчас вспомнил, что 27 лет, именно столько, сколько он отдал "Ленпроммонтажу" (сразу после техникума пришел по распределению и остался), они были с Виктором друзьями. Рыбачили, дружили семьями, собирались по поводу и без...

-- Вот что, здоровье тебе не вернет никто, а я ведь, если останусь на свободе, до конца дней и тебя, и внуков твоих обеспечу, -- выпалил Виктор. -- Квартирой, деньгами. И на протезы не поскуплюсь. Подпиши. Мол, претензий не имеешь, выпивши был, ну и...

-- Я подпишу, -- кивнул Юрий. -- Мне самому ни от тебя, ни от конторы ничего не надо. А вот Жене квартиру бы. Немолодые, а все по общежитиям.

-- Какой разговор! -- вздохнул Михальченко. Больше Юрий главного инженера не видел, не дождалась и Евгения обещанного -- свалил ее сердечный приступ, в больнице и умерла.

"С ТЕХ ПОР МОСКВУ Я НЕВЗЛЮБИЛ"

Следователь приходил трижды, задавал один и тот же вопрос, видно, что-то ему не нравилось в этой истории. Юрий отвечал, думая о другом: денег едва хватило на скромные похороны жены, а до первой пенсии по инвалидности оставался месяц.

-- Татьяна с малышами приехать смогла только через четыре месяца, -- рассказывает Юрий. -- Оказалось, Женя, жалея дочь, ничего о случившемся ей не говорила. Собственно, я тоже не жаловался, но ведь в Москве с ее ценами и моей пенсией выжить просто невозможно. Вообще, после случившегося я этот город невзлюбил. В Украине не только климат мягче, но и люди добрее. Вот сижу, -- кивает в сторону жестяной коробки, -- собираю милостыню, а ведь когда-то строил телебашни, даже Останкинскую... Забрать-то дочка меня забрала, и только уже здесь в Киеве рассказала о своих проблемах. Полгода назад ее сократили, почти сразу ушел муж. Старшей внучке четыре года, младшей -- два с половиной. Как жить? Больше месяца я в Киеве. Решил пойти в райадминистрацию Ватутинского района -- попрошу разрешения остаться здесь, -- Юрий Николаевич докуривает сигарету, благодарит женщину, подавшую мелочь. -- Не думайте, что я собираюсь злоупотреблять добротой киевлян. Пообвыкнусь, поищу работу. Уверен, киевляне поймут и помогут...