ПОЧЕМУ СЖИГАЮТ ШЕДЕВРЫ?

В залах Выставочного центра "Андреевский спуск" развернута экспозиция "Видатнi майстри закарпатської школи живопису ХХ-го столiття". Уникальное собрание более ста картин позволяет проследить искания блестящей плеяды мастеров, начиная с 20-х и до 80-х годов нашего века. Впервые выставляются работы основателя Закарпатской школы живописи, Адальберта Эрделли, и его учеников: замечательного колориста Андрея Коцки, экспрессиониста Эрнеста Контратовича, монументалиста Борецкого, реалиста Осипа Бокшая, многогранного живописца Федора Манайло, мастера жанровых композиций Гаврилы Глюка. Долгое время картины этих мастеров хранились в музеях, запасниках Ужгородской картинной галереи, частных коллекциях.

Закарпатская школа живописи стремительно достигла высочайшего уровня. Этому способствовали как блестящее европейское образование художников, их ориентация на Запад, таки своеобразная "герметичность" культурной среды края, входящего в состав Австро-Венгрии. Художники, не испорченные цензурой соцреализма, сформировали свой неповторимый почерк, смело экспериментировали с цветом. На полотнах Коцки образы молодых женщин, пышущих здоровьем и красотой, напоминают гобелены, сотканные из ангорского пуха. Пейзажи Габды и Кашшая словно излучают нежное матовое сияние. Даже их работы периода соцреализма уникальные. Это шедевры, воспевающие Любовь.

В экспозиции представлены двадцать шесть полотен Адальберта Эрделли. Его картины полны прозрачного воздуха, нежности и живого дыхания пастельных тонов, необычных для традиционной декоративной живописи. Получив образование в Мюнхене, с конца 20-х годов художник жил в Париже, участвовал в совместных выставках с близкими ему по духу Бонаром, Дереном, Дюфи, изучал творчество Матисса, Марке. Работы Эрделли относят к школе Сезанна, несомненно и влияние на него Пабло Пикассо.

История Федора Манайло чем-то напоминает эпизод из романа Соммерсета Моэма "Луна и грош", где некий художник Стрикленд сжег свою хижину, расписанную картинами. (Писатель использовал реальный факт -- событие последних дней жизни Поля Гогена. Никем не понятый, не признанный, смертельно больной проказой, перед самой смертью Гоген пришел к мысли, что человечество не способно понять его творчество, и приказал жене-туземке уничтожить его работы вместе со своим телом.) История закарпатского мастера, к счастью, не столь трагична. Не желая испытывать на себе "прелести" совкового террора, Федор Манайло сжег свои произведения, до понимания которых, возможно, доросли бы потомки.