СЕРГЕЙ ЯСТРЖЕМБСКИЙ: "ПОЛИТИКА --ЭТО НЕ АКВАРИУМ, В КОТОРОМ ВИДНО ВСЕ, ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ"

На днях в Москве разразился громкий политический скандал. Лидеры блока "Отечество-вся Россия" обвинили Кремль в подкупе кандидатов в депутаты Государственной Думы от ОВР с целью развалить федеральный список блока. Дело в том, что по закону в случае, если из списка предвыборного блока выходит 4-я часть кандидатов, весь блок снимается с предвыборной дистанции. Что стоит за этими событиями? О некоторых коллизиях московской политики с нашим корреспондентом беседует Сергей Ястржембский, бывший пресс-секретарь Президента России, а ныне вице-премьер правительства Москвы.

-- Сергей Владимирович, прошел год после Вашей отставки с должности пресс-секретаря, заместителя руководителя администрации президента России. Напомните, пожалуйста, в чем же были истинные причины Вашей отставки?

-- В тот период страна окунулась в пучину острейшего политического кризиса, и после дефолта, в котором Россия оказалась в результате деятельности правительства Кириенко, была попытка со стороны Кремля дважды провести кандидатуру Черномырдина через Государственную Думу. Дума энергично сопротивлялась. Президент собирался и в третий раз вносить эту же кандидатуру. И в этот момент часть руководства администрации президента, в том числе и я, предложил на пост премьера кандидатуру Юрия Лужкова. Это не совпало тогда с точкой зрения руководителя администрации президента, ну и в результате кто-то остался, а кто-то ушел.

-- У Вас было много предложений, а почему Вы избрали именно работу в Московском правительстве?

-- Правительство Москвы -- это очень интересное место приложения сил, способностей, возможностей. Потому что Москва как регион сопоставима, наверное, со многими государствами. Это огромный потенциал, большое население, политическая значимость. И когда поступило предложение прийти в команду Юрия Лужкова, я с удовольствием его принял.

-- Когда Вы работали в Кремле и вели пресс-конференции, я часто видела, что Вы как бы что-то не договариваете. Почему?

-- Политика по своему жанру имеет свои внутренние ограничители, и те люди, которые занимаются государственной политикой, не могут быть шоуменами, они должны следить за своей речью, за своими мыслями. Эти люди не могут быть как бы аквариумом, к которому можно подойти и рассмотреть все, что там происходит.

-- Работая по связям с регионами, Вы ощущаете противостояние между Москвой и периферией? Оно действительно существует?

-- В текущей работе, в конкретных каких-то наших делах мы ощущаем не противостояние, а взаимодействие, огромную заинтересованность регионов в сотрудничестве.

-- Откуда же тогда берутся слухи на страницах газет в электронных СМИ о противостоянии?

-- Сейчас, в условиях информационной войны, которая ведется прежде всего государственными телеканалами и группой СМИ Бориса Березовского против мэра Москвы, против блока "Отечество-Вся Россия", мы видим какое количество различных информационных "уток" выпускается в электронное и печатное медийное пространство. С другой стороны, существуют и некие стереотипы и представления, которые унаследованы не только из советского периода, но, скажем, из более дальних пластов истории. Не секрет, что во многих странах мира к столицам относятся по-особому. Предвзято, с особой ревностью, хотя в общем-то не секрет, что, наверное, добрая половина населения столицы, -- это люди, которые вчера еще пришли из регионов в столицу, пробившись, проявив себя в экономике, в бизнесе, в культуре, в средствах массовой информации. Поэтому столица -- это продолжение регионов, а регионы -- это продолжение столицы. Здесь трудно провести какую-то китайскую или берлинскую стену.

-- А что Вы лично чувствуете, когда слушаете выступление тех же Доренко, Леонтьева, Сванидзе по поводу деятельности Лужкова?

-- Они все разные. Нельзя сказать, что все три так называемых телевизионных киллера работают в одной стилистике.

-- Как Вы их лихо назвали.

-- Так называют их многие. Я думаю, что настоящим киллером там является только один. Это Доренко. Сванидзе работает в иной тональности. Гораздо более завуалировано и тонко, более умно. Доренко идет напролом, и, скажем, его передачи у меня часто просто вызывают чувство брезгливости и недоумения, почему по государственному телеканалу, который оплачивается российскими налогоплательщиками, в эфирное время, когда еще многие дети не спят, показывают откровенную мерзость или показывают кадры, например, связанные с действиями чеченских террористов против заложников, которые шокируют общественное мнение. Существуют определенные пределы, через которые переступать не стоило бы.
-- У Вас есть большой опыт в работе с президентом. Как реагирует президент на определенную информацию, как реагирует на определенные информационные службы?

-- Если обращаться к моему опыту, то мы в тот период сталкивались прежде всего с большим количеством слухов по поводу здоровья или нездоровья президента. И для нас важно было заранее, заблаговременно, хотя бы за полчаса до того, как иная информация или дезинформация пойдет в эфир, например, на радиостанции, или накануне появления публикации, превентивно среагировать на ее появление, погасив тем самым эффект от появления этой информации. Иногда, и довольно часто, приходилось действовать постфактум, то есть после уже запущенного слуха. Тогда нужно реагировать как можно быстрее, чтобы не было паузы, чтобы не образовался вакуум в информационном пространстве. Если появилась информация, нужно сразу же дать контринформацию, погасить нежелательный для власти слух, развеять сомнение, развенчать усилия тех, кто хочет поставить вас в тяжелое положение.

-- Как Вы относитесь к слухам о том, что в администрации Ельцина негативно оценивают действия Лужкова? Вы ведь хорошо знаете окружение президента и можете дать оценку.

-- Все-таки нужны нюансы в позиции администрации президента в отношении Лужкова. Администрация президента до недавнего времени нарочито подчеркивала, что Лужков как мэр действует очень эффективно, правительство Москвы безусловно справляется со своими задачами, и что Лужков является мэром, на которого равняются многие. Это можно проследить по тем приветственным адресам, скажем, которые направлялись из администрации президента мэру по различным случаям. В то же время к Лужкову как к лидеру движения "Отечества" явно существует предвзятое отношение, которое культивировалось на протяжении последних месяцев, и сегодня вылилось в общем-то в самую настоящую антилужковскую информационную войну. Поэтому можно сказать, что на сегодняшний день, особенно после выдвижения на пост мэра кандидатур, поддержанных Кремлем, - имеются в виду Кириенко и Бородин - эта война с общефедерального масштаба распространилась и на городской уровень.

-- А не кажется ли Вам, что эта война как раз началась с Вашим приходом в команду Лужкова?

-- Я думаю, Вы очень переоцениваете значение моего перехода в команду Лужкова. Просто я перешел в тот период, когда уже, наверное, обозначился четкий водораздел между администрацией президента и мэром Москвы, и этот водораздел как раз углубился после того, как администрация президента отказалась поддержать кандидатуру Лужкова на пост премьера России. Дальше, развитие событий напоминало снежный ком, катящийся с горы.

-- А если Лужков не одержит победу на выборах мэра, Вы продолжите свою деятельность в московском правительстве?

-- У меня нет никаких сомнений в том, что мэр победит на выборах, что Москва поддержит своего мэра, который для Москвы сделал очень много и сделает еще больше. Причем я уверен, что исход выборов определится в первом туре.

-- В 1997 году Вы заявляли, что Борис Ельцин имеет право баллотироваться на третий срок. Вы изменили свое мнение или нет?

-- В тот период действительно была у нас такая линия в администрации президента. Во-первых, с юридической точки зрения этот вопрос не был прописан окончательно. Не было тогда еще вердикта Конституционного суда на сей счет. Было довольно много еще впереди времени для президента, для пребывания его на этом посту. Мы видели, что атака коммунистов на президента -- особенно это проявлялось в Государственной Думе -- постоянно разворачивалась, и тогда все шло к импичменту. Было принято решение поддержать такую вроде напряженность прежде всего среди оппозиции, среди коммунистов, выдвигая вот эту самую гипотезу, которая юридически была корректна в тот период, о возможности для президента вновь бааллотироваться на высший пост в России, поскольку Конституция, если ее читать буквально, не запрещает этого. И мы эту линию выдерживали, и каждое такое наше заявление в тот период -- не только мое, но и моих коллег по администрации президента, -- вызывало моментально гневную отповедь и нервную реакцию со стороны оппозиции. То есть мы достигали той цели, которую перед собой ставили. А сейчас вроде бы все в этом вопросе прояснено самим президентом, так что нечего комментировать.

-- Многие женщины, считают Вас секс-символом сегодняшней политической тусовки в России. Что Вы думаете об этом?

-- Должен сказать, что вопрос -- не по адресу. Уж лучше, наверное, его адресовать тем, кто подобные характеристики дает. Каким уродился, таким и воспринимайте.

-- По-вашему, политика и нормальные человеческие эмоции несовместны?

-- Наоборот. Должны быть совместны. Хотя бы по минимуму. Тогда политика будет с человеческим лицом.