У ХИРУРГА РАБОТА, КАК У СЛЕСАРЯ. ТОЛЬКО ИНСТРУМЕНТОВ НЕТ

Мама привезла Аллу в Украинский НИИ травматологии и ортопедии из Ровенской области. Грудная клетка 12-летней девочки была изогнута в виде безобразной воронкообразной впадины. Такой она родилась. Но для специалистов клиники хирургии позвоночника это не проблема. В этом ваш корреспондент убедился, побывав на операции.

К СЕРДЦУ МОЖНО ПРИКАСАТЬСЯ ТОЛЬКО ПАЛЬЦАМИ

"Засыпай, зайчик, засыпай, милая...", -- приговаривает анестезиолог Галина Пархоменко, давая Алле наркоз -- смесь кислорода с закисью азота. Пока девочку готовят к операции, хирурги -- заведующий клиникой профессор Виталий Фищенко, врач Вячеслав Мартыненко и аспирант из Ливана Хатун Халед моют руки, надевают стерильные халаты и перчатки. Ну вот, заснула. Можно начинать! Виталий Яковлевич делает разрез...

Анестезиолог следит за давлением, пульсом и "вентилирует" легкие. Нажала резиновую "грушу" -- воздух пошел в них. Отпустила -- грудная клетка под своей тяжестью опустилась... Я была поражена. Оказывается, "искусственная вентиляция легких" делается почти вручную, а не с помощью хитроумных приборов. Но вот хирурги открыли грудную клетку. Боже, что они делают?! Зачем-то рассекли все ребра по периметру грудины..." Я же просил острый скальпель!.."

-- Видите, прямо под пальцами бьется сердце, -- Виталий Яковлевич нагоняет страху (и без того от вида крови поджилки трясутся!). -- Сейчас мы его освободим!

Каким же надо быть осторожным, работая в такой близости от "мотора"! И тут хирурги инструментам не доверяют. Внутрь можно войти только пальцами, аккуратно отслоить, обойти сердце, крупные сосуды, легкие.

Виталий Яковлевич прижигает сосуды, чтоб не кровили, да еще и мурлычет какую-то песенку под нос. Но вот Хатун взял огромные плоскогубцы-"крокодилы", захватил середину грудины и с трудом, двумя руками приподнял ее. Профессор с силой вставил между ребрами штырь-фиксатор, удерживающий грудину в нормальном положении. Страшный инструмент убрали, наконец, с моих глаз...

Пока ребра не срастутся в правильном положении, Алле придется походить с этой "шпилькой". Через полгода ее аккуратно вынут. Когда все ранки заживут, об операции будет напоминать незаметный белесый шрамик под грудью. Зато как расширилась грудная клетка! Сердце освободилось из плена. А легкие получили дополнительно целый стакан воздуха и девочке стало легче дышать.

Постепенно с разреза снимают металлические зажимы. "Только не бейте меня по зубам!" -- делает вид, что сердится, Виталий Яковлевич. Последний раз любуемся бьющимся сердцем, и полость закрывают аккуратным швом тонкими полиамидными нитями. Всем -- спасибо!

-- Красавица ты наша, -- разговаривает с еще не проснувшейся девочкой профессор. -- Будешь, как Брижит Бардо! Все прирастет, как тут и было, никто даже не догадается...

Анестезиолог снимает маску с лица девочки -- теперь она дышит сама. Проснется уже в палате. И не узнает себя в зеркале!

"ЕСЛИ КУСАЧКИ НЕПРАВИЛЬНО ЗАТОЧАТ -- ВЫРАЖАЮСЬ В ПОЛНУЮ СИЛУ!"

А мы продолжаем разговор с доктором медицинских наук Виталием Фищенко в комнате отдыха. Ему пришлось сменить рубашку...

-- Так и напишите -- трудимся в поте лица! -- устало улыбается он, вытирая лоб. -- Но приятно -- справились всего за час. Мы -- единственная клиника в Украине, где исправляют воронкообразные дефекты грудной клетки и искривления позвоночника. Причем это умеют все наши специалисты -- от профессора до младшего научного сотрудника.

Вот только аппаратура допотопная. И просто катастрофически не хватает инструментов. Я слышала, как во время операции профессор не сдержался -- ругнулся. Это же дикость -- оперировать тупым скальпелем!

-- Точильщик металл сточит, а нужной остроты нет, -- жалуется Виталий Яковлевич. -- Ладно, скальпель можно купить, а если кусачки неправильно заточит -- выражаюсь в полную силу! Я сотрудников ругаю, но всех люблю. Они же не виноваты!

Лет восемнадцать назад в конструкторском бюро им. Антонова профессору сделали три прекрасных набора. Два сразу пошли в операционные, а третий он пока бережет. Потому что за бутылку спирта уже никто не сделает, а заплатить даже столичный институт не в состоянии...

-- Только не пишите, пожалуйста, что хирург какой-то особенный, гениальный человек. Он нормальный, как все, кто знает свое дело, -- говорит профессор. -- Работа такая же, как у токаря или слесаря -- тяжелый физический труд.

Профессор Виталий Фищенко смотрит в окно. Чуть передохнет и снова за работу. На второй операции придется исправлять еще одну ошибку природы -- сколиоз, врожденное искривление позвоночника.