"ПОЛОВЫЕ ПРИЗНАКИ ВАЖНЕЕ И СУЩЕСТВЕНЕЕ, ЧЕМ ПРИЗНАКИ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ"

Он интересен, конечно, и сам по себе -- без своих романов, повестей и рассказов. Как писатель Александр Кабаков пережил разные времена -- от полного безвестия до славы, покрытой легким флером "несогласия", что можно прочувствовать уже в названиях его произведений -- "Невозвращенец", "Сочинитель", "Последний герой" и т.д.

Вот что пишет о друге своей юности ведущий "Сегоднячко" (НТВ) Лев Новоженов: "Саша Кабаков работал в "Гудке" в отделе информации. У него валялись рассказы, которые он нигде не мог опубликовать. Но Кабаков писал, писал, он очень работоспособный. Его жена Элла устраивала литературные чаепития, где Саша читал свои рукописи... Потом Кабаков стал модным писателем. Сейчас Саша -- большой светский лев".

...Автору герой интервью заочно представлялся молчаливым, закрытым человеком, относящимся к "хуле и похвале" с достаточно высокой степенью равнодушия. Эстет, сноб, созерцатель... Ан нет, ничего подобного! Действительно, светский лев. Может быть, несколько веселее, чем следовало бы. Впрочем, это я, наверное, просто завидую.

"ВСЕ СТАЛИ СТАРЫЕ И ЗАНЯТЫЕ"

-- Александр Абрамович, Лев Новоженов сравнивает вас почему-то с Сашей Соколовым (автором знаменитого романа "Школа для дураков" -- Авт.). Видимо, потому что вы одной генерации. Соколов до сих, живя у себя в Канаде, остался человеком замкнутым и нелюдимым. А вы -- напротив...

-- Левка работал в те времена в "Московском комсомольце", был начальником полосы сатиры и юмора, а я был его лучшим автором. Даже получил какую-то престижную премию в этом жанре. В те годы мы дружили, а сейчас, к сожалению, видимся редко. Все стали старые и занятые. А с Соколовым Лева зря меня сравнивал. Потому что нет писателя более мне чуждого.

-- В начале 90-х было очень модно читать авторов вроде Андрея Битова, Александра Кабакова... Сегодня читают Пелевина и Сорокина. К вам никогда не приходит мысль о бессмысленности литературной деятельности?

-- Нет. Все зависит от качества литературы. Пушкина через 50 лет читать будут, Пелевина -- нет.

-- Вы тщеславны? Хочется большой читательской аудитории?

-- Большой -- не хочется. Хочется сохранить свою аудиторию. Конечно, мне бы хотелось, чтобы она большой, как это было раньше. Но я понимаю, что это желание идиотское. А вообще... Все писатели тщеславны...

-- А вот Иосиф Бродский утверждал, что ему безразлично -- читают его стихи или нет.

-- Ну... Я не берусь судить Бродского, но говорю вам это совершенно искренне. Такая аудитория, как у Пелевина, мне неинтересна. Я этих людей не принимаю и не понимаю. Наверное, они мне отвечают взаимностью. С этим ничего поделать нельзя.

"ЕСЛИ РОМАН ОКАЖЕТСЯ ДЕРЬМОМ, КТО ТВОЕЙ БАБЕ ЭТИ ГОДЫ ВЕРНЕТ?!"

-- А может дело в том, что некоторых авторов перестают читать в силу того, что многие их идеи, интонации сегодня неинтересны обществу? Мне, например, сегодня совершенно неинтересно читать назидательно-истерические стихи Евтушенко, особенно произведения последних лет.

-- Я понимаю... Опять же, не берусь говорить о Евтушенко, но что касается меня, то я отошел в сторону совершенно естественным образом. Будучи человеком совершенно консервативным, я спокойно отношусь к этой ситуации. Естественно, рассчитывать на внимание "текущей аудитории" не могу и не хочу. Но в отличие от многих своих друзей, способен зарабатывать на жизнь журналистикой. Могу себе позволить роскошь не зависеть от издателей. И вообще, считаю, что позволить себе такое развлечение, как чистое писательство, можно позволить себе, обеспечив нестыдную жизнь для себя и своих близких. Однажды я сказал одному малому: "Пока ты будешь писать гениальный роман, каково будет твоим родным? И дай Бог, чтобы этот роман оказался непубликабельным по цензурным соображениям. А если он будет просто дерьмо, кто твоей бабе эти годы вернет?". Надо сказать, что я оказался жестоко-прав.

-- Бабе никто годы не вернул?

-- ...И роман оказался полным говном.

-- Психология альфонсов очень распространена в богемной среде.

-- Наташа, это не психология альфонсов в чистом виде!

-- Ну как же, такие непризнанные гении -- "Васисуалий Лоханкин и его роль в русской революции"...

-- Совершенно верно! Это психология как бы "художника", и не только, кстати, русского. Но я считаю, что половые признаки важнее и существенне, чем профессиональные. Если ты числишь себя по ведомству мужчин -- будь любезен.

"МОИ ГЕРОИ МАРГИНАЛЫ ПОНЕВОЛЕ. НАВЕРНОЕ, Я И САМ ТАКОЙ"

-- Александр, читала практически все ваши изданные романы и у меня сложилось впечатление, что ваш главный герой почти всегда -- личность маргинальная. Не в смысле социального происхождения, а по каким-то личностным характеристикам. Это потому что вы себя отождествляете со своим героями, или вам просто симпатичны люди такого плана?

-- (Заинтересованно разглядывает собеседника.) Занятное соображение. Честно говоря, даже не формулированное мною. Но очень правильное. Дело в том, что герои современной литературы (а я считаю себя более или менее современным писателем) -- все маргиналы. Но есть существенная разница между моими героями и героями тех ребят, которые определены по департаменту постмодерна (видимо, все те же Пелевин и Сорокин-- Авт.). Их герои маргиналы и этим гордятся, мой герой -- маргинал вопреки собственным усилиям. Он делает все, чтобы процветать и удержаться в истеблишменте, но у него это не получается. Наверное, я и сам такой.

-- Сколько вам лет?

-- 56. Я день в день -- ровесник Катрин Денев.

-- Красивая женщина... Какой вы ощущаете жизнь в 56 лет?

-- Очень тяжелой. Сил становится все меньше.

-- Вот Юрий Рост недавно на подобный вопрос ответил мне: "С годами жизнь становится короче".

-- (Горячо.) Ну, Юрка постарше! На пять лет...

-- (Не удержавшись от смешка.) Александр Абрамович, у вас типично женская реакция.

-- Наташа, пять лет -- это существенно, их еще прожить надо. Короче -- это правильно, но не скучнее! Самой скучной жизнью я жил между тридцатью и сорока. Вот та жизнь была невыносимой.

-- Но что-то же меняется с годами. Я уже, например, не могу так безоглядно и безумно влюбиться, как могла в 18. Вы, наверное, тоже...

-- В 18 лет я вообще не мог влюбиться. Индивидуальная особенность. Думаю, что не только моя. Если между тридцатью и сорока я жил просто очень скучной жизнью, то в 18 был растерян. А сейчас... интересно, но тяжело. Я работаю по 20 часов в день. Скучной такую жизнь не назовешь.

-- Хорошо, ну а потребность общаться с людьми со временем становится не такой актуальной?

-- Это -- да. Чувства... Знаете, вот чувства становятся с годами не такими острыми, но гораздо более осмысленными. Понимаете, о чем я?

-- Думаю, да.

-- И это совсем не плохо, правда?

-- А желания?

-- Желания? Черт его знает... Я, наверное, нахожусь в таком возрасте, когда желания последний раз взбрыкивают. Поэтому, ни в профессиональных, ни в мужских, ни в житейских амбициях, мне кажется, я не успокоился. Мне по-прежнему приходят в голову идеи, что надо было бы как-то самому измениться. Хотя, казалось бы, -- куда?! В таком возрасте уже ничего невозможно изменить. Но хочется совершенствоваться.

"НЕ НАДО ПЕРЕИГРЫВАТЬ ЖИЗНЬ!"

-- Жалеете, что чего-то в жизни не успели, или наоборот -- сделали какое-то лишнее телодвижение?

-- Как всякий нормальный человек, я о многом в жизни жалею. Но если задуматься чуть посерьезнее, то понимаю: да, наверное, в этой части моя жизнь стала бы лучше, зато потерял бы в другом. Так что не надо переигрывать жизнь. В общем, жизнь удалась.

-- Что в жизни вам сегодня приносит удовольствие?

-- Именно удовольствие?... (Задумчиво.) О-о-о!... Наверное, профессиональный успех. Когда несколько человек скажут: слушай, нормально, хорошо написано. Что еще? Мгновения покоя с близким человеком или любимым животным. Все меньше приносят удовольствия "впечатления" -- от кино, книг и прочее. Но бывает. Ну и пожалуй ... когда ничего не болит и ты твердо знаешь, что еще не умер.

"ЕСЛИ ТЫ ОДАРЕННЫЙ ХУДОЖНИК, ТО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ДОЛЖЕН НОСИТЬ ГРЯЗНЫЕ РУБАШКИ И НЕ ВОЗВРАЩАТЬ ДОЛГИ"

-- Вы научились жить разумно?

-- Нет! Жалею о произнесенном в момент произнесения, о поступке в момент поступка. Я не соврал насчет индивидуальной особенности: у меня действительно очень задержано развитие. Я поздно начал заниматься каким бы то ни было делом, я поздно попал в органичную среду. Все очень поздно. Но сегодня я по крайней мере понимаю основополагающие вещи. Я всегда считал, что даже если ты действительно одаренный художник, это вовсе не значит, что ты должен не отдавать долги, носить грязные рубашки и вести себя, как идиот. В России почему-то считается, что талантливый человек должен быть юродивым. Я же думаю, что и в этом случае можно быть джентльменом. Когда мне объясняют, почему кто-то опоздал на 40 минут и не отдал занятые деньги ("Ну ты чего старик, -- это же поэт!"), я всегда отвечаю: "Ну, конечно, а я ночной сторож". Я почему-то всегда отдаю долги и прихожу вовремя.

-- Вы к себе относитесь с большим пиететом?

-- Вовсе нет. Но у меня есть довольно жесткие взгляды и принципы, а также основания считать, что я кое-что сделал в этой жизни. Я даже знаю, что. И доволен этим. Причем добился всего этого, не имея никаких сопутствующих условий, факторов и предпосылок.

-- В те времена, когда вас отказывались публиковать, очень хотели стать известным?

-- Я не хотел быть известным, я хотел быть писателем. Считаю, что человек долен заниматься тем, чем хочет и что у него при этом получается. Потому что хотеть мало. Если я завтра захочу танцевать в балете, то вряд ли я смогу. И не надо.

-- Читаете книги коллег?

-- Сейчас, к сожалению, все меньше и меньше. Читаю подаренные книги, потому что потом нужно что-то говорить автором. Ну и конечно просматриваю с профессиональной точки зрения известные книги. Как врач смотрит профессиональную литературу. Не потому, что я так высокомерен. Просто с возрастом уменьшается потребность во впечатлениях -- "воспринималка". Она уже перегружена.

-- Боитесь потерь и болезней?

-- Боюсь. Но отчасти уже примирился с тем, что и то, и другое неизбежно. Страшно, что болезни могут отнимать возможность работать. А кайф... Я не очень кайфовый человек. То есть я способен получать кайф на уровне ощущений, а вот с уровнем эмоций -- уже сложнее.

-- ?!

-- Понимаете, как человек от природы чувственный, я, наверное, слаб эмоционально. Не удивляйтесь. Дело в том, что чувственные люди -- достаточно холодные. Чувственность подавляет глубокие эмоции.

-- Парадоксальное утверждение.

-- А я вам сейчас приведу пример и вы все поймете: согласитесь, что, скажем, люди эротически одаренные, как правило, не способны любить. Так и у меня. Причем, это касается всех эмоций -- и кайфа, и страха в том числе.

-- Вы работаете в "Коммерсанте"...

-- Да, я служу там обозревателем, веду на телеканале "Культура" программу "Положение вещей". Это новости культуры -- итоги недели. Не очень приятно мордой торговать, но работа есть работа. Кроме непосредственно журналистской работы, занимаюсь и писательской. Уже больше года пишу большой роман. Он получается неприлично-большим, но утешает то обстоятельство, что каждый классик должен оставить после себя неоконченное произведение. А может быть, и допишу когда-нибудь. Пока я его пишу, успел закончить две повести и рассказ, за который получил литературную премию.

-- Женаты?

-- Да. Много раз. Последнему браку уже 25 лет.

-- Благодаря чему человек может существовать рядом с другим человеком целых 25 лет?

-- (Грустно.) Благодаря терпению и ... непреодолимым обстоятельствам. Для кого-то, возможно, они преодолимы. Обстоятельства-то эти находятся внутри самого человека. Я называю это долгом.

-- С годами это становится дружбой?

-- А даже если и нет?

-- А смысл?

-- Долг!

-- Чего хотите для себя?

-- Работоспособного долголетия. Вменяемого, так сказать.

"СУЩЕСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ МОЯ ЖИЗНЬ ПОМЕНЯЛАСЬ С НАЧАЛОМ ПЕРЕСТРОЙКИ"

-- Может ли случиться в вашей жизни нечто, что существенным образом ее изменит?

-- Вряд ли.

-- Вам не грустно от этого?

-- Нет... Ну чего же, хватило событий. И существенным образом мою личную жизнь поменяло только одно событие -- конец советской власти. Во всем остальном ничего принципиального не происходило.

-- Как любая власть может влиять на личную жизнь человека?

-- Ну это вы, моя дорогая, бросьте! Еще как может!

-- Ну как Путин или кто-либо другой может помешать вам или мне лечь в кровать с любимым человеком?

-- Путин -- нет, а Советская власть очень даже могла. Это вы просто забыли.

-- Другое дело, что любая власть направлена на уничтожение человека.

-- Советская -- да: она уничтожала человека изнутри, как глист. Любая другая власть -- снаружи. При теперешней власти я смог реализоваться, у меня все изменилось -- в том числе личная, интимная жизнь. Потому что самый большой враг Советской власти -- это интимная жизнь человека. Для меня это очевидно. Люди вашего поколения почему-то быстро об этом забыли. А может, у женщин просто меньше инстинкт самопроявления?

P.S. После того, как был выключен диктофон, мы с Александром Абрамовичем еще долго беседовали и даже рассказывали друг другу неприличные анекдоты. Я так и не решилась ему признаться, что насчет Советской власти просто дразнила его -- из вредности.