"ИНОГДА СКУЧАЮ ПО ЦЕНЗУРЕ"

Возможно, со стороны журналистская профессия выглядит эдаким фейерверком: интересные встречи, постоянные приключения. Но при ближайшем столкновении с журналистикой сразу обнаруживаешь подводные рифы, между которыми приходится лавировать представителю СМИ, дабы и более-менее объективную картину представить, и на закономерные последствия не нарваться. Ведущая "Версий" -- одной из лучших программ на канале "1+1" -- Ольга Герасимьюк каждый раз пытается обратить наше внимание на тех, чей глас о помощи теряется в громе политических лозунгов или скороговорках массовиков-затейников на украинском ТВ.

-- ТВ, как меня учили, -- это информация, кино и развлечение. Но еще и средство массовой информации, мощное оружие. По ТВ можно заставлять людей впадать в гипнотический транс. Людям можно говорить, что живут они очень хорошо и свободно -- и вся страна будет повторять это вслух, а дома тихо плакать и погибать от унижения. По ТВ выбирают президентов -- какие уж это шуточки! ТВ -- это журналистика. "Версия" -- это тоже журналистская работа. Необходимая работа, судя по тому шквалу звонков и просьб о помощи. Ясное дело -- это очень нервная работа, поскольку зовут не на именины, а туда, где жизнь невозможна. Но очевидно, что эта работа, в которой нуждаются: ведь каждый раз, принимая предложения, мы говорим: "Только поймите: все, что мы можем сделать, -- это рассказать правду о том, что с вами случилось". "Это все, что нам нужно от вас", -- говорят люди.

Человека очень просто "зацепить" любовью -- так, чтобы он захотел бежать и помогать кому-то. Нужно просто показать все как есть, не сдабривая увиденное скорбным авторским голосом: "Это все печальное наследие преступлений КПСС". На этих словах плакавший телезритель вытрет слезы и плюнет, даже если ему жизнь эта КПСС исковеркала. Плюнет на автора программы и будет прав. Есть еще картинки из жизни на тему "чего нельзя". Нельзя обвинять и показывать невиновного человека по ТВ из-за спешки и непрофессиональности.
Нельзя показывать "стрессовые", беспредельно нечеловеческие ночные программы: "Вот тут -- лужи крови, -- говорит журналист. -- Вот отрубленная голова. Ай-ай-ай, кто-то ушел из жизни, а где же тело?" Это дикость и варварство. Это запрещено во всем мире -- кроме нашего. Иногда скучаю по цензуре, вернее, по тому цензору, который знает, что такое гуманность и порядочность.

Но наша программа -- это не только рассказ о людях. Это еще и азартная игра. Особенно люблю, когда чего-то нельзя. Когда кто-то говорит "не пущу ", "не отвечу", "не разрешу", тогда просто чувствуешь счастье от готовящегося прыжка и по-детски говоришь себе: "А я буду!" И это колоссальное удовольствие -- смочь. Так мы захотели и за 2 дня договорились о встрече с Анни Жирардо в Париже, с Брижит Бардо в Нормандии. Так мы поехали в Трансильванию к Дракуле, хотя нас не пустили с первого раза в Румынию, а там все время мешали снимать. Так мы все время и живем.