ДИНА КОРЗУН: "А КОМУ-ТО КАЖЕТСЯ, ЧТО Я УРОД!"

Люди похожи на ежиков. Только у одних иголки растут наружу, а у других -- внутрь. Первые, защищаясь, до крови ранят окружающих. Вторые -- бесконечно и ежесекундно ранят себя. Как Дина Корзун.

"МНЕ НЕ ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНО БЫТЬ НА ВИДУ"

Если о ней и нельзя сказать "наутро она проснулась знаменитой", то лишь оттого, что не в традиции нынешнего времени смотреть кинопремьеры всей страной. После "Страны глухих" Валерия Тодоровского Дина Корзун водночасье обрела и поклонение, и звание "Актриса года", и премию "Ника" за лучшую женскую роль. А потом?.. Да все как-то так... Вот, снялась в клипе группы "Ногу свело" "Волки". Честно и успешно трудится во МХАТе, в Киев приехала со спектаклем Романа Козака "Золото" по приглашению компании "Интерклассик". Интервью дает неохотно, чтобы не сказать больше...

-- (Безнадежно.) Может, не надо, а? Мне так не хочется разговаривать с журналистами!.. Мне нечего сказать. (После уговоров.) Давайте попробуем, если хотите. Но я могу быть очень пессимистичной.

-- Дина, вы себя ощущаете человеком "потерянного поколения"? У вас в глазах -- растерянность...

-- Нет, я как раз знаю свое место. Мне не очень полезно быть на виду, во всеобщем внимании и всеобщей любви -- для меня это нехорошо. Мне нужно тихо спокойно работать. А в нашей профессии это почти невозможно. Я постоянно должна быть чем-то большим, чем я есть на самом деле. От меня этого ждут. От меня этого требуют! Обижаются, если это не так. (Вдруг.) Вам не холодно?.. (Мы стоим на ветру, посреди заснеженной Пущи-Водицы. -- Н.Х.) Растерянность, которую можно прочитать в моих глазах, -- не оттого, что я не знаю, что мне делать... Просто рефлексии много. Как бы не обидеть никого -- но при этом жить, как мне хочется. Я, наверное, не актриса. Может, надо как-то по-другому себя выражать.

-- Вам бы рассказы писать, стихи...

-- А я этим и занимаюсь. Просто быть актрисой -- для меня мало. Меня это ограничивает. Особенно жесткими правилами нашей профессии: быть на виду, уметь быть на виду -- я это ненавижу. Не люблю это слово -- "ненавижу" -- но иногда меня доводят до крайности. Ну... не всегда так. Есть, конечно, и приятное.

-- Неужели не бывает моментов, когда хочется, чтобы непременно все обратили на вас внимание?

-- Нет! Когда у меня хорошее настроение, меня просто не раздражает любовь людей, которые мне рассказывают, как их покоряют мои спектакли, фильмы... Мне иногда бывает очень горько, обидно, что они не видят меня, не со мной разговаривают: все слова проходят куда-то мимо меня, даже не по касательной -- промахиваются. Говорят, что меня любят, а я понимаю, что если б они меня узнали поближе -- очень бы удивились. Они любят иллюзию...

-- Мне кажется, что по-настоящему полюбить человека можно только, когда его близко узнаешь...

-- Да, наверное... Может быть, я чрезмерно серьезна в каких-то вещах. Но они мне не только мешают, а и помогают -- они как стержень, держат меня и не позволяют совсем расстроиться. Но от профессии я все меньше и меньше получаю удовольствия.

-- Дина, но ведь вы не так давно, не так долго этим занимаетесь -- и уже пришла усталость?

-- Пять лет. А этого достаточно! Я просто работала очень интенсивно. За эти пять лет я сделала переход, почти невозможный для людей моего возраста. (Нас приглашают в авто, и администратор пытается помочь Дине, поднести какой-то пакет.) Не надо, я сама. Тут мои альбомы -- я рисую.

-- Серьезно? И в выставках участвуете?

-- Не-ет! На это не хватает времени. Просто для себя. Я училась в художественной школе, потом один курс отучилась в институте по специальности "худграфика" и ушла во МХАТ, потому что мой муж занимался театром, и я -- вместе с ним.

"Я ХВАТИЛА СЛИШКОМ МНОГО -- И НАДОРВАЛАСЬ"

-- Дина, а что сейчас с кино? Я слышала, вас прочили на одну из главных ролей в каком-то фильме под названием "Слепой дождь"?

-- (Недоуменно.) Н-нет... В кино работы сейчас почти нет. А на днях я уезжаю на два с половиной месяца в Лондон, на Би-Би-Си. Буду играть на своем плохом английском главную роль -- русскую с маленьким мальчиком.

-- Три недели вожу с собой пару ваших фотографий. Хотя и не думала, что встретимся... Дина, почему вы ни на одном снимке не улыбаетесь?

-- Неправда: когда меня фотографируют дома, я всегда хохочу!

-- Где вы настоящая, дома или на сцене?

-- Везде. Если я не улыбаюсь -- значит, мне в этот момент невесело, не смешно. Это совсем не означает, что я такая пасмурная всегда. Вообще, я хохотушка ужасная. Просто у меня другая система координат, меня другие вещи могут рассмешить.

-- Какие?

-- Не знаю. Нормальные, живые... Я всегда очень тоскливо себя чувствую на гастролях. А тут еще предстоящий отъезд, и вместо того, чтобы побыть последние дни дома, надо ехать в Киев. (Трагическим тоном.) И мой сын, и муж -- я их не увижу!

-- А сыну сколько?

-- Десять лет.

-- Как он относится к маминой внезапной популярности?

-- Он маленький -- ему это не особенно удивительно.

-- Дети обычно не удивляются: либо радуются, либо ревнуют родителей к славе, к публике.

-- Нет, он не ревнует -- абсолютно точно. Может быть, он тоже захотел вот такой "всеобщий любви". "Вот у тебя сколько наград, как бы мне тоже их поиметь!" Я говорю: "Да ты что! Ты думаешь, они счастья прибавляют, что ли?" -- "Я думаю, да!" Я несколько раз брала его с собой на фестивали, и он выходил вместе со мной на сцену. Думаю, он ощутил какой-то прилив адреналина в кровь, когда зал, много людей, аплодисменты... И он теперь думает, что в этом -- смысл жизни. Даже начал пробоваться во всякие картины, и хорошо, что его не берут. Я так не хочу, чтобы он был артистом!

-- А если он все-таки захочет? Будете останавливать?

-- (По-детски уверенно.) Да. Да. Если он будет тверд в своем решении -- тогда это уже будет его выбор, но я ему скажу все, что я об этом думаю. Чтобы остановить, предотвратить несчастье.

-- Прямо несчастье?

-- (С жаром.) Актерство -- это несчастье! Такая зависимость! Мне многое в нашей профессии кажется пошлым. Пошлым!

-- А чем думали вы, Дина, когда выбирали эту стезю?!

-- Я не знала ничего! Меня некому было предупредить. Мама моя посчитала, что интересно. У меня это всегда получалось, я хорошо занималась в театральной студии, с легкостью поступила с первого раза, несмотря на безумный конкурс. А теперь, когда я узнала на себе... Наверное, я хватила сразу слишком много -- и надорвалась.

-- Когда люди идут к такой славе десятилетиями, она долгожданна и желанна, потому что она результат долгой и кропотливой работы.

-- Я очень много работала! Еще когда была студенткой. Кто-то терял время, а я нет. Поэтому я не могу сказать, что слава свалилась, как снег на голову. Я каждые три месяца выпускала новый спектакль. На IV курсе меня взяли в МХАТ, дали главную роль... Наверное, я надорвала психику. Сейчас мне больше всего хочется сидеть дома и рисовать. В театре много нечистого.

-- Вас волнует, что актерство -- это грех? Что в средние века актеров от церкви отлучали?

-- Не очень, честно говоря. Я верующий человек, но не религиозный.

"БЫТЬ АКТРИСОЙ И ДУМАТЬ О ЛЮДЯХ ХОРОШО -- ЭТО ПАРАДОКС"

-- Мне кажется, что такие вещи, как работа с Тодоровским, должны в артистах зажигать интерес к профессии.

-- К сожалению, одни разочарования. Профессия требует от меня обострения таких качеств, которые я ненавижу. Очень трудно быть хорошим артистом и сохранить себя, как личность. При этом не поломать других. Нас моментально выносит на гребень популярности, а это не все выдерживают. Заболевают снобизмом, ханжеством. Я сейчас говорю формально, но на примерах это выражается в том, что люди сплетничают, не уважают друг друга. Обижают человека плохими мыслями, вместо того, чтобы попробовать дать ему аванс и поверить, что он -- красив...

-- Вы -- можете "давать аванс"?

-- Я -- да. Я не могу по-другому. Мне трудно: это такой парадокс -- быть актрисой, "игрушкой" и при этом думать о людях хорошо, что не все мне верят. Считают, что я это придумываю, чтобы набить себе цену. Я стараюсь воспитывать в себе мудрость и прощать. Я совершенно не злопамятный человек, не завистливый...

-- Буквально только что меня ваши коллеги учили, какое хорошее и полезное чувство для актера -- зависть.

-- Это ужасно... Работай над собой! Кому-то дано подняться, но он себе побьет колени и поломает ногти при восхождении! Не надо ему завидовать! Значит, ему было суждено это пройти, чтобы стать лучше.

-- Кто-то мудрый сказал: можно стремиться быть лучше других или просто быть лучше. Первое -- зависть, второе -- работа над собой.

-- Да, это очень точно. Я, может, потому и не люблю интервью: каждый раз отдаю часть своей души, начинаю вещать вот так же пафосно. А потом читаю -- ужас! Меня сократят, перефразируют -- и получается девушка-монстр. К сожалению, у нас актеров больше слушают, чем, например, писателей. А это такая опасность! Артисты -- больные люди! Из всех наших комплексов, из противоречий и "растут стихи". Актеры не дадут совета, они не мыслят, а только затуманивают бедных людей. Человек прочитает и ахнет: "Надо же! И я так же страдаю, у меня такая же судьбина, как у Дины Корзун!"

-- А писатель может дать совет?

-- Не каждый. Я плохо знаю писателей нынешнего времени. Люблю Пушкина; как ни странно, Набокова, хотя он не очень добрый, Толстого. Бродского очень люблю.

-- Зато вот преимущество актерской профессии -- цветы дарят! (Все это время Дина вертит в руках и нюхает дивную оранжевую розу.)

-- Если бы еще и цветы не дарили за этот адский труд -- это было бы самоубийство! Конечно, наша "болезнь" людям нужна. Но я не боюсь показаться смешной или глупой и говорю о ней вслух. Многие боятся -- оберегают себя. Мне это кажется пошлым и грубым, а им кажется, что я -- урод. Во всех смыслах.