"ГОВОРЯТ, ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ ВОЛК, А Я СЧИТАЮ, ЧТО ВОЛК ВОЛКУ -- БАЛЕТМЕЙСТЕР!"

Знаменитую балерину Майю Плисецкую встречали в Борисполе скромно и со вкусом: организаторы концерта "Имперского балета" -- продюсерский центр Интер-классик и корреспонденты "Сегодня". Когда эта невероятная женщина вошла по-прежнему восхитительной легкой походкой, все мужчины, вскочив, как по команде, вытянулись перед нею.

Ее усадили в белоснежный Линкольн (директор "Интертранссервиса" Александр Люлин предоставил его вместо заказанного Мерседеса), я села рядом. Наше путешествие было бы романтичным, если бы не мысль о зеленом чемодане.

Со своей очаровательной улыбкой Майя Михайловна сразу же отрезала мне, увидев газету с фотографией брата:

-- Азарий меня совершенно не интересует! В моей книге ("Я, Майя Плисецкая") он даже не упоминается -- это артист кордебалета, который сделал карьеру на моей фамилии и меня ненавидит. Бог ему судья, пускай идет подальше -- он для меня не существует!

"МОЖЕТ БЫТЬ МИЛЫЙ ЧЕЛОВЕК, А УРОНИТ НА ПОЛ..."

-- Майя Михайловна, с кем из партнеров вы поддерживаете отношения, кто наиболее близок и дорог?

-- Должна сразу начать с печального: почти все мои партнеры умерли. Могу назвать одного-двух живых -- не больше. Мой постоянный партнер, Николай Фадеечев -- слава Богу, жив. "Кармен" со мной танцевал и Карениным был Барыкин. И все. Остальных -- нет, и иностранных, и наших. Последним умер Александр Богатырев, совершенно изумительная личность, дивный человек кристальной честности -- из-за этого и погиб. Умер другой Саша, Годунов, а до него -- Лиепа, Жданов, Хорхе Дон... У меня есть замечательный фотоальбом, изданный Пьером Карденом -- в нем 2000 фотографий. Я открываю его с ужасом: этого нет, и этого, и этого -- тоже нет! Какой кошмар! Не знаю, почему-то балетные мужчины раньше гибнут, в большинстве случаев -- сердце.

Мой нынешний партнер Дюпон попал в автокатастрофу. Сомневаюсь, будет ли он танцевать: все сломано-переломано -- куда же?

-- Как по-вашему, партнеры хотели с вами работать или показать себя?

-- По-всякому. Все люди -- стопроцентно -- разные. Для меня важно было, чтобы партнер был хороший, держал меня и не уронил. Здесь, в Киеве, были замечательные партнеры: Коля Апухтин (которого, говорят, уже тоже нет) и Валерий Ковтун -- вот у него руки замечательные были! А то знаете: милый человек, а уронит на пол!

Об "Имперском балете" могу сказать только самые добрые слова: замечательные танцоры, многие были участниками моего конкурса. Таранда делает ставку на юных балерин. Они "носятся" по всему свету, во главе -- мое имя, но я редко с ними выступаю.

"Я НЕ СПОРЮ НИКОГДА!"

-- В свое время вы потрясли всех, взорвав общественное мнение о Большом театре. Как вы сейчас оцениваете ситуацию в Большом?

-- Мне сейчас уже труднее это делать. Когда я работала там, я знала все -- кто как себя вел, относился к работе -- мы друг о друге все знали. Но я уже 10 лет не работаю в Большом, многое изменилось: пришли люди, о которых я вообще никогда не слышала.

Теперь я больше знаю про ваш балет: про мою любимую Филипьеву знаю, что у нее очень хороший партнер -- способный танцор, Денисом зовут. (Матвиенко -- В.М.) Они показывали "Кармен" на фестивале в Тракае (Литва) -- там собралось столько японцев, сколько не видели в Литве за всю историю ее существования. Эту репетицию сняли для фильма обо мне -- он так и называется: "Майя". Получилось замечательно интересно: слышен дождь, замок изумительно красивый... Первый раз в жизни я довольна фильмом о себе. Французы сделали огромный, на полтора часа, идет на Елисейских полях: дикий успех, рвут билеты -- а мне не нравится! Нет вкуса у режиссера: у меня есть запись одного только "Лебединого озера", которое надо было сжечь, а он взял в фильм.

-- Как можно? Мне посчастливилось видеть ваше "Лебединое озеро" -- не сочтите за грубую лесть: просто плакала от восторга!

-- Если я говорю, что надо сжечь -- значит, надо сжечь. Смогли же испортить нарочно, уничтожить мое единственное "Болеро" в Большом театре, исполненное на моем вечере! Да и то, что делает Таранда в Андросовской постановке -- я видеть не могу, ужасно! Он знает, что я это "Болеро" просто ненавижу, но я не спорю никогда! Пускай танцуют, мне-то что!

И тут Майе Михайловне сообщили, что ее чемодан в Киев не прибыл... "Там только необходимое, можно было в руках нести. Ненавижу и проклинаю этот Франкфурт!"

"СВОЕ ЛЮБИМОЕ "БОЛЕРО" Я СТАНЦЕВАЛА В 51 ГОД"

-- Наверное, нет такой страны на земле, где бы вы не побывали.

-- Да есть!

-- Где хотелось бы еще выступить?

-- Теперь уже я как-то спокойнее к этому отношусь. В новые для меня страны уже бы не хотела: поздновато. Допустим, в Японии, куда я собираюсь ехать уже в 28-й раз -- меня знают уже "во всех видах".

-- На какой сцене вам было труднее всего танцевать?

-- Я выступала на таких, которые вообще нельзя назвать сценой! Я танцевала на грузовиках, с откинутыми бортами "Лебедя" для наших войск в Германии. Это было 100 лет назад, когда там были наши войска. Так что, в жизни я видела, наверное, все.

Я танцевала на зеленой траве, на озере Балатон в Венгрии -- потом мои балетные туфли были зелененькие, как у лешего. Так что испугать меня довольно трудно. Помню сцену в Клубе милиции в Москве -- не знаю, есть ли он сейчас -- там были такие огромные колдобины! Надо было под ноги смотреть, а не музыку слушать. Потом были сцены, над которыми сверху занавес: партнер поднимает -- и тебя не видно.

А если говорить о хороших, то самая лучшая сцена -- в Большом театре! Та-кая удобная! Мудрый человек ее соорудил: и размер, и наклон, и пол. Есть огромные сцены, шикарные (в Буэнос-Айресе, театр "Колон"), где мне не хватает наклона. А в "Ла Скала" -- слишком большой наклон: все рассчитано на оперу, им так удобнее. В старом "Метрополитене" было замечательно. И -- все сцены в Японии! Огромные, шикарные, там сотни малюсеньких городочков, и в каждом, даже на 100 тысяч жителей -- такие сцены, что можно ставить оперы Вагнера!

-- Для вас ставили спектакли лучшие хореографы. Были ли случаи, когда постановка не удалась?

-- Тысячи таких! Не осуществились по разным причинам. В первой половине моей жизни все было нельзя, совершенно все. Хореографам ничего не давали ставить. Но вы, наверное, знаете -- поди, не в Париже родились!

А потом, когда уже было можно, палки в колеса ставили уже свои, потому что страшно завидовали. Говорят, человек-человеку волк, а я говорю: "волк волку -- балетмейстер"! У нас Григорович один чего стоил! Никого не подпускал -- ни своих, ни чужих, все было под запретом.

А потом я как-то начала "выбиваться", что-то делать -- и успела достаточно. Но тоже поздновато: свое любимое "Болеро" я станцевала в 51 год: все-таки, это же не 21!

-- Но так, что редко кому удастся повторить! Это -- классика! А "Лебедь", Майя Михайловна!..

-- "Лебедь" -- это вся жизнь. Я станцевала его еще в последнем классе училища, и как стала импровизировать, так и до конца: каждый раз по-разному.

Во-первых, никто точно не знает постановку Фокина. Привыкли писать, а от него единственное, что осталось -- указание: "па-де-буре на пальцах"! Я там придумала -- и на полу, и так, и сяк -- теперь уже все так танцуют. А потом, все-таки что-то со временем устаревает. Видела Анну Павлову -- конечно, изумительная балерина, изумительно артистична. Это то, что я всегда ценю больше всего. Если сейчас так станцевать, это не имело бы большого успеха -- другие были критерии. Сейчас все танцуют лучше, а техника! Когда мы начинали, и не снилась такая! То же, что и в спорте: Брумель когда-то поставил рекорд -- и сколько раз его уже побили... Кстати, в Украине много очень способных спортсменов, хорошие здесь ноги, почему-то! (Смеется.) И балетные -- тоже.

У меня однажды спросили: вы подбираете танцоров по фамилиям? Нет, я для своего обожаемого балета "Кармен" подбирала тех, кто меня устраивал, и выяснилось, что танцевали: Радченко, Лавренюк, Рыженко, Кохановская, они -- лучшие.

У меня самые лучшие воспоминания о Киеве, когда я приехала впервые -- на праздник Воссоединения -- тоже черти-когда, сто лет назад (в 1954 г. -- В.М.), страшно даже произнести! Я танцевала тогда "Лебединое озеро". Какая была погода, какой успех -- какая публика здесь! Никогда не забуду. Соловьи пели, весна была дивная, меня возили в Конча- Заспу, и я, раскрыв рот и вытаращив глаза, смотрела на все это.

-- Майя Михайловна, вы ощущаете себя звездой?

-- Как это сказать? Не понимаю... Что значит, звезда -- не звезда?
В России неделю назад вручали специальные номинации -- людям столетия, и мне присудили звание "Суперзвезда". Люди в ККЗ "Россия" встали, когда я выходила на сцену. Это было трогательно, так красиво -- я не ожидала, что меня так встретят. Меня спрашивали: "Вы речь будете произносить?" Я сказала: "Нет, просто сыграйте какую-нибудь музычку". Они совершенно неожиданно поставили "Кармен". И я им станцевала, как была -- в платье.

-- Наверное, многие модельеры мечтали сделать для вас театральные костюмы, сшить для вас платья.

-- Никаких "ы"! Один! Карден -- на все: на сцену и на жизнь, всегда. С 1971 года -- никого другого и близко не может быть. Мне когда-то Ив Лоран подарил платье, красивое -- все равно не то. Карден -- гений. Знаете, все костюмы для моих спектаклей он сделал даром. А это -- такие деньжищи! Я бы никогда в жизни не смогла такие купить! Столько подарков: "Дама с собачкой", "Анна Каренина", "Чайка" -- и все по два экземпляра, а еще и костюмы для кино.

-- Расскажите о своих киноработах. Как обстоят дела с "Пиковой дамой"? Вы все-таки споете?

-- У этого молодого режиссера Александра Кулямина очень интересно задумано. Но все очень примитивно: достанет деньги -- будет фильм.

Но давайте уточним. (Со смехом.) Пушкин -- это речитативы. Для этого не надо иметь голос Пласидо Доминго! Когда-то в фильме "Чайковский" я сыграла малюсенькую роль Арто. Это даже не роль, если я появляюсь в двух кадрах без слов. Там я пела под Иру Архипову. Она потом сказала: "Я ничего не могу понять: закрываю глаза -- слышу, что я пою, открываю -- ты поешь!" Я "попала в фонограмму", потому что знала слова и пела романс Чайковского.

-- Как дела у Родиона Константиновича? Говорят, он осуществил очередную постановку мюзикла. Почему все проекты -- в Японии?

-- Кто заказывает, тот и получает, это во-первых. Во-вторых, он сейчас написал много произведений по заказу немецкого издательства "Шота". Несколько дней назад закончил симфонию к 50-летию Баварского радио, в июне будет премьера. Своим немцам не заказывали! Дирижировать будет Лоорен Мазель. От этой симфонии многого ждут. Но никто еще не слыхал. (?) Он за столом пишет, без рояля, у человека -- оркестровка в голове. Все так пишут, великие, конечно.

-- О чем вы мечтаете?

-- Чтобы Щедрин был здоров, и больше -- ни о чем!

P.S. Чемодан со знаменитыми платьями от Кардена доставили на следующее утро. На репетиции в нашу сторону была послана очаровательная улыбка, а вечером опера ловила каждый жест суперзвезды, блиставшей в окружении замечательных танцовщиков "Имперского балета" во главе с Гедиминасом Тарандой. Праздник состоялся. Дай Бог, не последний.