АРТИСТЫ ВСЕ РАВНЫ

Гости редакции -- известные российские актеры Людмила Чурсина, Александр Белявский и Михаил Мамаев

-- Скажите по секрету, ни у кого из вас нет украинских "корней"?

Чурсина:-- Корней-то нет, но с Киевом у меня связано много воспоминаний. Во-первых, фильм "Туманность Андромеды" -- это уже почти как настоящая туманность, через которую заглядываешь в прошлое, и, конечно, встреча с прекрасной куприновской "Олесей", мы работали с замечательными Борей Ивченко, Борей Брондуковым и Костей Степанковым. Бывала на гастролях с Александринкой и даже с Театром российской армии. Мы привезли "Идиота" буквально через два месяца после чернобыльских событий, нас возили на встречу со зрителями в Припять, расстилали там белые дорожки...

-- Вопрос всем: русский театр традиционно был по структуре антрепризным. Сегодня об антрепризе говорят, как правило, не очень хорошо, называя часто халтурой. Как вы считаете, хорошо ли то, что вы имеете возможность гастролировать?

Александр Белявский:-- Было бы плохо -- не приезжали бы! Кто меня заставит ехать куда-то, если работа меня не устроит в том или ином плане?

Людмила Чурсина:-- Можно сказать одно: после спектакля "Императрица" зал встал и даже были крики "браво". Другое дело, что не могут быть все антрепризы одинаковы: в семье не без урода. То, что возрождается антрепризная деятельность -- это нормально. Хотя иногда бывают случаи: приезжая в какой-нибудь город, узнаешь, что накануне была какая-то группка под эгидой Таганки и т.д. Потом доказывай, что ты не верблюд! Думаю, всякий уважающий себя актер не приемлет халтуры, да и люди уже понимают, что к чему. Мне кажется, что антреприза -- это очень ответственно: за нашей спиной нет никакой марки театра, мы за все в ответе сами. Конечно, кто-то думает, что мы приехали, кабы денег получить. Но чего это стоит: переезды, перелеты, бессонные ночи, разница во времени и "сразу на сцену"...

Александр Белявский:-- Ведь если бы люди стремились только к легкой наживе или успеху (чтобы зритель пришел и похохотал, посмотрел "клубничку", чего уже наелись, честно говоря), разговор был бы другим.

-- А вы не интересовались, сколько зарабатывают ваши "посредники"?

-- Никогда. И раньше на Руси не было принято считать чужие деньги, это некрасиво! Если вы считаете, что достойны большего -- есть масса способов заработать.

НА ЭКРАНЕ МАРШАЛ, В ЖИЗНИ -- КАПИТАН

-- Александр Борисович, вы сыграли в кино много ролей, меня всегда поражало то, что все они были разноплановые. Многие сейчас говорят, что кино постепенно умирает. Насколько вы востребованы?

-- Был бы я молодой -- даже в данной ситуации, и то было бы грех жаловаться. А в моем возрасте ощущать, что еще нужен -- очень дорого. Могу сказать, что мне не стыдно за свою жизнь. Конечно, можно желать и большего -- капризные люди всегда считают, что их судьба обделила. Я так не думаю. Все идет нормально, работы, слава Богу, хватает. Бывают и "проходные" роли -- ну, что сделаешь! Не могут все мои 90 киноработ быть шедеврами.

Последний фильм -- "ДМБ", наверное, и у вас уже есть на кассетах. У меня очень маленькая роль, но очень интересная. На "Кинотавре" в Сочи слышал отзывы о фильме: "Эти мальчишки, которые вытворяют черт-те что, доказывают, что в армии можно служить, что там и весело и интересно". Я сугубо штатский человек. Ни разу в жизни не шагнув с левой ноги, умудрился дослужиться до капитана. На экране-то до Брежнева дорос -- был маршалом, генерал-лейтенантом. А в жизни моя первая профессия -- инженер-геолог. Поступал в институт я в 1949-м. Тогда надо было догонять Америку по ядерному топливу. И нам, помимо основных занятий на факультете, добавили еще по 6 часов в день спецзанятий по урану -- поиск, техника безопасности, химанализы... Как потом выяснилось, мы были очень ценными специалистами, поэтому специальным приказом министра обороны нам присвоили звания лейтенантов. А потом по системе: каждые 10 лет получаешь очередное звание. Когда я писал в анкете свою военно-учетную специальность "319", никто не понимал, что это такое.

-- Недавно вам предлагали быть ведущим телевизионной программы. Легко ли вы принимаете такие предложения?

-- С тем телепроектом не сложилось. Но все предложения я принимаю легко, потому что любой проект -- это неродившийся ребенок, и никто не знает, что из этого замысла вырастет. "Место встречи изменить нельзя", который так прогремел, мне поначалу показался обычным очередным детективом, пустышкой, где милиционер все равно вора поймает -- не особо крутая история. А теперь я для многих -- Фокс.

-- Вы помните свой первый фильм?

-- "Рассказы о Ленине"? Очень хорошо помню! Мне было тогда 25 лет. Честно признаться, комсомольцем я был, хотя партии был недостоин... Конечно, было большое желание сняться в кино, любопытство огромное, тщеславие и азарт. "Меня увидят на экране рядом со Штраухом, снимает Сергей Юткевич -- все такие имена знаменитые!" И, конечно, открытие кино, его техники. Например, огромную роль сыграла в моей судьбе обыкновенная "хлопушка". А вы знаете, что такое "хлопушка" и зачем она? (Нестройные ответы: "чтобы активизировать внимание актера", "разбить эпизоды", "для монтажа"...)
Будем так говорить: это -- паспорт отснятого материала. На "Мосфильме" раньше каждый день проявляли километры пленки. Но ею могут хлопать или не хлопать, а иногда ее снимают вверх ногами. Кто знает? (Полное замешательство. Дружно: "Никто. Сдаемся!" Смех.)

-- Ну, ребята, это так легко: что снимает камера? Картинку. А звук нужен? Когда на пленке совмещаются дощечки, на магнитофоне слышен щелчок. В "немых сценах" не хлопают, а в конце пленки снимают вверх ногами. Так вот. Я-то впервые сел тогда перед камерой. (Я ВГИК не кончал, меня взяли из самодеятельности.) На кинопробах ассистентка предупредила, чтобы я дал ей время отойти. Она хлопнула, и вся надпись мелом посыпалась взвесью между мною и камерой. Я сижу и жду, пока весь этот туманчик опустится. Сняли. Юткевич подходит и говорит: "А почему вы сделали такую огромную паузу?" Я отвечаю: "Сергей Иосифович, я думал, что пыль будет в кадре видно". Он посмотрел на меня с интересом и сказал: "Вы -- профессиональный человек". Может быть, эти слова и решили мою актерскую судьбу.

-- Не жалко было времени, потраченного на образование?

-- Это -- трагедия возраста: когда в 16--17 лет нужно выбрать свою судьбу, не всегда делаешь правильный выбор. Я был под очарованием слов "геология", "экспедиция", "маршрут", но параллельным курсом я шел года три: с утра работал в НИГРИ золота младшим научным сотрудником, а вечером -- актером в самодеятельности. И актер победил.

-- Как же вы решились уйти из такой серьезной профессии?

-- (Ядовито.) Спасибо. Понятно, что они о нас здесь думают, Миша? (Радостный смех.) Ну, как? Молодой был, глупый.

-- Наверное, если бы удалось золото найти, не ушли бы.

-- Да кому оно нужно? Я знаю людей, у которых много золота, а они не очень счастливы!

"Я НЕ СМОГ СУЩЕСТВОВАТЬ В ТЕАТРЕ"

-- Вопрос к Михаилу Мамаеву. Вы снимались в фильме "Дневник красной туфельки". Это, наверное, непросто, что помогает: может, водка?

-- (С энтузиазмом.) Нет, вы знаете, это было абсолютно легко и даже приятно. Мы пили водку, когда я снимался на "Беларусьфильме" в совершенно неэротической картине. Там была сцена, где я -- капитан милиции прихожу домой очень усталый, а жена хочет со мной близких отношений. Там ничего не было, но моя партнерша попросила принести водки, чтобы расковаться: мелькали куски голого тела...

Л.Ч.: -- (Со вздохом.) Куски... (Смех.)

-- А в "Дневнике" на площадке никого не было, и было ощущение, что мы -- в замке, ставшем волею судьбы моей собственностью, а девушка -- моей женой. Все было красиво и здорово, и потом я, преодолевая внутренний страх, показал эту серию своим родителям.

Знаете, меня задела тема серьезности нашей профессии. Дело в том, что моей первой профессией была "журналист-международник" -- я закончил МГИМО. А где критерии, какая профессия серьезная?

"Каждый выбирает для себя:
Женщину, религию, дорогу,
Дьяволу служить или пророку --
Каждый выбирает для себя!"

Это -- удивительная профессия, мы могли бы о ней говорить часами, но делаем это другими способами -- на сцене и на экране. Это единственная профессия, которая дает возможность хотя бы попытаться прожить жизни других людей. Понять тех, кто находится рядом. Каждый из нас в душе имеет собственную веру, которая нас объединяет. Наша религия -- актерская профессия, поэтому мы такие разные -- по судьбе, по происхождению, и по возрасту -- как одна семья. И именно антреприза дает эту удивительную возможность. Наверное, это большой минус, но я не смог существовать в обычном театре: было ощущение, что жизнь проходит, и ничего нет -- получалось, что ходишь каждый день только на бесплатные обеды.

"ОЧЕНЬ ПРИЯТНО. ТЕТЯ ЛЮДА."

-- Михаил, работа с известными мэтрами дает вам возможность использовать их опыт -- разные школы, разные мироощущения...

-- Каждый из нас ищет настоящее -- и в профессии, и в жизни. И когда это находишь -- в конечном итоге ты же не думаешь, что нашел это в партнере -- Героя соцтруда! (Радостный смех.) Все артисты -- равны. В нашей профессии нет ни конспектов, ни школьной доски, у которой народный артист СССР с указкой дает уроки мастерства и пишет формулы успеха.

-- Можно "мужской вопрос"? Все-таки интересно, как снимаются сцены "про это"?

Л.Ч.: -- Можно я отвечу? В фильме "На гранатовых островах" снимались Ростислав Плятт, Кирилл Лавров, я и Саша Соловьев, который, к сожалению, погиб. Режиссер сначала сказал мне, что моим партнером будет Александр Михайлов. Фильм начинался с любовной сцены в роскошном номере гостиницы. (Ее снимали в президентском номере, куда впервые вошли люди. И вдруг мне говорят, что у меня будет новый партнер -- Саша Соловьев. -- "Но у него сегодня сдача спектакля, он приедет после двух, поэтому вам одной надо будет все прорепетировать с воображаемым партнером. А он потом "подляжет". Я переоделась в халат, оставив на себе какую-то полоску. Репетируем: "Вы.... Он... Вы на нем... Он на вас..." Охранникам интересно, я спокойна, еще и с юмором -- "поцелуи, объятия"... Легла в постель, накрылась шелковым одеялом (а оно ползет к чертовой матери!). Наконец, приехал. Вижу человека в тапочках и халате. Посмотрела на его лицо -- мальчишка лет шестнадцати, невероятно испуганный, стрижка -- как будто только из армии, путается в халате. Я думаю: "Боже, я ведь его "уматерить" могу!" Режиссер: "Так, Сашенька, быстро под одеяло!" Он, смущенно отворачиваясь, снимает халат, ныряет. Я начинаю ему объяснять: "Сначала я -- вас, потом -- вы меня" (хохот.) Мы начинаем обниматься... Накувыркались, в общем. После съемки тут же натягиваем одеяло по глаза, он говорит: "М-м-меня зовут Саша". -- "А я -- тетя Люда". (Хохот переходит в стон.)