В ПОСЛЕДНЕМ КОЛХОЗЕ -- ОБЕДЫ НА ШАРУ

На стене -- лозунг, оставшийся с последних парламентских выборов: "Все в ряды народной оппозиции!" Полторы тысячи работников и пенсионеров колхоза "Нива" воплотили призыв в жизнь, категорически отказавшись реформировать хозяйство, построенное по социалистическому принципу.

ОБЕД "НОСТАЛЬДЖИ"

Полдень. Повариха Марковна подает обед: суп с ячневой крупой, зажаренный шкварками, по две котлеты с гречкой, по-общепитовски утопленной в подливе, чай и булочку с повидлом. Мужчины в спецодежде рассаживаются за столами. Еда, конечно, не Бог весть какая, но жаловаться грех -- стоит обед… 10 копеек. Скажете, таких цен не бывает! Я тоже так думала, пока не попала в последний оставшийся в Украине колхоз.

"У нас как при социализме!", -- объяснила улыбающаяся Марковна. А другая повариха, помоложе, добавила: "Мы как на острове живем: вокруг все порастягивали, а у нас жить можно. Нет кроме нас колхозов? Так я горжусь, что мы единственные. А поделили бы землю по 4 гектара на пай, что бы я с ними делала? Руками обрабатывала? А вместе как-то управимся". "Мы в колхозе всю жизнь проработали, сколько построили, как же теперь все порушить?" -- резюмирует Марковна и отмеряет мне порцию колхозного обеда.

На улице яркое солнце, но в столовой полутьма. Густые ветки деревьев не пропускают лучи внутрь, а светильник, где на три рожка вкручена одна лампочка, не зажигают: экономия -- один из главных социалистических принципов.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

"Вы не подумайте, мы Президента вообще-то уважаем, но его указ о роспуске колхозов людям не понравился, -- объясняет председатель Владимир Огирь. -- На общем собрании проголосовали за то, чтобы и дальше оставаться колхозом". Он -- коммунист и в партийных рядах человек не последний, член ЦК КПУ. Но убеждает, что партийная принадлежность к делу не относится: "Меня "головою" не партия назначила, а люди выбрали. И пускай к нам хоть откуда приедут, хоть из администрации Президента. Но если люди проголосуют распустить колхоз -- возражать не буду. Я ведь такой же колхозник, как они, и права наши равны".

Товарищ Огирь утверждает, что 650 работников колхоза сплошь охвачены духом коллективизма, просто не представляют себе, как можно работать "поврозь". На председательской "Ниве" мы едем обозревать колхозные поля. "Вы полюбуйтесь, какой подсолнечник! Сорняки видите? Нету! А гербицидов ни грамма не вносим", -- увлеченно рассказывает Владимир Иванович. По профессии он агроном, и до избрания председателем работал здесь же, в "Ниве". -- Агротехнику соблюдать нужно: прошлись культиватором раз, два, междурядья обработали -- и поля чистенькие. Я женщин с сапами сюда не гоняю, все трактором!"

Весь следующий час Владимир Огирь повествует о колхозных успехах: и посеяли вовремя, пока соседи еще лихорадочно "горючку" искали; и прошлогодний урожай выгодно продали, дождавшись весеннего дефицита, когда за тонну пшеницы давали уже не 240, а 700--800 гривен; и дизтоплива купили впрок; и аж 10 новых тракторов приобрели.

По полю подсолнечника в "бешеном" темпе несутся три трактора, истребляющие сорняки. "Вот этот красный -- новый, белорусский, -- указывает председатель. -- Мы импортные не покупаем: дорогие, запчастей не напасешься. И вообще, не место им здесь. Это ж получается, что мы нашими деньгами будем зарплату рабочим в Германии платить, а у нас люди без дела сидеть будут?!"

"ПОЛЕ ЧУДЕС"

Мы едем дальше по "острову социализма", занимающему шесть с половиной тысяч гектаров пахотной земли. И -- вот оно, знакомое зрелище: согнутые женские спины на свекольном поле. Выходит, сколько об агротехнике ни говори, а классическое сочетание «жінки і буряки” остается неизменным. Появление столичного журналиста -- хороший повод прерваться и хотя бы ненадолго спрятаться в тени от палящего солнца.

От колхозниц узнаю подробности того самого исторического общего собрания, на котором решили не делить землю. Оказывается, на нем подводили итоги 1999 года: размерами натуроплаты колхозники остались довольны, а передовики коллективного труда получили просто фантастические премии: телевизоры, стиральные машины (не заграничные, разумеется) и меховые воротники. О последних женщины рассказывали с особым восторгом: "Ну подумайте, я вже стара баба. Що мені треба? А мені воротнік подарили, норковий, на пальто. Я б його зроду сама не купила”.

После такого "Поля чудес" разговор о реформах не заладился. Областное и районное начальство, приехавшее, дабы добросовестно рассказать обо всех благах, которые сулит колхозникам земельная реформа, и слушать не стали. Из-за шума агитаторы вынуждены были покинуть трибуну, а крестьяне проголосовали за устоявшийся уклад.

После написали письма Президенту и председателю Верховной Рады с просьбой сделать для них исключение -- мол, разрешены различные формы собственности, так почему бы им не остаться колхозом. В виде эксперимента. Это послание отправили в Киев еще в феврале, однако ответа ни из президентской администрации, ни из парламента не получили до сих пор. Зато услышали в "Ниве" доклад "сельского" вице-премъера Михаила Гладия о том, что реформа успешно завершена, и сочли его ответом на свою просьбу: раз реформа закончилась, значит, трогать их больше не будут.

А ДОЛЖОК?

Но в районном сельхозуправлении Новоукраинки считают, что жить последнему колхозу осталось не дольше, чем до Нового года. Начальство не намерено мириться с тем, что единственное в Украине коллективное хозяйство "бросает тень" на всю успешно реформированную Кировоградскую область. И способ влияния на строптивых нашелся сам собою.

"У "Нивы" более миллиона гривен долга перед бюджетом. Цифра немаленькая, -- объясняет начальник районного сельхозуправления Степан Чернышов. -- Да, сейчас работает комиссия, которая подобные задолженности "списывает", но КСП "Нива" это не коснется, ведь долги государство прощает только реформировавшимся хозяйствам. Я полагаю, об этом председатель людям не рассказывал, но они в конце концов все узнают, и тогда изменят мнение".

Выслушав аргументы новоукраинского аграрного руководителя, так искренне верящего в неотвратимость рыночных реформ, возвращаюсь туда, где реформы не хотят признавать вовсе. А по дороге делегированный на должность гида колхозный зоотехник рассказывает о том, что у районного начальства есть все основания не любить и колхозников, и их председателя. Расположено хозяйство на окраине райцентра Новоукраинка. Работники "Нивы" -- почти что городские жители. Поэтому активно участвуют во всех акциях протеста, проводимых здесь левыми партиями.

А не далее как минувшей осенью колхозники на несколько дней и вовсе парализовали жизнь городка. Когда выяснилось, что местный сахарный завод не собирается возвращать хозяйству готовый продукт, произведенный из "нивовской" давальческой свеклы, они подкатили трактора к районной администрации, перекрыли дороги, заблокировали подъезды к сахзаводу -- и добились таки своего: получили сахар.

"ОБЕСТОЧЕННЫЕ" КОРОВЫ

Позже рассказ об этой победе я услышала и на ферме. Женщины, которые в перерывах между тремя дойками ходили полоть свеклу, с восторгом вспоминали, как отвоевывали заработанный сахар.

На молочной ферме работает 11 доярок. В прошлом "Нива" была крупным животноводческим хозяйством, здесь откармливали бычков. Но поголовье пришлось уменьшить с 11 до 3 тысяч -- мясное животноводство нерентабельно. С коровами -- другие сложности. Приученные к машинному доению буренки очень страдали от постоянных отключений света, но выдоить себя вручную не позволяли: бодались, лягались. Доярки ходили в синяках. В конце концов пришлось полностью поменять стадо. И новеньких коров сразу начали доить руками. Тяжело, но надеяться на то, что энергетический кризис закончится "вдруг", не приходится.

Одна из доярок подходит к заведующей фермой: "У меня вода заканчивается. Привезти бы". И слышит в ответ: "Через два дня будет". Мне объясняют, что вся вода в Новоукраинке привозная, и за ее доставку нужно платить. Жителям городка бочка в 2,5 кубометра обходится в 20 гривен, колхозникам -- в 50 копеек. Кроме "водных" расходов, колхоз "тянет" три детских сада, школу, клуб и дом для немощных стариков.

Заканчивается длинный июньский день. Солнце катится к горизонту. Грузовичок объезжает поля, чтобы собрать работавших там людей и развезти по домам. Детским садикам велено не закрываться до 10 вечера, ведь родители должны спокойно трудиться весь световой день. Завтра в 5 утра начнется новый рабочий день.

Очень много очень тяжелой работы -- вот из чего состоит то весьма относительное благополучие, которым так дорожат в последнем оставшемся в стране колхозе. Коллективная собственность на землю Конституцией не предусмотрена, и 99,9 % колхозов уже "разбежались". А впрочем, не напоминают ли такие темпы реформ коллективизацию начала 30-х, только с обратным знаком?