ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ДЕТЕНЫШ ПО ИМЕНИ ВАСЯ

В наш век принято много документов, защищающих детей. Но нет того единственного, чтобы они не гибли под пулями, от голода и холода. Маленьких попрошаек в столице множество. Их можно встретить везде. Где их родители? Кто эти дети? Слой, прослойка в нашем обществе или отбросы, мусор?

С Васей мы познакомились на перекрестке у Бессарабского рынка. Здесь он обычно попрошайничает, иногда подворовывает с прилавков. Когда я спросил, сколько ему лет, то, сторговавшись за одну гривну, он протянул вперед руки с растопыренными пальцами, что означало -- десять. Немного помешкав и пощупав в кармане заветную гривну, он все же решил, что за нее можно сказать правду, и опять протянул руки, но уже с загнутыми пальцами. Все-таки восемь. Вася мало говорит, больше объясняется жестами, и только глаза выдают, что это человеческий детеныш. На вопрос, где он живет или хотя бы ночует, Вася махнул куда-то в сторону и вверх, но за три гривны согласился показать место.

Ориентир для мальчика -- общественный транспорт. Колесили мы по его маршрутам долго и наконец очутились за городом. То, что я увидел -- не только "география". Это целый мир, живущий по своим законам. Имя ему -- городская мусорная свалка. Она имеет два полюса. Один -- свежего мусора, который привозят ежедневно, а другой, дальний -- улежавшегося, накопленного годами. Склоны мусорных холмов испещрены углублениями, от которых в разные стороны, как лучи, отходят канавы для стока воды. Привел Васю сюда какой-то дядя Петро, подобрав замерзающего мальца под металлическим лотком. Целую неделю Вася проводит здесь, а в субботу и воскресенье выходит в город попрошайничать...

Вдруг из одной близлежащей норы выполз какой-то субъект, приподнялся, посмотрел куда-то мимо гостей, явно не вписывающихся в привычный пейзаж, и пробормотал: "Сломаю хребет, и ничего не будет -- у меня справка". Выручило только присутствие мальчика... Врагов у Васи здесь нет, друзей, правда, тоже. Едва я успел опомниться, как из другой норы вылезло на четвереньках еще одно существо. Оно не спешило выпрыгивать из ямы, а протерло глаза и яростно почесало свою немытую шевелюру. Ему было не до нас.

Мы остановились у Васиной ночлежки -- такой же норы. Он был очень доволен, что его приглашение принято. В логове можно сидеть только на корточках. Набито оно всякой всячиной, которую Вася отрывает в мусоре. В груде хлама виднеется панель магнитофона "Вега". Вася говорит, что магнитофон работает, и если хочу, то он может продать мне его.

На свалке ему нравится. Это лучше, чем ночевать на улицах или в подъездах, где может и дворник избить. Свалка -- это свобода и покой. Иерархии в этом месте никакой нет. Каждый живет, не мешая другим. Оживление наступает только тогда, когда приезжает очередная машина с мусором. Тут уж держи ухо востро. Основная проблема свалки -- еда. В борьбе за нее иногда случаются потасовки, порою переходящие в поножовщину. А теплые вещи здесь не в цене: гниющий мусор хорошо обогревает.

По дому Вася не скучает. Он его не помнит. Правда, признался, что иногда очень хочется видеть маму, она ему часто снится. Какая она и где, Вася не смог объяснить. "Кажется, она пьянь и била меня", -- сказал он и надолго замолчал. Любой вопрос приходилось задавать ему по несколько раз. Так я узнал, что мать он любит и не сердится на нее. Вася считает, что одной ей легче сводить концы с концами. Так ему сказала баба Маня, живущая в соседней норе.

На вопрос, о чем мечтает и чего больше всего хочет, Вася не ответил. Он только обвел взглядом свалку и нырнул в свою конуру. Приглашения не последовало. Мне дали понять: визит затянулся. Я оглянулся и увидел только закат красного, как кровь, солнца. Дорога, проходящая невдалеке от свалки, -- мир цивилизации, наш мир. Так и соседствуют два мира...