В ЧЕЧЕТКЕ ГЛАВНОЕ -- КУРАЖ

У будочки сапожника по-хулигански тормозит "таврюха", из нее выскакивает водитель -- поджарый, с шикарной седой шевелюрой, чем-то похожий на Ференца Листа. Сапожник с улыбкой протягивает ему пару ботинок. Денег не берет: почитает за счастье сделать одолжение этому человеку. Ведь это Эмиль Глед! У него нет ни одного официального звания, но это -- поистине народный артист, уже при жизни ставший "патриархом степа", "королем чечетки", "живой легендой".

Когда-то чечетка была символом вольнолюбивого города -- как Дюк, как море, как Французский бульвар... Умение выделывать коленца передавалось по наследству, и как все семейное, держалось в тайне. Эмиль "подглядел" танец у старшего брата Михаила, известного степиста, и очень быстро превзошел его. Получив признание, блистал в джазе Цфасмана, работал с Утесовым, в эстрадном театре "Эрмитаж", в Черновицком джазе. Его приглашали "разбить" номера, но вынуждены были давать в финале -- после него уже невозможно было выступать. Когда он показал свое искусство в Америке, там схватились за голову: как русские делают такую чечетку?

"А ПОДАРЮ-КА Я УТЕСОВУ ПАРОХОД"

Эмиль Глед жил и работал в окружении людей, о которых мы теперь читаем в энциклопедиях. Киноактриса Татьяна Окуневская была ему симпатична, но сердца не тронула, хотя и пыталась. Дружна была с ним Клавдия Шульженко, но он так и не познакомил ее со своей женой -- актриса ревностно относилась к присутствию рядом с ней других красивых женщин. Для Леонида Осиповича Утесова Глед был "глотком свежего воздуха". Как-то Эмиль Давыдович подарил Утесову сувенир -- хрустальный пароход по названием "Леонид Утесов" и написал на нем "2020 год".

-- Мне обидно стало, -- как-то даже по-детски возмущается Глед, -- почему Суслову "дали" пароход, а Утесову нет? И я верил, что к 2020 году эту несправедливость уж точно исправят.

ДОН-ЖУАН С ИЗЮМИНКОЙ

Эмиль Глед всегда был невероятно красив. Рядом с ним трудно представить равнодушную женщину. И он их тоже очень любил. Всех! Но сильнее других -- вторую жену, певицу Тамару Беленко, голосом которой восхищались Утесов и Дунаевский. Вместе они уже полвека.

-- Я Тамару боготворю, -- шепчет мне на ушко Эмиль Давыдович, -- это такая женщина, каких нет. Я ею дышу и живу.

От двух жен у Гледа по сыну, от тех есть внук и внучка. Одна печаль -- никто не пошел по его пути. Да и само время, казалось, обрекло степ на забвение. Однако прав был кинорежиссер Василий Левин, сказав: "У знаменитых Фреда Астора и Марики Рок, королей степа, нет учеников. А у Эмиля Гледа есть".

РАЗЛЕТИСЬ, СТЕП, НА ВСЮ ШИРОКУЮ СТЕПЬ

Сегодня их у него более шестисот, и не только в Украине. А первым Эмиль Глед может считать Махмуда Эсамбаева.

-- В 1950 году после конкурса в Москве он сам мне сказал об этом, -- рассказывает Эмиль Давыдович. -- Увидев меня 12-летним мальчиком в Грозном на сцене, он прибежал домой и сказал маме: "Я видел только что, как танцуют джаз. Я тоже хочу и буду танцевать". Мы с ним были очень дружны.

А 10-летнюю Ию Рождественскую Глед называет не иначе как будущей Майей Плисецкой в чечетке. Весной она уже стала лауреатом конкурса в Ровно.

"НЕ ЖАЛЕЮ, НЕ ЗОВУ, НЕ ПЛАЧУ"

Живут они с женой на 120 гривен в месяц. Львиная доля уходит на оплату аварийной квартиры. Мебель и половички -- ровесники хозяев. Из "роскоши" -- великолепные портреты Тамары и Эмиля в те годы, когда они были на вершине славы, подарки благодарных учеников. Да еще стеллажик с фарфоровыми статуэтками, подобранными не по тематике, а потому что красиво. Глед скупает понравившиеся фигурки на рынках у бабушек, которые живут еще беднее него.

В Америке живет старшая сестра Эмиля Давыдовича. Ей 91 год. В основном она им и помогает, да еще еврейский благотворительный фонд "Гмилус Хесе". Сестра не раз их звала переехать жить к себе.

-- Я рад, что на склоне лет увидел мосты Сан-Диего, небоскребы Лас-Вегаса и Калифорнии, -- рассказывает Эмиль Давыдович. -- Но Одесса -- один из лучших городов мира, и жить без нее я не смогу нигде. Я оптимист и верю в светлое, прекрасное будущее Одессы. Я никогда никуда не уеду.

В этот миг 86-летний Глед не помнит об обидах. За войну у него пять наград, а за всю мирную жизнь -- двенадцать папок с поздравительными адресами на три -- от 60 до 80 лет -- юбилея. Один чиновник, когда-то ходивший в поклонниках и учениках Гледа, привез поздравление, да вот незадача -- фамилию забыл вписать.

-- Бог им судья, -- улыбается Эмиль Давыдович. -- А люди меня любят.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Очередной свой юбилейный вечер вел сам Эмиль Глед. Шутил замечательно -- по-одесски. Но вдруг сказал: "Я предлагаю помолчать и вспомнить всех, кто нес знамя искусства из Одессы". И в полной тишине концертные туфли маэстро стали бить чечетку. Зал замер... Многие знали, что с месяц назад Эмиль Давыдович лежал в кардиологии. Но при чем здесь это, если им всю жизнь руководит кураж?! "В чечетке главное -- кураж. Вот чувствуешь: ты можешь бить чечетку, и все. И без этого жить не можешь!" Это говорил главный герой фильма "Зимний вечер в Гаграх", собирательным прототипом которого, кстати, стали образы обоих братьев Глед. Но это, как говорится, уже другая история.