ЛЮБОВНЫЙ... КВАДРАТ, НЕ СЧИТАЯ "ОБЩЕГО" РЕБЕНКА

Двухгодовалый Сергунчик так потешно говорил "папуська", что невольно вызывал улыбку. А у мужчины, к которому он так обращался, видимо, пощипывало глаза, и он запрокидывал лицо к небу, то ли сдерживая слезы, то ли моля о чем-то Бога. Повод и для того, и для другого у него, как оказалось, был.

"НАШИ ОКНА ДРУГ НА ДРУГА СМОТРЯТ ВЕЧЕРОМ И ДНЕМ"

Им, Виктору и Наташе, не сказать чтобы просто было в жизни -- кому сейчас легко. Но, все, за что брались, получалось. Вот лет пять назад вернулись в Одессу начинать жизнь с нуля. Вскоре Виктор, инженер по образованию, с головой-компьютером и золотыми руками встал на ноги -- закрутил свой бизнес на хозяйственном рынке. Купили с помощью родителей машину и квартиру. А главное -- нашли друзей-ровесников, Ирину и Сашу, с которыми и дело делали, и праздники отмечали. Дома их стояли напротив и окнами частенько "перемигивались". Короче, дружба сложилась -- не разлей водой.

Когда родился Сергунчик, Виктор был на седьмом небе от счастья. Наташу оберегал, ночью сам вскакивал к малышу.

-- Знаете, мне так нравилось с ним возиться, я даже памперсы поменял на пеленки, -- немного застенчиво рассказывает он. -- Ведь ребенку же полезней. А я просто млел от счастья, когда стирал эти крохотные простынки... Будто это я родился и по новой живу.

Крестным, конечно, стал Саша. Наташа была дружнее с ним, чем с Ириной. Скажете, такой идиллия не бывает в жизни? Не стало ее и здесь. В какой-то момент Виктор заметил, что жена резко изменилась. Больше с малышом пропадала у друзей, била в ответ на его замечания.

-- Захочу, вообще его не увидишь! -- заявила однажды.

Слово за слово -- и открылась страшная тайна, которая тайной, впрочем, была только для мужа.

МУЖ ВСЕГДА ВСЕ УЗНАЕТ ПОСЛЕДНИМ

Виктор узнал от жены, что Сережа не его сын, а Сашин. И, конечно, не поверил ей. Стал успокаивать, просить прощения, решил, что она сгоряча, со зла "ляпнула". Но она даже рада была, что "подвернулся повод признаться".

-- А те знают? -- спросил Виктор.

-- Да, -- спокойно ответила Наташа.

Кинулся к Ире и Саше.

-- Я развода не дам, -- заявила она. -- Сашкино дело мужицкое -- с бабами спать. Что ж я из-за каждой буду мужем разбрасываться?

-- А я и не собираюсь разводиться, -- сказал Саша. -- Да, ребенок мой. Хочешь -- заберу к себе, своих-то у нас нет. А на алименты не рассчитывай.

Наташа говорит, что все равно любит Сашу и будет к нему бегать, и на разводе тоже не настаивает.

Родители Наташи?.. Виктор кинулся к ним. Те отвели глаза: дочка не велела вмешиваться.

"Я БОЮСЬ ВЗОРВАТЬСЯ ИЗНУТРИ"

-- Вы не представляете, как мне тяжело, -- вздыхает он, -- даже экспертизу сделал -- не мой ребенок... Боюсь взорваться изнутри, ведь не с кем поделиться, "поплакаться в жилетку". Я стал тряпкой, о которую и ноги не каждый вытрет. Она, "торгуя" ребенком, из меня веревки вьет. Даже стал пить от безысходности.

Я невольно окинула взглядом этого рослого, видного мужчину. Чуть за тридцать, модно, но не броско одет, ухожен, и лицо не пропойцы.

-- Много не пью, стакана хватает на ночь, чтоб забыться, -- как бы отвечает на мой взгляд Виктор. -- Но боюсь спиться. Отец мой, видно, от жены об этом узнал... То стыдил, то стращал, то уговаривал вернуться домой, в Чернигов. Но мои родители ведь не знают, что их единственный любимый внук -- не их внук. И как я вернусь без Сергуньки?!

-- Папуська, -- немного нараспев пролепетал Сережа и потянул Виктора к песочнице.

Я сидела и смотрела, как они "пекли пироги". Лицо Виктора спокойное, сосредоточенное. В такие минуты он, наверняка, забывает о своей беде. Но будет новый день... На сколько частей рассыплется этот странный любовный квадрат?