КРЕПЧЕ ЗА БАРАНКУ ДЕРЖИСЬ, ЖЕНА

"Я не читаю вашей газеты, потому что не вижу. Совсем не вижу..." Мы удивленно смотрим на Леонида Козярчука. "Как это не видите? -- недоумеваем. -- Только что ведь кололи дрова, а когда услышали, что залаяла собака, вышли нам навстречу..." -- "Совсем ослеп, ребятки, у меня -- катаракта. Но я вижу руками, не верите? Идемте со мной", -- услышали в ответ.

Рука, протянутая вперед, несколько секунд нащупывает ручку двери. Леонид Павлович открывает свою мастерскую:

-- Подождите, здесь темно, сейчас свет включу. Я хорошо знаю, что и где у меня находится -- и здесь, в мастерской, и во дворе, и в доме... Вот стоит станок, который "японским" называют. Я его сам собрал. Сейчас на нем вытачиваю коленвалы для мотоциклов, "пальцы", кольца, шатуны... По заказу. Спицы натягиваю на колеса мотоциклов.

-- И как получается?

-- Да неплохо. Я ведь раньше видел. Если надо сделать какую-то деталь, то вначале ее "прокручиваю" в голове, вроде она стоит передо мной... Вот, посмотрите: сделал "бабку", чтобы косу точить. А трактор этот я лет двадцать назад собрал и сейчас, если надо, сам ремонтирую. Недавно пристроил к нему ковш для уборки картошки.

Люди, наблюдая, как Леонид Козярчук колет дрова, вытачивает на станке детали, делает плуги, не верят, что он слепой. Обычно говорят: "Если Бог забирает одно, то наделяет другим".

К этому испытанию Бог готовил Леонида Козярчука с детства. Пигментная дегенерация сетчатой оболочки. Суженное зрение. Что это такое? Представьте, что вы идете ночью с фонариком. Чем дальше, тем лучик фонарика шире, а по сторонам все равно темнота. Так видел и Леонид Павлович. Предложения, например, в книге не мог разглядеть, только отдельные слова. Глаза болели все время. Лекарства, уколы... Взрослея, Леня видел все хуже и все больше комплексовал. Сами понимаете -- подростковый возраст, первая любовь...

-- Ничего я не забыла, -- жена Надежда Ильинична внимательно смотрит на Леонида Павловича. А он... волнуется. Наверное, как тогда. Губы дрожат.

-- Ой, -- наконец вздыхает он, -- это была проблема -- встречаться. Я тогда уже почти ничего не видел...

А ходить на свидания к молодой приезжей учительнице предстояло с хутора в село. Днем было почти незаметно, что он полуслепой. Но на свидания-то ходят ночью... Ради любви он спешил, летел, словно на крыльях. Падал, вставал и дальше шел -- наощупь. Запомнил каждый камешек, каждую ямку на дороге. Родные ставили возле окна лампу -- огонек от нее, который он еле-еле различал среди абсолютной темноты, указывал путь домой...

Однажды в метелицу Леонид не разглядел свет в окне. Шел-шел, а хутора все не было. Куда ни ткнется -- кусты. И тут пришла мысль постучать по дереву -- пес должен был услышать, что есть кто-то в лесу. Услышал! И Леонид шел по пояс в снегу на дорогой такой собачий лай...

Надежда Ильинична садится возле мужа на сиденье трактора. Теперь она -- его глаза. Вот уже десять лет. Так они и ездят вдвоем на тракторе: Леонид Павлович жмет на газ, переключает передачи, а Надежда Ильинична держит руль. Возят дрова, сено, картошку.

-- Она только ойкнет, -- улыбается Леонид Козярчук, -- и я сразу глушу мотор. Мы смотрим на Надежду Ильиничну. Она улыбается:

-- Если бы мне сказали раньше, что буду водить трактор, ни за что бы не поверила. Но когда увидела, что мой муж, который тогда еще немножко видел, съезжает в ров, быстро вцепилась за руль и повернула трактор. С тех пор и рулю...

-- Говорят, слепота -- хуже смерти, но я не боюсь своей слепоты, -- в голосе Леонида Козярчука нет ни ноты нарекания на судьбу. Он спокоен. Понимает, что ничего не изменит. И продолжает жить.