ВНУЧКА ФРАНКО О СВОЕМ ДНЕ РОЖДЕНИЯ НЕ ПОМНИТ

Предупредить о нашем визите внучку Ивана Франко мы не могли. Телефон в ее квартире уже давно отключен. За неуплату. В доме нет ни телевизора, ни радио. Каким-то чудом в окнах шестикомнатной квартиры вечерами еще загорается свет.

Красивый, дореволюционной постройки дом в центре столицы. "К кому?" -- остановил нас грозного вида мужчина в спецформе. Изучив наши документы, уже улыбаясь: "А Любови Франко дома нет". И так несколько дней подряд. В очередной раз решаем приехать рано утром -- вдруг повезет.

"НИЧЕГО НЕ БУДУ ГОВОРИТЬ!"

Охранник, скользнув взглядом по нашим документам, утвердительно машет головой. Поднимаемся наверх по мягкой ковровой дорожке. Среди переливающихся дороговизной дверей -- одна очень скромная. Выкрашена синей краской и украшена надписью "Для писемъ и телеграмъ".

Звонка нет. Долго стучим. Cкрипит тяжелая старая дверь. С хозяйкой несколько минут общаемся через щелку. Сначала в темноту исчезает мое редакционное удостоверение, потом свежая газета "Сегодня". Затем дверь открывается полностью и Любовь Тарасовна, не говоря ни слова, направляется в комнату. Мы, не веря удаче, на цыпочках за ней. По длинному неосвещенному коридору передвигаемся очень медленно, под ногами то и дело шастают коты, кажется поначалу, что мяукающих животных всех мастей и расцветок тут несметное количество.

Наконец попадаем в гостиную, которая ныне служит хозяйке и спальней, и кухней. Возле старинного рояля -- этажерка с тарелками и кастрюлями. Круглый стол. На дверках пустого шифоньера развешены два старомодных костюмчика -- на выход. Кругом разбросаны газеты. Несмотря на жуткую жару, балкон в комнате наглухо закрыт.

"Я ничего говорить не буду! О моем деде уже все рассказали", -- слышится почти истеричный голос хозяйки из соседней комнаты. "Да мы о вас хотим узнать!" -- пытаемся оправдаться. И тут же слышим в ответ: "Что обо мне можно узнать интересного? Меня в Киеве никто не знает".

"ЖИВУ ТУТ БОЛЕЕ ПЯТИДЕСЯТИ ЛЕТ"

Фотокор, сделав с разрешения хозяйки несколько снимков, по ее требованию уходит. Мы остаемся одни. Любовь Тарасовна долго ищет для меня стул. Сама садится напротив на разодранный диван с торчащими из него железными пружинами, где у изголовья аккуратно свернуты пиджак и блуза -- вместо подушки. Два серых кота удобно размещаются у нее на коленях.

"Вы больше похожи на отца", -- говорю я, рассматривая черно-белое фото мужчины и женщины в рамке у нее за спиной. "Все так говорят", -- впервые улыбается немолодая женщина.

"Я живу тут уже более пятидесяти лет, -- говорит после недолгого молчания. -- Все раньше было по-другому. Вот тут (показывает на ободранный стол) стояла огромная пальма, цветы -- на каждом окне. А на балконах вился виноград. Все говорили, что у нас самая лучшая квартира в доме. Потом все разъехались".

Когда-то в этих шестикомнатных апартаментах жил киевский городской голова Алексей Давыдов. Но что-то ему не понравилось и он переселился в другую квартиру. А тут отпраздновала новоселье семья Франко. Сын знаменитого Каменяра -- Тарас с женой и их дети Зиновья, Любовь и Роланд. Похоронив родителей, дети переехали. Лишь Люба до сих пор категорически против переселения. Говорит, что эта квартира должна остаться за семьей Франко. И даже одно время мечтала открыть тут музей Ивана и Тараса Франко. Хотя, по ее же словам, в доме нет личных вещей ни деда, ни отца.

Получая пенсию восемьдесят гривен с небольшим, немолодой женщине необходимо отдавать за жилье, с учетом льгот, -- около ста гривен. А недавно Любови Тарасовне в райисполкоме рассказали, что кто-то интересуется ее квартирой. Затем в доме появился незнакомец с просьбой прописать его. "Сказал, что квартира моя ему не нужна, -- рассказывает Любовь Тарасовна. -- Мол, живет не тут, а в Швейцарии”. Зачем этому богатому и известному человеку (Любовь Тарасовна назвала его имя -- Авт.) прописка в месте, где он не собирается селиться, неизвестно. Но с тех пор ее постоянно караулят -- то в кулинарии, то на рынке. И одно и то же -- "пропишите".

"ДУМАЕТЕ, ИНТЕРЕСНО ПРОХОДЯТ МОИ ДНИ?"

С ностальгией Любовь Тарасовна рассказывает о своей молодости. Как училась во Львовском университете, а потом закончила аспирантуру -- в Киевском. Как до 65 лет работала литредактором в издательстве "Українська радянська енциклопедія", как уважали ее коллеги. И деньги получала приличные. Тратила, в основном, на книги.

Между тем, никогда за границей не бывала и даже не помнит, когда последний раз выезжала из Киева. Книги и газеты изучает в библиотеке. Уже давно перечитала все, что сочинил ее дед и все, что написали о нем. Много франковского знает наизусть. В театры, даже тот, который носит имя деда, -- ни ногой. Дорого. Летом иногда ездит на пляж, а зимой -- почти из дому не выходит. Тоска.

По паспорту у Любови Тарасовны совсем другое имя, не менее красивое -- Дарья. Но родители с детства называли дочку Любця или Любонька. И если бы не младший брат Роланд Тарасович, который рассказал нам эту историю, о ее настоящем имени мы бы и не узнали. Рассматривая архивные фото, я долго не могла задать вопрос о несостоявшемся замужестве. Подозревала, что просто не захочет героиня об этом рассказывать. Но она говорит охотно. Кавалеров хватало, но Любовь Тарасовна всю жизнь любила одного человека. Он знал о ее чувстве. Но выбрал другую. Сейчас у этого человека уже взрослые внуки.

"Все оттого, что семьи у меня нет", -- смахивает слезы крошечным кулачком, и они тут же тонут в глубоких морщинах. Своеобразно на это реагирует кот на коленях -- мурлыкает и ластится к рукам хозяйки. Любовь Тарасовна гладит его и, видимо, успокаивается, а потом резко: "Думаете, интересно проходят мои дни? Вот только с ними и разговариваю". Громко мяукают коты. Потом опять тишина.

А ОНИ ВСЕ О ДЕТЯХ…

"Который час?" -- неожиданно спрашивает хозяйка. Только сейчас я замечаю пыльные часы с маятником. Стоят. "Чтобы узнать время, выхожу на улицу, -- отвечает на мой немой вопрос Любовь Тарасовна. -- Там есть электронные".

Оказывается, спешить Любови Франко есть куда. Уже продолжительное время ее бесплатно кормят обедами в одной из местных столовых. Спасибо городскому Красному Кресту. "У всех стариков, с которыми обедаю, -- продолжает Любовь Тарасовна. -- есть семьи, дети, внуки. Они только об этом и говорят. А что мне рассказывать?"

По словам моей героини, самые тяжелые дни для нее -- праздники. Она уже давно не встречает Новый год и не отмечает Рождество. Иногда выходит на улицу и наблюдает за ликующими и смеющимися людьми. Но от этого становится еще печальней. С недавних пор начала ходить в церковь, хотя раньше о религии даже не задумывалась. Теперь эту женщину в вязаной шапочке можно встретить во Владимирском соборе... Осенью Любови Тарасовне исполнится семьдесят пять лет. Скорее всего, о дне рождения она даже не вспомнит.