"РАНЬШЕ ТРАНСЛИРОВАЛИ КОНЦЕРТЫ ИЗ "УКРАИНЫ", А ТЕПЕРЬ -- "ТАВРИЙСКИЕ ИГРЫ"

Борис Георгиевич Шарварко вместе со страной пережил многое и при разных режимах оставался придворным постановщиком правительственных концертов. Но, как оказалось, и его не всегда миловали...

А поводом для нашей встречи стала публикация беседы журналистов "СЕГОДНЯ" с Николаем Мозговым. Газетная перепалка мэтров затянулась...

"НУЖНО ПОНИМАТЬ, ГДЕ, С КЕМ И В КАКОЕ ВРЕМЯ ТЫ ЖИВЕШЬ"

-- Скажу откровенно: некоторые хотят, чтобы я продолжил эту тему. Но я не буду этого делать -- это ниже моего достоинства. Я очень уважаю талантливых артистов, так же, как и журналистов, но считаю, что это была никому не нужная затея.

Зачем было говорить от имени Назария Яремчука, Софии Ротару или Васи Зинкевича? Мы были друзьями с Яремчуком, с его первой женой встречали Новый год у меня дома, со второй его женой отдыхали в Одесской области. Когда Назарию оставалось жить два месяца, мы привезли его на концерт на Певческом поле, там были тысячи народа. В первом ряду мы сидели рядом с Дариной, он спел одну песню, другую, и когда проходил мимо нас -- во весь голос прокричал в микрофон: "Борис Георгиевич!!!" -- будто попрощался... Нельзя было сдержать слез.

О Соне Ротару я всегда и везде говорил: у нас нет второй Сони, это наша классика! Она -- желанный гость на всех моих концертах и никогда не берет денег (а ведь ее гонорар -- это не 500 гривен, которые нам выделяют на оплату работы артистов!). А Вася Зинкевич -- вообще образец человека высокой культуры. И можно спросить у него, что он думает обо мне.

Мы с Николаем Мозговым все обсудили, и я считаю, что у нас нет конфликта. Даже в мои трудные времена, когда другие отвернулись, он один оставался мне верен. Жизнь есть жизнь, всякое бывает, но он написал песни, которые стали классикой!

Во многих вещах человек виноват сам: нужно понимать, где ты живешь, с кем и в какое время. Обидно другое: когда талантливые журналисты не всегда пишут честно. Вот критикуют "Славянский базар" в Витебске. Мне-то он не нужен: я бываю там два дня, когда провожу концерт в День Украины. Но ведь у нас в стране вообще нет фестиваля такого уровня! Россия и Белорусия транслируют его на всю Европу, а Украина вообще не показывает. Я не против фестивалей, пускай все проводят. А Сашу Злотника спрашивал неоднократно: "Зачем тебе именно "Базар"? Можно же другое название придумать.

-- Обижаетесь на прессу?

-- Приведу пример. В Москве нет такой сцены, где бы я не проводил концерты: и в Кремлевском Дворце, и в Большом театре, и в ГКЗ "Россия", и в Колонном зале. Мы открывали "Олимпийский" комплекс для концертной деятельности. На программу "Ой, Дніпро, Дніпро" к 40-летию освобождения Украины (16 концертов!) все билеты были проданы. Принимали участие Тарапунька и Штепсель, и Мозговой, и Ротару, Юрий Богатиков, Кремлевский оркестр и даже рота почетного караула. Леонтьев, которого мне запрещали брать в программу чиновники Московского горкома, проходил "на ура". Это было зрелище! Знаменитый обозреватель Николай Озеров вел репортаж с хоккейного матча и в какой-то "острый" момент вдруг говорит: "Я вчера был на концерте украинских артистов в "Олимпийском" -- такого не видел никогда! Идите и посмотрите!" Газеты писали: "Это пример, как нужно проводить концерты во Дворцах спорта". Так неужели они все -- дураки?

После праздника на острове Хортица Леонид Кравчук (тогда председатель Верховного Совета) обнял меня и сказал: "Ви таке утворили! Ми ще не придумали нагороди, якою можна вас за це відзначити!" Я ответил: "Спасибо, Леонид Макарович, значит, снова ничего не получим"... Когда на юбилей Тараса Шевченко в Черкассы приехали 300 писателей со всего мира, в финале концерта подняли портрет Тараса Шевченко, в траве загорелись тысячи свеч, и Иван Драч выбежал к микрофону: "Я об'їхав весь світ, а такого не бачив!"

"ПАРТОКРАТЫ МЕНЯ СЧИТАЛИ НАЦИОНАЛИСТОМ, А НАЦИОНАЛИСТЫ -- ПАРТОКРАТОМ"

-- Борис Георгиевич, вы работали при разных режимах. Как вам удавалось сохранять интерес к тому, что вы делаете, когда даже "обязательную" программу нужно было утверждать?

-- Я всегда старался идти в ногу со временем, и, как ни странно, чувствовал завтрашний день. Конечно, в советские времена на концертах к годовщине революции показывали сцену "Революция, о которой говорили большевики, свершилась!" У меня в концертах было больше национального, и мне же ярлык приклеили -- "шароварщина" (а если бы у меня была другая фамилия?).

"Ще не вмерла Україна" впервые прозвучала у меня в концерте без ведома ЦК. Представители министерства программу "приняли" и ушли. А я оставил коллективы и продолжил репетировать. Концерт транслировался по телевидению (это сейчас только "Таврийские игры" транслируют). И когда в финале концерта запели лучшие хоры Украины, на сцену вынесли национальный флаг, зал просто плакал. Люди не верили, что такое возможно: овации, объятия, слезы... После концерта мы вышли с Мыколой Жулинским -- на улице толпа. Он сказал: "Если бы они знали, что это вы придумали, они бы отнесли вас на банкет на руках".

-- А что было потом?

-- Я знал, что "друзья" не преминут донести. Поэтому на следующий день рано утром пришел к секретарю ЦК по идеологии Осторжинскому (мы знакомы еще с тех времен, когда работали в Житомире -- я в театре, а он в обкоме). В половине девятого он видит меня под своим кабинетом: "Здоров! Що трапилось?" -- "Мабуть, знаєте?" -- "Аякже! І правильно зробив!" Это было еще на заре перестройки. Через неделю "Ще не вмерла Україна" звучала во Дворце "Украина", потом на стадионе "Динамо" -- и зазвучала по всей стране.

Партократы меня всегда считали националистом, а националисты -- партократом. А я -- просто человек со своими принципами и отношением к жизни. Считаю, что нужно честно служить своему делу, искусству и народу. Может, это громкие слова...

"АРТИСТАМСОВЕТОВАЛИ БРАТЬ ПРИМЕР С ФУТБОЛЬНОЙ КОМАНДЫ "ДИНАМО"

-- Борис Георгиевич, расскажите о ваших трудных временах.

-- После того, как мы вместе с Тимошенко и Березиным сделали в Оперетте великолепный спектакль "1000 и 1 день", театр стал популярным. Они выступили в прессе: мол, почему в Укрконцерте ничего нового не происходит? После этого мне предложили возглавить Укрконцерт, коллектив меня поддержал. Мы создали Мюзик-холл, камерный хор, эстрадный и духовой оркестры, активно работали с Колей Мозговым, который у нас был комсоргом, потом членом партбюро. На фестивали "Киевская весна", Золотая осень", "Крымские зори" приезжали лучшие коллективы, выступали Святослав Рихтер, Иннокентий Смоктуновский, Надежда Павлова. Это была настоящая перестройка, но она была преждевременной.

Кое-кому это не понравилось. Был такой секретарь горкома Добротвор (бывший инструктор админотдела ЦК). Как-то он спросил меня: "Почему транспаранты написаны на красной ткани? Это -- цвет партии, а вы пишете на нем "Киевская весна"!" После этого мы с Владимиром Гнатенко ехали по Крещатику и увидели рекламу соревнований по конному спорту -- лошадь на красном фоне. Мы разворачиваемся и едем в горком, я захожу в кабинет Добротвора и говорю: "Так значит, название фестиваля "Киевская весна" нельзя писать на красном, а лошадиную морду можно рисовать? Ну какой дурак вас сюда посадил?" Повернулся и вышел. О, как зачастили после этого комиссии в Укрконцерт!..

Первое "обвинение", которое мне предъявили -- "неправильная расстановка кадров", мол, окружил себя евреями. Я просто собрал лучших работников, а кто какой национальности -- меня волновало меньше всего. А второе -- что я даю возможность много зарабатывать. Мол, как это так: министр получает 500 рублей, а Тарапунька и Штепсель -- по 800! Так если они за каждый концерт получали по 43 рубля, а у них было от 10 до 30 концертов в месяц при полных аншлагах, когда филармония за вечер зарабатывает 2000 рублей -- какой дурак их не пригласит?

Наше партбюро (Мозговой и Гнатенко) отказалось исключить меня из партии, тогда меня вызвали на заседание горкома. Начальник управления кадрами министерства культуры Высоцкий (мой бывший заместитель) проверял все мои экзаменационные ведомости: учился я в институте в Москве или нет? А на комиссии народного контроля я сказал: "За то, что мы сделали за два года, надо ордена давать, а не наказывать!" -- "Ах, ордена? Двухмесячный начет зарплаты!" В общем, со строгим выговором я был снят с должности.

Два с половиной года работал в Театре имени Франко. На очередном собрании Добротвор хотел снять директора Смеяна (на него писала анонимки одна бездарная актриса). От горкома выступил Добротвор: "Вы плохо готовите себе смену. Товарищ Ужвий (он не знал имени-отчества, потому что в театре был один раз, когда Щербицкий вручал ей звезду Героя соцтруда), берите пример с нашей футбольной команды "Динамо"! На следующий день об этом узнал Щербицкий, и Добротвора быстро убрали.

-- Мы все о работе. А как вы отдыхаете, чем увлекаетесь?

-- Характер у меня такой, что я ни минуты не могу сидеть спокойно, не знаю, что такое отпуск. Отдыхаю на даче под Киевом. Таких цветов, как у меня на даче, вы нигде не увидите: больше 100 видов роз (я их очень люблю), прекрасные голландские тюльпаны... Жена Александра (она преподаватель вокала эстрадно-циркового колледжа) тоже увлеклась -- у нас настоящий райский уголок!