"СЕРДЮЧКА ПЬЕТ ВОДКУ СТАКАНАМИ, А МЕНЯ ПОТОМ ВЫНОСЯТ!"

Приехав в редакцию, Андрей извинился, что не снимает кепку, и попросил кофе -- "Только что со съемок, очень устал". Но пообщавшись с нами, значительно повеселел.

-- Вот все говорят, что звезды поют под фонограмму и читают по бумажке, а Сердючка решила этот миф развеять и утверждает, что некоторые из них могут даже думать! У меня после съемок новой программы странные ощущения: все понимают, что что-то родилось, но девочка или мальчик -- никто не знает. Поэтому я пока не доволен.

У СЕРДЮЧКИ ПОЯВИЛИСЬ ДВОЙНИКИ

-- А что, Сердючке уже пришел конец?

-- Нет. Как ей может прийти конец?

-- Вам не надоел этот образ?

-- Думаю, он мог надоесть людям, которые на экране. Я сам -- противник фабрики, тиражирующей образы -- ТВ. Не может быть еженедельная программа событием. Канишевский мне сказал после одного из первых выпусков: "Андрюша, что ты переживаешь? Это -- телевидение: сегодня хорошо, завтра будет лучше, а послезавтра будет вообще плохо". На концертах Сердючка совершенно другая, я ее как бы видоизменяю: она взрослеет и мудреет, а на ТВ приходится показывать "прежнюю" Сердючку. Хотя в новом "СВ-шоу" она станет совершенно другой.

Когда-то мое "СВ-шоу" закончится, и, хотя я по натуре человек скромный, надеюсь, что фамилия Данилко будет звучать больше. Не хочу, чтобы меня путали и отождествляли только с Сердючкой. По-моему, это современный образ шута. Поверьте, мы не стоим на месте, нам не дают расслабиться!

-- Но "СВ-шоу смотрят миллионы зрителей, а концерты -- тысячи...

-- Раньше публика приходила на концерт, чтобы посмеяться, а уходила "как бы так": опыта у нас не было, мастерства, мысли какой-то. А сейчас уходят с совершенно другим впечатлением. Наш музыкальный "доробок" выглядит намного взрослее, даже музыканты открывают рты.

-- Как вы этого добиваетесь? Работаете с профессиональными аранжировщиками?

-- В основном -- с Жаном Болотовым. Я рассказываю ему, как все это вижу -- ведь это не те песни, которые звучат в киосках.

НИКИТИН: -- Если предыдущие песни делались исключительно для шоу, то сейчас это самостоятельные музыкальные произведения, стильные, грамотно сделанные, с красивыми мелодиями и текстами.

-- Андрей, по стране до сих пор "гуляют" ваши пиратские кассеты. Как вы к этому относитесь?

-- Вы знаете, сейчас у людей просто нет материала, который можно тиражировать. Меня больше пугает не это: появились "двойники", которые разъезжают по стране. Приезжаем в августе в Геленджик и слышим: "Недавно у нас были "Геля и Сердючка" -- был переаншлаг, но люди не хотели смотреть эту порнографию, уходили. Очень просто подделать Сердючку на стадионе: парик, берет, дурацкий голос... В Одессе мы видели афишу "Вера Сердючка на презентации клуба", люди уходили через 15 минут после начала...

-- А у вас, наверное, из-за них сборы падают?

-- Если у нас сборы и хуже, то хорошая реакция публики: каждый приводит своих друзей и родственников.

-- Вас не смущает некоторое "раздвоение" личности? Вот вы уже говорите о себе "она"...

-- А вы заметили, что в Сердючке намного больше стало моих черт? Постепенно, как в сказке о Щелкунчике, некоторые части начнут как бы "отпадать"... Хотя нас многие критикуют, но проанализируйте современный разговорный жанр. Как говаривал Станиславский, жанр существует для чего-то. А сейчас все либо переделывают анекдоты и рассказывают их с экрана, либо такое говорят, что за человека просто стесняешься!

-- А нет такой опасности, что новые образы "задавят" Сердючку, а новой такой " бомбы" не появится?

-- Сейчас такой цели нет. Мы хотим, чтобы каждый номер был интересен. От нас ждут не "взрыва", а удовольствия от концерта. Из новых образов есть псевдопоэт, которых сейчас немало развелось: "Вечерняя сказка" уже смешнее "Смехопанорамы"! Наш номер называется "Світлиця", Марічка Цимбал ("сопилка украинской поэзии") рассказывает ведущей, как она создает свои шедевры: "Снится мне сон: приходит батько -- Тарас Григорович, и говорит: "Марічко Цимбал! Або пиши, або вмри!" Они говорят, что надо поднимать культуру;мол, как можно допускать, что на экране какая-то "цицькатая" Сердючка! "Де украинский гумор?" Она хочет возродить украинский анекдот, главным героем которого будет твердый на слово казак Тарас Бульба. А после съемки Маричка с гримершей болтают на русском языке... Какая-то проституция: они делают эту "козу", а им дают звания. Посмотрите, кто получает у нас звания!

"ТОЛЬКО МНЕ КИРКОРОВ СКАЗАЛ, ЧТО ОН ЗАМУЖЕМ!"

-- А вы обижаетесь, что у вас нет звания?

-- Нет, ну что вы! Смешно слушать, как те, у кого они есть, рассказывают о своих новых альбомах. Или лучше посмотрите программу "Хит-базар". И об этом говорят, что это -- наша музыка!

-- Ваши реплики в программах это сценарий или импровизация?

-- В концертах больше импровизации, а в новой телепрограмме -- сценарий. Это -- игра, тест с вопросами и ответами: "Дурак ли ты?" А потом мы читаем психологический портрет гостя: "Конечно, ты не дурак, но..."

-- Ощущается ли разница в отношении к вам в Украине и России?

НИКИТИН: -- Могу сказать, что разница есть между востребованным артистом и невостребованным. Россия -- это сейчас основной "рынок" для Андрея, и пресса там доброжелательнее... Мы готовим цикл концертов в Московском театре эстрады.

АНДРЕЙ: -- А у нас до сих пор не могут забыть фразу "Шо воно воняє", я, конечно, от нее не отказываюсь, но ведь есть много другого! Сердючка стала умненькая, и некоторые это даже заметили. Одна статья обо мне в московской газете вышла под заголовком "Тест на непосредственность". Ведь она действительно может иногда спросить своих гостей такое, что нормальному человеку в голову не придет. Это только в моей программе Киркоров сказал, что он замужем!

-- А что, наша пресса вас обижает до сих пор?

-- Иногда бывает. После одной из публикаций я просто устроил дома "разнос". Мои родители -- простые люди и не всегда знают, как себя надо вести. Мне не очень было приятно видеть свои детские фотографии с вазой из-под оливье... Ну, зачем к примеру, рассказывать, чем я болел в детстве или болею сейчас? Они привыкли жить так, как живут -- от огорода до огорода. Хозяйство, корова... Я предлагал 100 гривен в месяц, чтобы они не возились с нею, а покупали бы молоко. Отказались, не хотят быть у меня на шее: мол, сегодня ты Сердючка, а завтра -- никто, а у нас корова.

А отношусь к журналистам я очень хорошо: если пишут плохо, значит, чего-то не поняли, или кто-то что-то сказал (есть очень добрые люди). Если человек пишет слова типа "метастазы осердючивания", наверное, серьезно готовился, сидел со словарями. Я сам когда-то работал в газете "Комсомолец Полтавщины", и понимаю, что это -- работа.

-- Приходилось "ублажать" сильных мира сего?

-- Да, хотя я этого и не люблю. Обычно прихожу, сажусь рядом с виновником торжества, и начинается шоу. Потом меня, конечно, выносят, но Сердючка пьет водку стаканами не закусывая. Наливают мне, я говорю: "Кто тебя так учил наливать? Полный!" Они в шоке. А у меня есть такая способность: три стакана могу выпить. Правда потом, за дверью, просто падаю -- и все! Однажды пригласили к очень высокопоставленному человеку, так я ему за столом такое говорил от ее имени, что охранники замирали от ужаса.

-- Вы могли бы стать придворным шутом?

-- Трудно сказать...

-- А при каком дворе?

-- Сейчас подумаю. Раньше короли были поумнее, кажется. Сложно даже представить себе ситуацию, что кто-то может воспринимать мои слова обидными, говорить, что я не патриот. Когда написали в газете, что из Украины нужно убрать Кондратюк и Сердючку, я почувствовал себя просто-таки политической фигурой. В России на наших концертах люди не смеются над украинцами, а получают удовольствие.

Обидно было слышать о номере "Поднимем наш колхоз с колен": "Как можно показывать на сцене проституток?" Придурки! Это же не про них речь, посмотрите и послушайте: одна из них написала письмо президенту и показывает фотографию подруге: "Ось він". Разве не анекдот -- некоторые люди даже не знают его в лицо. Подруга отвечает: "Подожди, их же тут двое!" -- "Это он с Клинтоном". -- "А где же наш?" -- И слышит: "Какая тебе разница? Главное, что он у нас есть!"

Недавно прочел, что когда на концерт Вертинского пришел очень известный актер, он очень волновался, а тот поздравил и сказал: "Только дилетанты меняют жанр". Нас можно обвинять в отсутствии образования -- да, ну нема! Но все остальное -- не наиграно, а правда.

Наши разговорники смешат публику, но я бы не пошел ни на один концерт: скучно, особенно когда артист с бумажкой.
Все-таки 2000-й год на дворе. Конечно, думаешь: играть не умеет, но все-таки автор, на это "скидываешь". Сейчас я стараюсь, чтобы программа получилась и качественная, и красивая по картинке. Мне очень нравится, когда красиво! Мы сделали большую коллекцию новых костюмов, которые можно просто показывать как шедевры кича.

-- Кто делает костюмы для вас?

-- Я придумываю "разработку", а Надя Кудрявцева воплощает. Я рад, что она получает удовольствие: здесь есть творческая штука -- ты можешь сделать то, чего не мог бы делать для Саши Пономарева или Наташи Могилевской, с которыми она тоже работает. Они-то должны быть порядочными, а тут есть момент хулиганства какого-то! Люди такого ведь нигде больше не увидят. Мы показываем на концертах каждый музыкальный фрагмент с полной сменой костюмов. И это уже поет не Верка Сердючка, а цветок, и бэки -- цветки в горшках. Или она -- Солнце, поет поучительную песню о любви Солнца к Луне. У нас во всем есть смысл, я могу объяснить любой момент. Мы можем не дотягивать по мастерству или, может, это выглядит не так богато, как хотелось бы. Но -- честно.

-- Скажите, вам что, институт культуры не додал?

-- А кому он что-то додал?

-- А может, вы расскажете о своем неоконченном романе с эстрадно-цирковым коледжем?

-- Цирковое училище было очень хорошей школой. Так получилось, что на мои хрупкие плечи свалилась Сердючка и ее популярность после рекламы Приват-банка. Мне все это ткнули, а я не знал, что с этим делать, и не мог удержать. Девочки наши, которые работали со мной, все забеременели резко, и я остался один с 15 минутами рабочего времени. Меня "разували" так, что приходилось прятаться в общежитии в шифоньере, друзья помогали скрываться. Начали приходить какие-то больные люди...

Меня до сих пор пугает, когда в рекламе пишут наши телефоны -- все сумасшедшие Киева будут у нас! На самом деле, на одной съемке подошла девочка, отозвала меня и сказала: "Вы знаете, меня ждут "Битлы". Надо срочно позвонить Полу Маккартни, его телефон знают или Алла, или Кристина". Геля оказалась более сообразительной. Услышав: "Я бы хотела, чтобы в программе поучаствовал Маккартни", она сказала: "А это мысль!" (Смех.)

Первые две недели меня считали в училище гением, и это меня жутко комплексовало. Я-то ощущал себя таким же, как все. Но что бы я ни сделал в этюде, вызывало такую реакцию: "Ты не знаешь, что сейчас сделал!" (обычный этюд: я чищу картошку). А потом стал чувствовать совершенно другое отношение к себе: зависть, наверное. А педагоги в училище -- это, в принципе, неудавшиеся режиссеры, артисты. И когда на лекциях начинали что-то рассказывать смешное, я смеялся. За это меня выставляли из аудитории.

Мне понравились слова Табакова: "Педагог должен утром рассказывать о ремесле в аудитории, а вечером доказывать это на сцене". Не может быть, чтобы человек всю жизнь снимал про горшки опошнянские, а мне рассказывал об Аркадии Исааковиче Райкине! А я не верю и получаюсь глупым. Они постоянно цеплялись к этим Веркиным сиськам, ну елки-палки, это же не претензия никакая! Из-за этого мне и пришлось уйти. Никто меня, кстати, не выгонял. Я понял, что не могу бросить работу. В принципе, на гастролях я научился многому: и показывать зубы кому надо. Если я приезжаю, зная, что мы участвуем в сборном концерте, а это -- цирк, полный людей, в котором выступаем я и Виктор Павлик, у которого две песни "Шикидым" в разных версиях. И я понимаю, что это просто "подставлялово". Бывало тяжело, конечно. Сбивала моя "добрая" внешность, хотя по телефону я мог им порассказывать кое-что.

А что касается института, то я там учусь. Все-таки много зависит от самих людей: если нет желания, ничего не выйдет. Хотя и в цирковом училище я не видел бездарных людей. Просто нужно им ставить то, что получится. Если девушка не может сыграть Джульетту, а ей дают такую роль, в которой она выглядит смешно, у нее вырабатывается комплекс. А проститутку она сыграла бы!

"ЭТО -- ЕДИНСТВЕННЫЙ АРТИСТ, НЕ РАСКРУЧЕННЫЙ ДЕНЬГАМИ"

-- Юрий, с Андреем легко работать?

-- Как с личностью очень легко, а в работе -- тяжело, потому что он достаточно самостоятелен, у него свое видение, и лучше него никто не чувствует, как нужно делать. Поэтому мои функции зачастую сводятся к организационным.

Андрей: Мы общаемся, как друзья. У меня даже с водителем отношения дружеские, почти семейные, просто каждый выполняет свои обязанности. И никаких амбиций, поэтому все получается удачно.

-- Есть люди, которых ты слушаешь, открыв рот?

-- Есть разные мнения о том, чем мы занимаемся. Я как-то задумался: кого же слушать? И понял, что важнее мнение или авторитетного для меня человека, или зрителя. Однажды какая-то девочка из Москвы сказала, что ей стало легче после того, как она посмотрела наш концерт и дала мне прочесть свою поэму "Когда цветут пионы". Сначала подумал, что опять сумасшедшая, а когда начал читать, понял, что это хорошо написано. Конечно, до конца не смог прочесть. Но хорошо, что хоть кому-то стало легче!

Мне интересно мнение Жванецкого. Он для меня -- авторитет. Все равно, что он пишет сейчас, но то, что он написал для Райкина и других в те годы, для меня очень ценно. Он сказал обо мне: "Это -- единственный артист, не раскрученный деньгами". Так и было на самом деле. Мы никогда не ходили: "Нате вам деньги, покажите нас по телевизору". Наоборот, отказываемся мелькать на экране. Поэтому люди ходят на концерты.

А в основном прислушиваюсь к себе. Бывает даже авторитетный человек что-то не то скажет. А когда тот же Пуговкин рассказывает о своей жизни, у меня открыт рот. Это красиво и по-честному. Артисты старой школы не воспринимают меня как "переодетого", для них это -- театр.

Никогда не мог подумать, что Розенбауму может нравиться Верка Сердючка. А когда мы были с Кобзоном в туре "Выбирай или проиграешь", гостиницу охраняли 150 человек, мы ездили с мигалками -- ну, Кобзон! И вот однажды вечером мне постучали в номер. Думаю, наверное, автограф хотят. (У меня уже мания появилась: когда девушка в ресторане приносит салфетку, пытаюсь ее подписывать, в ведомости начинаю писать "Желаю уда...") Выхожу, в коридоре стоит человек и говорит: "Спасибо за то, что вы делаете". Я отвечаю: "Пожалуйста". Поднимаю глаза и вижу: стоит Розенбаум с бинтами на шее, весь в шрамах. Я был в шоке. Оказывается, он просил Кобзона нас познакомить. Для меня было большой честью, когда он приехал на "СВ" и мы играли то, что я хотел: просто проводница со звездой в поезде. Это был треп о жизни, мы никого не смешили. Могли посмеяться, выпить водочки, покурить. Я получал удовольствие -- человек понимает, что не надо смешить, говорить глупости, дарить колготки или, простите, лифчики. Ведь обычно внимание гостей сконцентрировано на этой груди и колготках. А с ним мы играли, пели песни "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались"...

-- А Карцев о вас почему-то плохо отозвался.

-- Я очень уважаю его как артиста. И мне очень польстило, когда он беседовал с Урмасом Оттом, они полпрограммы говорили обо мне и Шуре. Он возмущался, что я переодет, но он просто ничего, кроме передачи, не видел. Я послушал новые работы Карцева. Надо ему задуматься о своем творчестве.

-- Вы испытываете взаимную любовь к кому-либо, кроме родителей и Никитина?

-- Вы о какой любви спрашиваете? Просто к родителям одна любовь, а к Юре -- другая... Сейчас в моей жизни -- только работа. Пока о женитьбе некогда думать. Не надо торопиться. Все должно произойти само собой. Несколько раз я пообжигался, больше пока не хочется. Это вредит работе.

-- То есть, под лежачий камень вода течет все-таки?

-- Надо приподнимать, конечно! Чувство у меня какое-то осталось, я пытаюсь его сохранить, но отношений нет.

-- Как-то вы сказали, что слово "сердючка" -- китайский символ.

-- Да, это символ потенции. Я это прочел года два назад в "Спид-инфо". Оказывается, в китайском языке есть слово "сердючка". Мы очень удачно попали с этим словом. Вера было бы просто. Сейчас, как никогда, я вижу в ней развитие. Уже нащупан этот винегрет из кича, стебы, живописи. Мы еще сделаем из нее художника! Как относились к Сальвадору Дали в его время? Считали больным на голову, да? Год назад мы были в номинации юмористических программ "Золотой эры" (у нас на самом деле совсем не юмористическая программа!) вместе с "Каламбуром" и "Масками". После награждения мы должны выступать. Вручают премию "Каламбуру". Мы, конечно, расстроены. Выходим -- ни хлопка. Я говорю Геле: "Ты играешь, что очень расстроена" и начинаю: "Геля, не расстраивайся, малыш. Видишь, сколько в зале наших друзей (а сидят все, кто нас ненавидит)! И только с нею, такое публичное одиночество. -- "Нас признают только после смерти. Кому-то железо дают, а кого-то люди любят и на кого-то ходят".

Я же понимаю, что первое время все говорили: "Какой мальчик, пусть посмешит народ". А мальчик год скачет, два... Это же задевает! Анатолий Литвинов в какой-то газете сказал, что Сердючка -- это пошло и ужасно. А когда во время своего творческого вечера он читал юмореску патриарха украинского юмора "Жовта преса", я чуть не упал со стула: "Журналісти-педарасти, діти їх -- педерастенята!" Об этом никто не говорит. Я должен прислушиваться к таким людям? Понимаю, может быть творческий кризис, но должна быть внутренняя цензура! Эти люди участвуют в правительственных концертах, а мы нет.

Евгений Паперный, который не был на нашем концерте, возмутился, что на сцену театра Леси Украинки выпустили "Цирк со срущими медведями". Очень интеллигентно сказано!

-- Расскажите о своей новой программе.

-- Она называется "Я -- революция, или Моя жизнь с искусством". Такой трагикомический кич, посвященный десятилетию жизни Верки Сердючки. Стеб, шутка, но в то же время очень красиво. Мы не хотим использовать декорации вообще, только надпись "Сердючка", чтобы сконцентрировать внимание на нас. Это будет в "Украине" в ноябре.