ЖУРНАЛИСТЫ "СЕГОДНЯ" ПОБЫВАЛИ НА ЕДИНСТВЕННОЙ В УКРАИНЕ ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ

Cейчас в Баренцевом море проходит операция по подъему тел моряков с затонувшей подводной лодки "Курск". Работа российских и норвежских спасателей на слуху у всего мира. Самое время вспомнить о подлодке "Запорожье", которая, с тех пор как стала украинской, в море не выходила.

На суперсекретную базу подводных лодок экс-Союза, в штольню, где донедавна хранились ядерные боеголовки, наконец, во чрево единственной в украине субмарины "Запорожье" меня привело не что иное, как женское любопытство. Вот что из этого получилось.

ШАМПИНЬОНЫ ВМЕСТО ЯДЕРНЫХ БОЕЗАРЯДОВ

Укромная балаклавская бухта незря называется Симболоном, что в переводе с греческого означает "бухта загадок". В былые времена допускали сюда лишь по особым документам, сегодня же наличие посторонних не вызывает особой обеспокоенности у военных. Но и назвать базу проходным двором вряд ли можно -- хотя бы потому, что на оформление наших пропусков ушел не один день.

Увы, представшая картина мало радует глаз, а точнее, не впечатляет вовсе (хорошо, что хоть природа по-прежнему великолепна). По одну сторону залива -- наполовину проржавевшие корабли, по другую -- обросшая водорослями подлодка "Запорожье".

Над бухтой возвышается средневековая крепость Чембало. Чуть ниже -- два строения, которые вполне могли бы быть национальным достоянием как Украины, так и России. Это дачи Леси Украинки и Александра Куприна. Были попытки взвалить их реставрацию на подводников, но у тех и без того дел невпроворот. Вот домишки и зияют пустыми оконными проемами на все четыре стороны. Слева, не нарушая общей картины -- без окон, без дверей, -- стоит здание бывшего штаба дивизии.

-- В нем размещался огромный лазарет с уникальными средствами реанимации. Здесь работали лучшие ученые-медики. Все кануло в небытие после раздела флота, -- говорит мой гид, капитан-лейтенант Сергей Вознюк.

Даже те, кто отслужил в Балаклаве не один десяток лет, представления не имели о располагающемся на территории базы хранилище ядерных боеприпасов. Если пройти от портала до портала, можно заметить невзрачную серенькую дверь. Это и есть вход в святая святых бывшей сверхдержавы. Теперь -- в бесхозные трущобы.

-- Если бы не распался Союз, ни вы, ни даже я здесь никогда не побывали бы, -- Сергей Николаевич отпирает серую дверцу. Мы в штольне. Холодно и темно. -- Был еще один вход, через который сюда пробирались бомжи ночь пересидеть. Мы его заварили. Из-за "пришельцев" пришлось и обесточить объект, чтобы не убило ненароком нежданного гостя.

Мы идем по огромному коридору. Ширина около семи метров, высота потолка -- примерно двадцать, по обе стороны -- ходы в какие-то помещения. В конце -- в еще одну штольню.

-- Подобных штолен здесь много, но мы пока знаем лишь о пяти, -- просвещает Сергей, направляя фонарик вглубь помещения приличных размеров. На каменном полу -- невысокие поддоны. -- Здесь и стояли ядерные боеголовки.

Полоска света слишком узкая, осмотреть хранилище полностью не удается. Но от одного ощущения, что ты, простой смертный, находишься на суперсекретном объекте, пусть и безъядерном... Мороз по коже.

-- На этой тележке завозили, а затем и вывозили оружие, -- Сергей направил фонарик на рельсы.

Увы, сдвинуть с места тележку не удалось. Не поддавались и широкие железные двери, которые преграждали путь в другие помещения.

Кто бывал в Балаклаве раньше, наверняка обращал внимание на огромные проемы, зияющие на уровне воды в скалистом берегу бухты. Раньше яркие буйки, установленные возле этих рукотворных пещер, порой ненадолго убирали, и тогда во чрево горы входила (либо выходила из него) боевая субмарина Черноморского флота. Затем за лодкой смыкались боны, преграждая путь диверсантам в ремонтные мастерские подлодок.

Если только сказать, что в доке одновременно могли находиться шесть подлодок, то можно представить размеры подземных цехов. Десятки станков, тысячи запчастей, подъемные краны -- там было все, что необходимо для быстрого возвращения в строй подводного корабля.

Когда россияне покидали Балаклаву, в мастерских отвинчивали все, что отвинчивалось, снимали все, что снималось, вывозили все, что можно было вывезти. Сохранился один-единственный станок. Да и тот вряд ли когда-нибудь будет работать -- силовые кабели вырезаны до последнего метра, медные детали сданы на металлолом. Чуть меньше пострадали фильтровентиляционные камеры и туалеты. Первые из-за того, что редкий обыватель представляет, как в хозяйстве можно приспособить стационарный воздушный фильтр. А сантехника на объекте отличалась прочностью, но отнюдь не красотой и комфортом.

Как сейчас использовать пустующие штольни? Кое-какие идеи есть. Например, некий Валерий Иванов мечтает создать в этих тоннелях музейно-туристический комплекс, включающий музей противоатомной защиты, музей-подлодку, музей вооружения и технических средств ВМФ. Или...

-- В штольнях температура и зимой и летом одна и та же. Можно выращивать шампиньоны, -- заметил Сергей Вознюк.

Вот уже два предложения есть. Наверняка, появятся еще. Главное, не забыть, что речь идет о престиже державы.

ФЛАГ ПОДНЯЛИ, А В МОРЕ НЕ ПУСТИЛИ

Хотя я и не суеверна, но, опускаясь во чрево подводной лодки, оглянулась на трапе -- не плюют ли моряки через левое плечо, увидев на боевом корабле женщину? Невольно вспомнила закон, принятый в Дании еще в 1562 году: "Для женщин и свиней доступ на корабли запрещен. Если же они будут обнаружены на корабле, незамедлительно следует выбросить оных за борт". Обошлось.

Первое ощущение -- тесно, хотя внешне лодка весьма внушительных размеров. Второе -- специфический воздух, этакая смесь солярки, мазута, пота и еще чего-то малоприятного. Третье -- неимоверное количество вентилей, проводов и всяческих приборов. Койки, на которых спят, скажем, мичман и старпом, поменьше, чем полки в плацкартном вагоне. А спальные места матросов, по крайней мере на этой субмарине, находятся на... боевых торпедах.

-- Так положено, -- не вдаваясь в подробности, сказал Сергей. -- Корабль служит для выполнения боевых задач, и особый комфорт здесь ни к чему.

Переход из отсека в отсек -- через люки. Протискиваясь в них, нам, "сухопутным" гражданам, не удариться головой было трудно.

-- Хотите заглянуть в каюту командира?

Напротив двери -- койка. Слева -- небольшой столик, над ним -- книжная полочка. Здесь запираться не принято -- мало ли что.

Заглядываю в камбуз. Никого. Ну в самом деле, зачем коку готовить еду, когда корабль пришвартован? По этой причине запылилась слегка и кают-компания. Во время походов здесь собираются офицеры обсудить дела насущные. Если надо, "обеденный стол" превращается в хирургический, а кают-компания -- в операционную. Единственное, чего нет на подлодке, -- курилки. Отсутствует в целях безопасности.

-- В рабочем состоянии на подлодке температура в некоторых отсеках достигает 60 градусов, стоит неимоверный шум, особенно в дизельном отсеке, -- объясняет Сергей элементарные для подводников вещи.

Чтобы воспользоваться на субмарине гальюном (в миру -- туалетом), новичку, прежде чем снять штаны, нужно... изучить инструкцию, висящую на внуренней стороне двери. Иначе сухим не выйдешь. Увы, прочитать сие предписание оказалось невозможно -- буквы съело время. Кораблю-то уже четвертый десяток пошел.

Рядом -- душевая. Моются моряки забортной водой, которая подается на охлаждение дизелей. Именно поэтому она теплая. Мыло специальное -- обычное в морской воде не пенится. На лодке несут вахту круглосуточно. Ребятки, прошедшие здесь срочную службу, по праву считают себя подводниками.

-- Им обидно слушать, когда говорят, мол, какие вы подводники? Сидите, "приваренные" к пирсу. Но даже стоящая у пирса лодка требует своего, да и ребята проходят полноценную службу -- каждый день мы запускаем дизеля, проворачиваем механизмы. Правда, если лодка еще два-три года простоит на приколе, то может навечно остаться лишь учебным пособием...

Внутри субмарины больше всего хотелось вдохнуть глоток свежего воздуха. Наверное, это естественное желание каждого, кто сюда попадает, кроме самих подводников -- они на суше мечтают лишь о том, чтобы задраить люки и выйти в море...

КАК НА СУШЕ ПОДГОТОВИТЬ ПОДВОДНИКА-ПРОФЕССИОНАЛА?

Не успели оглянуться, как над бухтой стало заходить солнце. Уставшие, но счастливые мы буквально ввалились в кабинет к командиру той самой лодки, на которой были несколько минут назад. Новоиспеченный командир "Запорожья" (назначен только в июне этого года), капитан 1 ранга Олег Орлов живет так же, как и остальные севастопольцы. У него тоже нет в квартире горячей воды и на работу приходится добираться в переполненном автобусе. А разговор о подлодке получился следующий.

-- Уровень технической готовности лодки довольно высокий, но ей нужен хороший ремонт. Любой лодке каждый год положен "профосмотр", а "Запорожье" не видела его уже шесть лет. К тому же давно пора проверить все механизмы в действии, а без батарей, о покупке которых уже столько говорится, это невозможно. Стоят они гораздо больше миллиона долларов.

--Тогда нужна ли нам вообще эта подлодка, ведь, кроме батарей, немалые средства нужны и на ремонт?

-- Если у нас есть флот, значит, должны быть надводные и подводные корабли. Причем дееспособные. Сейчас ситуация критическая: техника из-за недостаточного финансирования приходит в негодность, а моряки-профессионалы просто не имеют возможности передать свой опыт молодому поколению. Извините, не на чем учить. На пришвартованных кораблях можно изложить теорию, но невозможно отработать все ситуации, которые случаются в море. Разве можно на суше подготовить подводника-профессионала? Раньше в Союзе был специальный институт, опыт накапливался годами. Сейчас всего 4--5 человек из нынешнего экипажа сохранили этот самый опыт. Если сейчас все зачахнет, как потом упущенное догонять? Отправлять экипаж на обучение за границу? Это обойдется во много раз дороже.

-- Олег Анатольевич, хочется в море?

-- Конечно. Последний раз я выходил в 1993 году...

...Бухту покидали вместе с капитаном Орловым и капитаном-лейтенантом Вознюком. Заговорили о детях. "Мой старший сын тоже мечтает стать подводником", -- признался Олег Анатольевич.

Вот и пойми этих подводников...