ЛЮДИ ИЗ "СЕГОДНЯ" ОТКОПАЛИ САМОГОННУЮ СТРУЮ

В советские времена, когда с самогоноварением было строго, жители Полесья ухитрялись делать коньяк "самжену", прячась в лесу. Оказывается, эта традиция живет до сих пор. Но найти в селе проводника нам не удалось. Одни делали вид, будто ничего об этом не знают, другие просто отказывались и все тут, а третьи, более общительные, предлагали не тащиться в лес, а просто зайти к ним домой. Словом, никто не хотел "сдавать" точку. Из селян удалось "вытянуть" только насмешливый совет: "Идите на запах!" -- "А что, сегодня должно пахнуть?" -- спросили мы с надеждой.

Как должен благоухать бровар, который мы, собственно, и приехали искать, знает тот, кто хотя бы раз в жизни видел, как гонят самогон. Броваром в полесских селах называют постоянное место в лесу, где каждый желающий может, привезя с собой закваску, наварить "оковитой". Такие лесные "спиртзаводы" -- порождение советских времен. А сейчас ими пользуются, "чтобы дома не чадить" и все из тех же конспиративных соображений, ведь изготовление "буряковки", "житневки" и прочей "табуретовки" по-прежнему считается противозаконным "творчеством".

А дорогу "на запах" нам подсказали... дети. Мы остановились возле их ватаги и прямо спросили: "Как проехать к бровару?" Ребята наперебой начали рассказывать, что за селом в лесу сразу надо повернуть направо. Взрослые, увидев, что дети нам что-то показывают, позвали их, но было уже поздно... Минут через пятнадцать между деревьев показался легкий дымок и послышались людские голоса. Еще метров двадцать, и мы учуяли запах -- это был бровар!

Двое из троих человек, которые "колдовали" возле бочек, заметив незваных гостей, быстренько растворились между деревьями. На хозяйстве остался самый старый. Это оказался дед Архип (назовем его так). Поздоровавшись, он и дальше притворно спокойно продолжал нарушать статью 176 Кодекса Украины об административных нарушениях, которой за изготовление и хранение самогона предусмотрен штраф от трех до десяти необлагаемых налогами доходов граждан. Подкинув вместе с дедом немного дровишек в огонь, мы стали его сообщниками. Ровненькой струйкой текла "житневочка" в девятилитровую канистру, возле сосны стояла полуторалитровая пластмассовая бутылка "первачка", лежали две еще пустые канистры, а рядом ждала очереди вторая 80-литровая бочка с закваской.

-- Еще на несколько часов работы, -- сказал дед Архип и улыбнулся нам. -- Так что, первача моего попробуете?

-- А почему бы и нет? -- ответили мы. -- Вот только из закуски одно яблоко...

-- Закуску берем на себя.

Дед Архип рассказал, что у них в селе бровары появились сразу после войны. (А "за Польщі" даже за стебелек табака наказывали, о самогоне и речи быть не могло.) Как правило, существовали две-три "точки". Время от времени место расположения менялось, а подбиралось оно так, чтобы невдалеке была низменность. Там выкапывали яму глубиной до двух метров -- получался колодец с водой. Дрова брали в лесу или везли из дома. Дед Архип, например, привез свои.

И так десятилетиями выпивку на свадьбы, похороны, магарыч везли из лесу, маскируя хворостом. В местные леса приезжают гнать самогон даже из райцентра. Главное -- согласовать время приготовления закваски, чтобы десятерым не приспичило в один и тот же день занять бровар.

А закваска для житневки -- дело тонкое. Сначала замачивают рожь или пшеницу. Когда зерно пустит ростки, его высушивают. Потом везут на мельницу. Кстати, за работу мельнику надлежит выставить магарыч, потому что он хорошо знает, для чего такое зерно. Потом берут муку и заливают ее кипятком, чтобы образовалась густая масса. Она должна постоять где-то с час, пока не начнет "солодеть". Тогда ее щедро разбавляют теплой водой, чтобы стала жидкой. Когда остынет, выливают в большую бочку и добавляют дрожжи (самые лучшие, говорят, львовские). Все, закваска начинает бродить. Через несколько дней ее пробуют -- если горькая, значит, время гнать "горилку".

-- Праздник какой или вспахать, посадить огород, заготовить дрова -- горилка нужна постоянно, -- говорит дед Архип. -- Гнали и пили всегда.

Последние годы приметны тем, что водку в селах стали называть "вторыми деньгами". И в первую очередь, без сомнения, из-за безработицы и безденежья крестьян. Похоже, такие мысли не давали покоя подвыпившему мужику, одному из двух беглецов. Он подошел к нам и с ненавистью начал наезжать на деда Архипа: "Это баламут, черт. Он и умного дураком выставит. А мы и так затурканные..."

А потом этот мужик, как оказалось, родственник деда Архипа, с не меньшим азартом потребовал... сжечь наш фотоаппарат и пленку. Мы, понятно, не согласились. Разрядила обстановку... дегустация. Пятьдесят граммов житневки быстро сделали атмосферу более доброжелательной. Дальше, как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой. А следующие пятьдесят были за то, чтобы женить 42-летнего родственника деда Архипа. Под конец он, уже с хорошо посоловелыми глазами, все повторял: "Еще надо на коня".

Прощались мы почти друзьями. Дед Архип даже налил нам поллитра на дорогу.
Деньги брать отказался. И правильно. А то бы попал под статью, которая за изготовление крепких напитков с целью сбыта обещает штраф от пяти до десяти минимальных зарплат или даже лишение свободы сроком от одного до трех лет с конфискацией. А нам за приобретение "светил" бы штраф размером от одного до пяти необлагаемых налогом минимумов. Почти все время, пока мы сидели на полянке, метрах в тридцати от нас женщины делали вид, что собирают грибы. А ведь час назад они "ойкали": "Нет сил идти в лес, чтобы показать вам дорогу к бровару"... Перед тем, как сесть в машину, наш фотограф неожиданно вытянул из салона заблаговременно спрятанную там дубину.

-- Фотоаппарат дорогой, мало ли что, -- улыбнувшись, развел он руками, отвечая на наш немой вопрос.