ПО-ИХНЕМУ – ФЛОРЕНЦИЯ, ПО-НАШЕМУ -- ХЛАМ

Улица архитектора Городецкого (бывшая Николаевская) примечательна тем, что до самой войны сумела в неприкосновенности сохранить великолепную дворцовую архитектуру начала XX века. Она по праву считалась центром обитания киевской богемы. Французы ее называли Монмартром, итальянцы -- маленькой Флоренцией, англичане -- Пикадилли, а киевляне… Хламом или Клакой.

"В Киеве, -- пишет Булгаков в "Белой гвардии", -- открылся знаменитый театр "Лиловый негр" и величественный, до белого утра гремящий тарелками, клуб "Прах" (поэты-режиссеры-артисты-художники) на Николаевской улице". "Хлам" же означал творческий союз художников, литераторов, актеров и музыкантов.

Здесь, на Николаевской, был и знаменитый "Подвал Искусств", интерьер которого украшали оригинальные панно художника Анатолия Петрицкого. В этих стенах молодой Лесь Курбас начинал свою блистательную театральную карьеру с инсценировок стихов киевских поэтов путем хоровой декламации "скульптурных групп". Сами же поэты кочевали из клуба в клуб, расположенных преимущественно в подвалах гостиницы "Континенталь". Среди творческой молодежи особо выделялись в то время Эренбург, Смолич, Мандельштам, Тычина, Ярошенко, Терещенко и другие.

Кинорежиссер Сергей Юткевич подробно описал в мемуарах эмблему "Хлама" -- "квадратную вывеску с изображением куда-то летящего, подобно Икару, человека в ультрамариново-синем и розово-серебряном пространстве". А поэт Николай Ушаков отмечает в своих воспоминаниях такую подробность: "В "Хламе" подавали бифштексы и вина. Поэты просили, чтобы публика не звенела ложечками о стаканы". Такая же обстановка царила и в "Клаке" -- Киевском литературно-артистическом клубе, предшественнике "Хлама".

Вышеназванные объединения возникли в годы гражданской войны. И, конечно же, не на голом месте. На углу улиц Николевской и Меринговской (сейчас Заньковецкой) находился кафешантан "Аполло", где собиралась творческая элита. В гостинице "Континенталь" останавливались выдающиеся мастера сцены. На "горе", в театре Солонцова, ставили шекспировский "Макбет", а внизу, в одном из крупнейших европейских цирков "Гиппо Палас" пел Шаляпин. Федор Иванович тесно подружился с киевскими зрителями. Однажды концерт длился до полуночи. Выступал в "Гиппо-Паласе" и Леонид Собинов. Возвращаясь как-то после концерта в "Континенталь" и увидев у входа толпу поклонников, он прочитал им свой знаменитый экспромт: "Ждали от Собинова пенья соловьиного, услыхали Собинова -- ничего особенного".

Ходили под сводами киевского Монмартра и Титто Руффо, и Сара Бернар, и другие зарубежные знаменитости. А с высоты головокружительных мансард на все происходящее у их ног благосклонно взирали боги Олимпа в виде каменных атлантов и кариатид. И сегодня мы еще имеем возможность любоваться скульптурами античных кумиров, установленных на фасаде дома №9 (принадлежащего некогда купцу первой гильдии Гинзбургу). А до войны таких изваяний было гораздо больше. Украшали они и колоннаду гостиницы "Континенталь" (в отстроенной коробке этого здания теперь размещается Национальная музыкальная академия Украины).

"Континенталя" больше нет. В сентябре 41-го немцы облюбовали это респектабельное здание для размещения в нем своего штаба. Видимо, поэтому гостиница с прилегающим к ней цирком, одна из первых в городе была поднята на воздух тремя чудовищными взрывами. Сила была такова, что массивный купол "Гиппо Паласа" был переброшен взрывной волной через проезжую часть улицы.

Я хорошо помню разрушенный цирк. Его верхний ярус, состоящий из ряда полукруглых арок, висел над пропастью, образуемой рухнувшими стенами, и напоминал фрагмент Колизея. А на арене, где совсем недавно блистали мировые "звезды", чернел лес искореженной арматуры. Сгорел и дом с увеселительным заведением "Аполло". Другими словами, уютная "маленькая Флоренция" в течение несколько часов превратилась в пустынную и зловещую Помпею.