КАК Я БЫЛ ПОСЛУШНИКОМ МОНАСТЫРЯ

Это не было ни заданием редакции, ни желанием испытать себя. Так уж сложились жизненные обстоятельства, что мне пришлось сменить цветные рубашки на затертый черный подрясник, а матрас -- на жесткое монашеское ложе. Но я ни капли не жалею о таком поступке...

НА ВХОД... С ВЕЩАМИ

Одно могу сказать: попадают в монастырь не случайно. За все время моей короткой подвижнической жизни там я ни разу не видел слабых людей. Приходили, конечно, обездоленные, бомжи, бродяги, но такие быстро бросали обитель и уходили обратно в мир. Ведь часто, со стороны, монастырь кажется чем-то вроде санатория: мол, живут себе монахи в свое удовольствие, да еще и за счет прихожан, песни поют, ничем не занимаются. Благодать!.. Но отчего же тогда так мало людей становятся монахами, если это так просто?

...В монастырь я уходил сомневаясь: смогу ли стать настоящим православным подвижником? Но, в конце концов, в октябре 199... года я оказался в канцелярии Выдубицкого мужского монастыря. В приемной настоятеля меня попросили немного подождать -- игумен принимал посетителя. Через несколько минут дверь отворилась и из нее вышли два человека: один -- явно преуспевающий бизнесмен, за ним -- невысокого роста, одетый в темно-зеленую рясу с крестом на груди игумен Севастьян. Проводив гостя, настоятель повернулся ко мне и предложил зайти в рабочий кабинет.

Я искренне и кратко рассказал игумену автобиографию и цель своего прихода, однако на быстрый успех "предприятия" особо не рассчитывал. В древние времена, чтобы стать послушником, желающему причислиться к монастырской братии нужно было пройти через суровые испытания: жить неделю впроголодь за стенами обители, смиренно переносить оскорбления и даже побои, которыми по приказу настоятеля "награждали" новоначального другие монахи. Так проверялась искренность чувств будущего "Христового воина". Но Севастьян мне просто сказал: "Хорошо, приходи через несколько дней с вещами. Будешь послушником".

ИЗ АРГЕНТИНЫ -- В КЕЛЬЮ

Начитавшись книг о великих монахах и подвижниках прошлого, я не представлял себе, какие из "личных вещей" могу взять с собой. Ограничился самым необходимым: моюще-бреющими средствами и сменным бельем. С верхней одеждой проблем не было: черные брюки, такого же цвета куртка, рубашка и свитер.

14 октября на Покрова в 17 часов я приехал в монастырь. Вся братия была на службе в Михайловской церкви. Туда же, с порога, пригласили и меня. Правилась всенощная. Не буду лукавить, но до монастыря я не отличался ревностным посещением церковных служб. Поэтому три часа стояния на одном месте сделали свое дело: ноги словно парализовало.

После всенощной ко мне подошел благочинный -- отец Варлаам -- и отвел в келью. (Благочинный -- это управляющий монастырем, второй человек после игумена. Он отвечает за порядок и дисциплину в обители.) Кельей оказалась достаточно просторная комната на втором этаже митрополичьего корпуса. (Такая "роскошь" была вызвана объективными причинами. Здание, где должны жить монахи и послушники, а также Георгиевский собор и Трапезная церковь в то время оказались заняты различным барахлом Института археологии, который размещался в монастыре во времена советской власти). В келье стояли две железные кровати, стол и несколько стульев. На подоконнике лежала стопка богослужебных и религиозного содержания книг. На восточной стене висели несколько икон. Вот и весь интерьер.

Моим соседом оказался послушник Владимир. Володя закончил Запорожский мединститут. Потом три года работал врачом в Аргентине. Приехал домой, оттуда -- в монастырь. Сегодня он работает менеджером в фармакологической компании.

МОНАСТЫРСКИЙ УСТАВ

Режим Выдубицкого монастыря был не очень строгим. Однако шататься без дела не разрешалось никому. Да и расписание церковных служб не позволяло расслабляться. Братии в монастыре находилось немного: вместе с иеромонахами (монахами-священниками), послушниками и рабочими набиралось не более полутора десятка человек.

Распорядок дня был следующим. Подъем -- в 5.30 утра. Двадцать минут отводилось на утренний моцион. А уже в шесть часов все отправлялись в церковь на первую утреннюю службу. После нее благочинный распределял "послушание" -- индивидуальную работу для каждого послушника. Мне чаще всего приходилось убирать в Михайловском храме, грести листья и снег с монастырских аллей. В дальнейшем, кроме этого послушания, я помогал брату Сергию в иконописной мастерской.

В 7.30 читался молебен или правилась литургия (богослужение, при котором совершается таинство причащения). В десять часов утра вся монастырская братия опять собиралась в церкви для чтения акафиста (особых хвалебных песнопений и молитв в честь Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и святых). В 12.30 -- трапеза. Вся еда была строго постной и вегетарианской. Перед началом трапезы и по ее окончании произносились специальные молитвы. Ели молча. Лишь один из братьев в это время читал "Жития святых". После обеда -- час свободного времени. Потом снова "наряд" на монастырские труды.

В 16 часов все собирались в церкви на вечерней службе. Длилась она обыкновенно больше часа, в праздничные дни -- более двух часов. На ней нас обучали петь, правильно читать псалмы и всем остальным богослужебным премудростям.

В 17.30 ужинали. После трапезы весь монастырь собирался в библиотеке, где читались душеспасительные книги, а семинаристы (были и такие) готовились к занятиям. В восемь часов вечера снова шли в церковь. Звучали молитвы всепрощения и на сон грядущий. В 22.00 -- отбой.

Еще на протяжении всего дня читались "часы" -- молитвы в определенное время суток. Кроме того, в воскресенье и христианские праздники церковная служба длилась больше обычного, ей был посвящен практически весь день. Монахи также имели особое и ежедневное, так называемое, "келейное правило": обязательное вечернее число земных поклонов (от 50 и больше).


ОБИТЕЛЬ И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ

Несмотря на кажущееся однообразие -- молитва, работа, церковь, послушание, молитва, работа и т.д. -- времени для скуки не оставалось. Игумен Севастьян был очень добрым и справедливым настоятелем. Несмотря на то, что тогда ему было едва за 33, с нами он обходился достаточно авторитарно, но мягко. Кроме того, игумен постоянно был занят благоустройством монастыря, реконструкцией его храмов и церквей, поэтому нашим "воспитанием" в основном занимались благочинные: поначалу отец Варлаам, впоследствии -- иеромонах Николай...

С приходом зимних холодов и морозов, как часто это случается, "полетела" теплотрасса. Нам приходилось часами долбить лопатами мерзлую землю, чтобы докопаться до трубы. Однако, приехавшие через несколько дней ремонтники сказали, что чинить поломку не будут. По их словам, в монастыре нужно менять всю теплосеть. Поэтому в декабре температура в кельях выше 10--12 градусов не поднималась. Приходилось спать практически одетыми, даже голову на ночь закутывать шарфом.

Некоторые монахи и послушники не обращали внимания на резкую "смену климата". Это для них было не впервой. Вот что мне тогда рассказывал диакон Василий: "В Выдубичи монахи вселились только в 1992 году, когда вышел указ о возвращении всех религиозных сооружений верующим. В то время в монастыре располагался Институт археологии, работники которого особо не спешили покидать насиженное место". Монахам выделили лишь церковь архистратига Михаила, построенную в XI веке сыном Ярослава Мудрого Всеволодом (в крещении -- Михаил), и колокольню. "Ночевали мы на колокольне, -- рассказывал диакон. -- Когда наступили морозы, то едва не коченели. Во-первых, колокольня была открыта всем ветрам. Несмотря на то, что все ее окна и щели были забиты фанерой и досками, сквозняк и холод были нашими постоянными сожителями. Во-вторых, там не было отопления. Никакого. Мы спали закутанные в шубы и одеяла. Обеды и ужины готовили на "керосинке" (что было очень долго и мучительно). Пищу нужно было съедать моментально, пока еда не превратилась в лед!.." Со временем удалось "отвоевать" у археологов митрополичий корпус. Тогда-то в монастырь начали приходить больше посетителей, а некоторые в его стенах оставались навсегда... "

Днем и вечером я работал в иконописной мастерской. Там было не очень холодно: в углу комнаты стоял здоровенный обогреватель, залитый смолой от ладана. Мы специально высыпали пахучие зерна на этот самодельный "камин", поэтому из мастерской выходили напрочь пропитанные благовониями, лаком и краской. Брат Сергий-иконописец часто засиживался в мастерской допоздна. Естественно, я составлял ему компанию. В миру Сергей был добродушным, может быть, немного простоватым, но достаточно образованным человеком. Приехал он в Украину из Москвы, где закончил архитектурный институт. Его родители жили в Казахстане. Рассказывал, что в российской столице у него осталась жена -- "одна из княгинь Толстых" (в чем он очень сомневался). В Москве, как и вся художественная богема, шатался по выставкам и ресторанам, рисовал, устраивал пьянки и скандалы. Потом ему все надоело и он отправился пешком путешествовать. Так Сергей оказался в иконописной мастерской Выдубицкого монастыря. Кстати, одна его икона "Чудо архистратига Михаила" была подарена Вселенскому Константинопольскому Патриарху Варфоломею II...

С братом Николаем мы сдружились сразу. У нас был "общий род занятий": в то время он учился в духовной семинарии, а я -- в Киевском университете. Николай готовился стать мирским священником (кем он сегодня и является), в монастыре же оказался по совету диакона Василия, куда переселился из семинарского общежития. Случалось, молодая кровь нам ударяла в голову и мы могли тайно пойти выпить по бутылке пива. Но чем дольше жил в монастыре, тем проще было отказаться от "мирских пороков". Да и "терапевты" около нас оказались какие!.. Монаху Иоанну было за шестьдесят. Правда, на подвижническую стезю он стал не так давно. Но в монашеской жизни достиг немалого прогресса. Интересно, что когда-то Иоанн был "кришнаитом", брил наголо голову и распевал индусские мантры. В разговоре он часто пользовался словами на санскрите, особенно, когда беседа касалась духовной тематики. Между тем, "еретиком" и "отступником" монаха Иоанна никто не называл. Он вел достаточно аскетический образ жизни, поднимался в четыре часа утра, мало ел, посещал все богослужения и учил нас правильно молиться. Именно благодаря ему я и смог узнать сокровенную сторону христианства: "внутреннюю" молитву и богообщение...

ОТКРОВЕНИЕ

Что меня поразило в монастыре, так это присутствие в нем большого числа образованных людей. Однако мы старались избегать интеллектуальных религиозных дискуссий и диспутов. Если и возникали споры, то только по поводу личного духовного опыта. Монахам не присущи рациональные размышления и мыслительные спекуляции. Достояние подвижника -- пост, покаяние и молитва.

В монастыре присутствует скрытая от внешнего человека гармония. Иногда казалось, что иконы, храмы, даже стены обители излучают тепло и свет. Порой на службе в церкви я приходил в состояние полного оцепенения и, если можно так сказать, блаженства. Два или три часа богослужения пролетали, словно пять минут! Ощущение реальности пропадало, и тогда ты оказывался один на один с Богом. В такие моменты даже не нужно было молиться, потому что слова не значили ничего. Была лишь просьба позволить навечно остаться в таком состоянии. Из церкви потом выходил словно пьяный...

Однажды, после утренней уборки храма, я собирался уходить и уже выключил в церкви свет. Вдруг меня что-то заставило повернуться и посмотреть на восток, где находился алтарь. За окном едва-едва заалел горизонт. Казалось, какая-то сила потащила меня обратно в храм. Выйдя на середину, я опустился на колени, молитвенно сложив руки. Вдруг меня словно рвануло вверх и я оказался где-то над церквами. Все мысли и чувства слились в единое удивление и... страх. С одной стороны я понимал, что нахожусь в монастыре, но в то же время был вне его... Опомнился минут через десять... После "полета" меня перестали беспокоить такие вопросы, как "есть ли Бог?", "нужны ли монахи и монастыри?", "какая церковь "правильнее"?" Я перестал бояться одиночества и, наконец, принял себя таким, какой есть на самом деле, -- с недостатками и грехами, талантами и пороками. Потому что именно таким был принят Господом...

...Зимой я ушел из монастыря. Причин было несколько. Может быть, когда-то я об этом еще напишу...