"БЛОШИНЫЙ РЫНОК": ОСКОЛКИ УХОДЯЩЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Многие из торговцев столичной барахолки божатся, что Виктор Ющенкo -- их постоянный клиент. А продавец самоваров признался нам, что премьер просил его "забить место" рядом с ним -- на случай, если после выхода в отставку для него наступят не лучшие времена и придется распродавать купленные здесь реликвии.

Все "блошиные рынки" мира имеют свой неповторимый колорит, который, словно магнитом, притягивает туристов. Старые вещи помогают понять судьбу народа, заглянуть в его душу: в отличие от историков они никогда не лгут. Пережившие своих хозяев, эти осколки ушедших эпох позволяют словно бы заглянуть в иное измерение.

Барахолка на Сенном несет на себе неизгладимую печать советской эпохи. Но нередко из ее развалов веет и дореволюционным, кондовым, купеческо-мещанским. Прошагав по "потемкинской" лестнице, ступени которой -- сплошная лавка древностей, как на машине времени минуешь вспять "этапы большого пути": пробитые пулями немецкие каски, гипсовый Сталин, рыцарь революции "железный" (а буквально -- чугунный) Феликс, керосиновые примусы 30-х... И так, покуда не окунешься в мир фарфоровых тарелочек и пасторальных открыток ушедшего столетия. В последний месяц второго тысячелетия здесь можно купить все: от иголки до авиабомбы -- разумеется, лишенной смертоносного заряда.

УМНОЙ ВЕЩИ -- СТО ЛЕТ В ОБЕД

Открывает "экспозицию" достойная музеев деревенская утварь, фанатично добываемая энтузиастами в украинских селах. Из их рук попадают на "блошиный рынок" "ископаемые" бочки для зерна и купели на 200 литров из бука, вяза или осины, коим отроду лет сто, если верить продавшим их в глухомани старичкам. Отсюда им прямая дорога -- к оформителям модных кафе в стиле "фольк". Заполучить эти редкостные предметы быта можно за 150--170 грн. "Тут новодела нет, все подлинное", -- уверяет хозяйка раскладки Ирина. Охотно верю: так состарить дерево, как в этих испытанных временем ночвах (корытах, в которых стирали, купались и замешивали тесто) или в "пекельной диже", в коей испокон веков наши прабабки пекли хлеб, искусственно невозможно.

В отличие от современных механизмов, зависимых от электричества, дедовские прялка и берда ткацкого станка и сегодня работают безотказно: тяни нить из льна и конопли -- и пряди натуральное полотно долгими зимними вечерами. Чтобы выгладить его, понадобится такой же древний рубель: долго созерцаю деревянный "изыск", пытаясь представить, как этим допотопным орудием до сих пор пользуются "жиночки" в отдаленных селах. Тут же -- настоящие угольные утюги. В их железное нутро насыпали раскаленные головешки, после чего утюгом размахивали, дабы тот равномерно разогрелся. Да, нелегко приходилось прежним гладильщицам. Сегодня за чугунный реликт просят 20 грн. Соседний торговец демонстрирует изумленной посетительнице детскую колыбель -- кованый крюк удерживал на крепких веревках покрытое мешковиной деревянное корытце: в таких качали младенцев в старину украинские женщины левой рукой, пока правая занята прялкой.


МОДА НА СТАЛИНА НЕ ПРОХОДИТ

Покупают здесь вещи не токмо экзотики ради. Знатоки утверждают, что закоптелые чугунные и глиняные горшочки придают приготовленным в печи яствам неповторимый вкус, а в бутылях и штофах толстого стекла, каких теперь не производят, домашняя наливка выходит особенная. Цены порой чисто символические -- 5 грн. за изделие, а кожаные планшеты и дамские сумочки 50-х отдают и вовсе за гривню. Я недоумевала: зачем, пусть даже по бросовой цене, покупать дырявую картину под названием "Просторы нашей родины" времен товарища Сталина, на которой группа целомудренной молодежи устремила взгляды за горизонт над широким разливом реки, по-видимому, символизирующим путь к коммунизму. Похоже, главная ценность этих полотен -- в их умилительной идеологической нагрузке, которую никакими словами не передать внукам, выбравшим ролики и пепси-колу.

Вообще, личность товарища Сталина занимает на барахолке достойное место. Фаянсовые бюсты вождя, сработанные на Кузнецовском заводе, котируются на уровне 80 грн. Ленин, понятное дело, дороже: 300 грн. за экземпляр. Но причина, как оказалось, не в главенстве вождей, а в редкостности фарфора. "Очень ценный экземпляр, их выпускал только Ленинградский фарфоровый завод и только до 1950 года. Там мама работала, вот у нас и сохранились", -- объясняет владелица раритетов. "Железный Феликс" идет по 100 грн., а пролетарский писатель Николай Островский -- всего за 10. "Просила 15 грн. -- не берут", -- сетует бабулька.

Здесь предлагают все, что не попало в антикварные магазины, а выбросить жаль. В подножных развалах барахла -- обалденный медный кувшин, словно из сказки, и восхитительные медные ступки с пестиками. Достойная самого джинна позеленевшая от времени керосиновая лампа в стиле ампир предлагается за $100. Сверкают на солнце пузатые тульские самовары (красная цена -- 300 грн.), а за немецкие латунные, с медалями 1873 года, просят всего сотню. Навевают ностальгию трофейные патефоны; австрийские вилки-ложки идут по 5 грн. за штуку.

Рассказывают, что до предела уставшие от Отечественной войны люди упивались "буржуйской" роскошью, первейший образец которой -- "бронзовая" девушка (сегодня доступна за 80 грн.). "Таких выпустили всего 200 штук, они занесены в Большую советскую энциклопедию", -- аргументирует достоинства своего товара образованная торговка (90% "работников" Сенного -- люди с высшим образованием). Дружно гадаем с подступившими иностранцами, что за здание с куполом изображено на тарелочке с видами Киева. "Центральная Рада", -- высказывают предположение иноземцы, проявляя неформальное знание нашей истории. "Дом учителя", -- подтверждаю я. "Октябрьский дворец", -- резюмирует ревнитель старины. По-английски он шпарит запросто, стараясь не упустить покупателей "обремененных" толстыми кошельками. Иностранцы здесь частые гости, хвалят Сенной рынок больше Андреевского спуска, но торгуются -- почище наших!

За 50 грн. джентльмен с сивушным амбре пытается "сбагрить" телефон с зубастыми клавишами эпохи "черных воронков". "Стоял некогда у большого директора: эта кнопка -- главный инженер, эта -- секретарша, эта -- любовница", -- с гордостью докладывает он, по-моему даже не надеясь расстаться с реликтом. Но, кроме хлама, здесь можно купить и полезные вещи: $300 просят за комплекты изразцов с полным обрамлением для камина -- якобы из реконструируемых домов по улице Богдана Хмельницкого. За дополнительную плату продавцы берутся снять более поздние наслоения краски. По их словам, три таких комплекта у них приобрел сам Виктор Ющенко, соорудив из них две печи: премьер знает толк в уюте... Говорят, Виктор Андреевич никогда не торгуется, но покупает только то, что действительно имеет художественно-историческую ценность.

"НУ ШО ВЫ НИ БИРЕТЕ?"

Вообще, большинство персонажей барахолки знавало лучшие времена. Здесь можно встретить бывших ученых, инженеров, наследников старых интеллигентских родов. Типажи столь же редкостные, как и вещи. "Ну шо вы ни бирете?!" -- громогласно вопрошает с нарочитым одесским акцентом старая киевлянка с волосатым подбородком и бородавкой над губой. Укутав ноги в меха и, видно, пропустив рюмочку мороза ради, она упорно пытается сбыть невесть откуда вытащенное барахло: за пальто времен царя Гороха заламывает 50 грн. "Это драп?" -- робко спрашиваю я. "Это лучше, чем драп -- мне его привез брат!" -- с железной логикой отрезает тетя Фаня. И, на мое счастье, находит новую жертву: хозяйственный мужичок присмотрел у нее за гривню какую-то железку. Однако если другие отдают неликвиды буквально даром, то тетя Фаня с охотничьим азартом настаивает на 3,50. "Так много не могу: даю рубль или ухожу", -- пугает мужичок. "Вы -- можете!" -- окинув клиента цепким взглядом, безошибочно дает оценку его кошельку тетя Фаня. "Мне 81 год, у меня все умерли", -- с детской непосредственностью сообщает мне она. И добавляет с азартом картежника, который не может остановиться: "В доме еще шкаф остался, если надо -- продам!"

Еще один колоритный "боец" разложил товар, заставивший меня похолодеть от ужаса: железные каски немецких солдат времен Второй мировой с кожаным ремешком на подбородке, с подписанной изнутри фамилией и... дырочкой от пули на виске соседствуют с красноармейскими медалями и идут всего за 150 грн. Кожаные шлемы парашютистов с наушниками -- всего за 70. "Есть еще кители немецкие", -- предлагает мужичок, с готовностью распахивая одежонку и демонстрируя теплую амуницию.

Словом, здесь можно бродить часами. И вдруг я замираю перед разрисованными вручную елочными игрушками. Сердце сжимается от воспоминаний -- точно такие были и в нашей семье. Хрупкое стекло, чуть толще фольги, заботливо переложенное ватой, пролежало полвека в картонной коробке на чьем-то чердаке и уцелело. Ухожу, чтобы не бередить душу...