49 ДНЕЙ БЕЗ ЕДЫ И ВОДЫ

"Вы ели сапоги со скипидаром? Мыло?" -- я не хотела верить своим ушам. "Особо выбирать не приходилось, -- спокойно ответил Анатолий Кричковский. -- Мы просто очень хотели жить..."

Началось все в 1958 году, когда татарин Асхат Зиганшин, россиянин Иван Федоров, украинцы Анатолий Кричковский и Филипп Поплавский, как и тысячи их сверстников, были призваны в ряды Советской Армии. Каждый из них с детства мечтал о службе на флоте, поэтому направление в Дальневосточный военный округ было все равно что подарком судьбы.

Несли службу недалеко от Японии, на острове Итуруп -- самом крупном в Курильской гряде. Остров этот известен своей удобной гаванью, выходившей прямо в Тихий океан, но поскольку все дно здесь устлано крупными камнями, большие суда близко к берегу подходить не могли. Выручали две военные баржи "Т-36" и "Т-97", выполнявшие роль связующего звена между судами и берегом.

СЪЕЛИ ВСЕ -- САПОГИ, РЕМНИ, МЫЛО И ГАРМОНЬ...

-- 17 января 1960 года мы со своей четырнадцатиметровой "Т-36" стояли на рейде, -- вспоминает киевлянин Анатолий Кричковский. -- До берега было метров 150-200, погода спокойная. Ничто не предвещало беду. Неожиданно поднялся сильный ветер, начался шторм. Волны были такой силы, что оборвало тросы. Мы включили на полную мощность двигатель, чтобы хоть на какое-то время задержаться у берега. Навигационное оборудование пришло в негодность, пятнадцатиметровые волны закрывали все вокруг. В какой стороне берег, мы могли только догадываться. Когда поняли, что баржу, совершенно не приспособленную к плаванию в таких условиях, относит в открытый океан, решили заглушить двигатель, чтобы сэкономить топливо. Как оно нам потом пригодилось!

Ребята пытались помочь себе сами -- нашли на судне старую рацию (все навигационное оборудования, в том числе новая рация, пришло в негодность), попробовали связаться с берегом. Но успели только спросить, что делать, как связь оборвалась.

-- Паники не было, -- рассказывает Анатолий Федорович. -- Мы были уверены: как только шторм утихнет, нас поднимут спасатели.

По очереди несли вахту, вели бортовой журнал, даже старались соблюдать распорядок дня. Самым страшным было то, что на барже не было запаса еды. Банка тушенки, шестнадцать ложек крупы, полведра картошки, выуженной из лужи с соляркой, да пачка чая -- вот и все. На четверых.

Экономить пищу начали с самого начала дрейфа: сначала ели один раз в день, потом -- раз в три дня. В суточное меню входили две картофелины и пара глотков воды. С ней было совсем плохо, поэтому изловчились добывать воду из системы охлаждения дизелей. Дорожили каждой каплей рыжей, с металлическим привкусом жидкости. Позже течение отнесло баржу в более южные широты, и путешественников выручали дожди. Они стелили на палубе простыни и отжимали из них воду. Проблема с питьем решилась, а вот с едой...

-- Чтобы хоть чем-то наполнить желудок и приглушить голод, мы сначала сварили и съели ремешки от часов. Потом армейские ремни, -- рассказывает Анатолий Федорович. -- Самыми калорийными оказались полоски из бараньей кожи, которыми были оклеены меха нашей гармошки. Сгрызли веник -- на Курилах их делают из побегов бамбука. Дошла очередь до мыла и зубного порошка... Хуже всего было в последние недели, когда в ход пошли армейские сапоги. Голенища-то были из брезента, так что "съедобными" в них оказались только нижние части.

Сначала ребята пробовали их варить, но "кирза" никак не поддавалась -- была жесткая и имела неприятный запах. Потом изловчились ее пережигать на буржуйке -- кожа становилась похожей на древесный уголь. Но жесткие и шершавые куски трудно было проглотить, тогда додумались макать их в скипидар...

ПОВЕСТКИ

Проходили дни, недели, а помощи все не было. На затерянной барже солдаты... отпраздновали день Советской Армии, а потом Анатолий отметил свой 21 год рождения. В качестве подарка друзья налили ему пару дополнительных глотков воды, но виновник торжества разделил праздничное питье между "гостями"...

Разыскивать пропавшую баржу в Тихом океане не легче, чем иголку в стоге сена. Поиски вели корабли, самолеты, вертолеты. Одна из поисковых групп нашла на берегу спасательный круг и ящик, на котором был написан номер потерянной баржи. Находки наводили на невеселые мысли... Домой к ребятам пришли повестки, дескать, ваши сыновья пропали без вести.

С 17 января по 2 марта парни не видели ни одного корабля. Однажды совсем близко от баржи прошло иностранное судно. Собравшись с последними силами, ребята махали белой простыней, кричали во все горло и свистели, но все старания были напрасными.

6 марта поблизости проплыло еще одно судно. На следующий день ребята отпраздновали женский день (год был високосным -- парни ошиблись в числах), вспомнили своих мам. Тогда и решили, что тот, кто останется последним в живых, напишет на стенах баржи их имена, чтобы спасатели знали, кто здесь плавал.

ЖИТЬ ОСТАВАЛОСЬ ДВОЕ СУТОК

Совсем обессиленные, забрались вчетвером в один спальный мешок (сшили его, когда еще были силы, из одеял) -- холод был такой, что одежда примерзала к железу. Вдруг невдалеке послышался какой-то шум. Вначале хлопцы думали, что это им показалось (к тому времени у солдат уже возникали слуховые галлюцинации). Поддерживая друг друга, выбрались на палубу: над баржей летали самолеты, как выяснилось позже -- американские. Затем появился огромный авианосец "Кирсардж", из него трижды прокричали по-русски "Помощь вам!" Над баржей завис вертолет, который опустил путешественникам трос с петлей. Так по одному, грязных, заросших и обессиленных мореплавателей подняли на борт американского корабля. Это был 49, последний день плавания.

На авианосце наших ребят первым делом накормили горячим бульоном, предложили закурить. Сделали по одной затяжке и... очнулись уже в медицинской палате. Первые дни даже встать не могли. Потом врачи рассказали, что жить им оставалось не больше двух суток. И хотя никакой специальной медицинской помощи никому не понадобилось, истощали ребята прилично, каждый весил не больше 40-45 килограммов. Баржу, как оказалось, унесло на 16 тысяч километров.

-- Две недели авианосец шел к Сан-Франциско, за это время мы немного оклемались, -- продолжает рассказ Анатолий Федорович. -- И началось -- на борт авианосца слетелось два десятка журналистов из разных стран. Все о чем-то спрашивают, фотографируют, нам, простым сельским парням, было не по себе от такого внимания. Когда прибыли в город, там впервые в жизни одели костюмы, посольские работники помогли разобраться с галстуками и шляпами. Потом самолетом перелетели в Нью-Йорк, оттуда в Париж, в Москву прибыли в последних числах марта. По правде говоря, волновались, как встретят нас на Родине, но переживания были напрасными: митинг на аэродроме, вручение орденов Красной Звезды в Кремле. Нас узнавали на улицах, просили автографы, приглашали для выступлений в школах и вузах.

ЕЩЕ ОДНА НАДЕЖДА

Героям дали по две недели отпуска, еще месяц проходили реабилитацию в Гурзуфском военном санатории. После этого вчетвером вернулись в родную часть. Еще некоторое время ребята служили на Сахалине, а потом все одновременно уволились в запас.

Иван Федоров, у которого во время 49-дневного дрейфа сын родился, остался на Дальнем Востоке. Там закончил речное училище, ходил в море, ловил рыбу. Остальные трое отправились учиться в мореходку. Асхат и Филипп после окончания учебы остались на Балтике, а Анатолий спустя два года приехал в Киев. И вот уже 36 лет Анатолий Федорович Кричковский работает на судостроительном заводе "Ленинская кузня".

...За все эти годы четверке так и не удалось встретиться, хотя раньше регулярно созванивались. При нынешних ценах и телефонные разговоры стали непозволительной роскошью. И все же легендарные мореплаватели не теряют надежду встретиться, как когда-то верили в то, что их обязательно найдут.