МЫ ВСЮ ЖИЗНЬ ЕДИМ ЧУЖИЕ ГЕНЫ, НО МИНОТАВРАМИ НЕ СТАНОВИМСЯ

Есть гипотеза, что генная инженерия существовала еще в доисторические времена. А кентавры и химеры -- ее творения. Одной из технократических цивилизаций считают атлантов. Мол, они вторглись не туда, куда следовало, поэтому Атлантида погибла. Об этом -- наш разговор с заместителем директора Международного института клеточной биологии доктором биологических наук Николаем Кучуком.

-- Николай Викторович, как вы относитесь к теории, что генетики ходят по лезвию ножа, потому что природа ставит препоны тем, кто стремится раскрыть ее тайны?

-- Думаю, это лишь красивая гипотеза, не подкрепленная доказательствами. Хотя есть факты в пользу того, что древние технологии не были такими примитивными, как мы представляем. Например, рапс -- гибрид двух видов, известен с незапамятных времен. Сегодня он синтезирован на основе клеточной инженерии. А вот прямых его "диких" родственников в природе ученые не находят. Кто раньше создавал подобные растения -- неизвестно.

-- Зато сегодня можно с уверенностью сказать, что многие растения -- плод разума человека.

-- Когда речь идет о трансгенах -- да. И не следует бояться этого слова. Ведь эта отрасль биологической науки -- реальная продуктивная сила. Проблема в другом: насколько правильно мы оцениваем новые технологии. Последний пример -- коровье бешенство. Однажды кто-то решил, что коров можно кормить... самими же коровами. Мясо, мозг животных перерабатывали в белковый концентрат -- а в результате коровы заболевали. Так, казалось бы, реальная прибыль обернулась серьезными убытками. Потери Великобритании составили около 7 миллиардов долларов.

-- Не возникнет ли похожая ситуация и с людьми, которые будут есть генетически модифицированные продукты?

-- Да ведь мы и так всю жизнь едим чужие гены! Мы едим говядину, но не боимся, что у нас вырастут рога, хотя в мясе содержатся гены, кодирующие образование рогов. В каждой клетке есть полный набор материального носителя нуклеиновых кислот (ДНК) теленка. Но в минотавра никто еще не превратился. Точно так же, съедая салат, мы не зеленеем, хотя в его листьях содержатся гены синтеза хлорофилла. Кстати, тот, кто любит здоровое питание, потребляет наибольшее количество чужеродных генов. Проросшие зерна, сквашенное молоко -- сплошной "рассадник" нуклеиновых кислот. Если бы гены влияли на нас так непосредственно, жизнь давно превратилась бы в единое генное пространство. Помните, у Станислава Лема в "Солярисе" есть мыслящий Океан? Вот и наш мир был бы живой протоплазмой, каким-то размытым то ли веществом, то ли существом, конгломератом растений, бактерий, разума и чувств. Но подобного взаимного растворения не происходит. Напротив, каждый вид избирает лишь ту программу, которую получил от предков.

-- В обществе возникли опасения, что скоро будут клонировать людей для определенных целей, скажем, мужчин для войны, а женщин -- для борделей...

-- Знаете, когда я слышу такие разговоры, то вспоминаю слова профессора Преображенского из "Собачьего сердца": "Зачем создавать искусственных людей, когда любая баба может сделать это гораздо лучше?" История показывает, что во всех многочисленных войнах недостатка в послушных солдатах не было никогда. То же и с борделями. А клонирование известно давно. В сельском хозяйстве это просто технологический прием. К примеру, картофелеводство без него просто невозможно -- ведь картофель размножается в основном не половым путем (семенами), а соматическими клетками (через клубни). Это не что иное как клонирование. Герберы и розы, которые мы видим на рынках, прошли через "пробирку". Это же касается многих элитных семян овощей. Они не трансгены, а так называемый выровненный генетический материал, созданный новыми биотехнологиями.

-- Николай Викторович, насколько оправдано применение трансгенных растений в медицине?

-- Один из примеров -- съедобные вакцины. Уже создан активный антиген холеры. Если его "встроить", скажем, в бананы, то для стран, подверженных эпидемиям, это может стать простым и удобным методом вакцинации. Или возьмем онкозаболевания. Сегодня есть методы лечения с помощью моноклональных антител, выделенных из бактерий. Они распознают раковые клетки и влияют именно на них. Но производство этих антител неимоверно дорого, что сказывается на цене лекарства -- 1 миллиграмм стоит десятки тысяч долларов. А если использовать трансгенные растения, способные продуцировать аналогичные антитела, лечение станет доступным для широких масс. Растения как продуценты фармакологических препаратов -- это готовая система производства белка. Надо лишь иметь матрицу, ген. А растения значения не имеют -- можно использовать простейшие, которые легче выращивать.

-- Почему же в обществе преобладает опасливое отношение к трансгенам?

-- Это идет от незнания, от страха человека перед новым. Я считаю, что генная инженерия дана людям для спасения. Человечество уже подошло к краю, необходим принципиально новый подход к природе. С тем, чего в ней нет, мы не работаем, этим наш метод отличается от физических и химических технологий.

-- Но, может быть, в этом отличии и заключается основная опасность? Ведь вещества, созданные химиками и физиками, не способны к воспроизводству, как продукты биотехнологий.

-- Вещества, созданные химиками и физиками, тоже кое-что воспроизводят -- отходы, в которых человечество уже наполовину утонуло. Мы не знаем, что с ними делать, как их утилизировать без вреда для окружающей среды. Все технократические методы сокращают часть пространства, внутри которого можно существовать. А биотехнологии -- это попытка вернуться к нему, но на новом качественном уровне.

-- Говорят, наука уже знает методы превращения неживого в живое?

-- Утилизация полиэтилена сегодня -- огромная проблема. А ученым удалось создать особый вид бактерий, которые выделяют вещество, способное при полимеризации превращаться в материал, аналогичный полиэтилену. Но он экологически чистый, то есть разлагается, не требуя утилизации. Правда, пока очень дорогой -- кулечек стоил бы, например, не десять копеек, а десять гривен. Но если использовать растения с подобными свойствами, и такие разработки есть, цена упала бы в несколько раз.

-- Николай Викторович, а каковы успехи украинских ученых?

-- Выделить специфический ген -- очень дорого. Но мы в состоянии купить его и пересадить в наши растения. Есть, например, ген, "выключающий" систему разрушения в помидоре, и его можно хранить, как яблоко. Если бы нашлись спонсоры, готовые оплатить закупку гена, мы смогли бы пересадить его во все сорта помидоров.

-- Ваши слова звучат просто фантастически. Вот так просто -- взять и купить ген? В чем же его транспортируют и как он выглядит?

-- Выделенные гены помещают в маленькие генетические структуры. Это могут быть, например, бактерии или нуклеиновые кислоты. Они выглядят, как осадок на дне пробирки. Конечно, на первый взгляд такое слабо впечатляет, как не впечатлил бы пещерного человека микрочип для суперкомпьютера. Кстати, в 60-х была курьезная история. Небезызвестный Трофим Лысенко дожил до времен, когда гены, которые он так яростно отрицал, уже можно было "пощупать". Однажды ему показали процесс выделения ДНК. А нуклеиновые кислоты в спирте похожи на слизистый комочек. Лысенко посмотрел и сказал: "Этих генов я вам сколько хочешь могу нахаркать".

-- Значит, сегодня можно запросто купить ген в пробирке?

-- Почему нет? Это такой же товар, как всякий другой, существует большой рынок. Цены договорные. Причем разработаны технологии, позволяющие бороться с пиратством, воровством генов -- так же, как с "левыми" музыкальными дисками.

-- Украина в это рынок вхожа?

-- Чтобы успешно заниматься разработками или приобретать новые технологии, мы должны решить: нужно это или нет. А наша страна сегодня занимает странную позицию: уговорите нас, а мы посмотрим. Да никто никого уговаривать не собирается! Выиграет тот, кто первый застолбит свою нишу.