НА ДВАДЦАТЬ РТОВ -- ТРИ ГРИВНИ В ДЕНЬ

Тамара Крылосова в сквере на Соборке, "работает" относительно недавно. Раньше сидела на Дерибасовской, в ста метрах отсюда. Да там иностранцев много бывает, вот и сказали, чтобы она вид не портила. Работа ее простая: сидит с собачками, выставив перед собой коробочку, чтобы добрые люди подали на пропитание. Надо же питомцев кормить и лечить. А их у нее много: 14 собак и пять кошек.

Первого, еще слепого кутенка, принес домой 30 лет назад ее сын. Сосед шел топить щенят, и один выпал из корзинки. С тех пор стал замечать других собак, отбившихся от дома или просто имевших "счастье" родиться под забором. Приносил домой. Смотрел виноватыми глазами на мать. Та вздыхала и принималась мыть очередного найденыша.

Конечно, соседям Тамары Васильевны не нравился ее "приют". Поэтому и поменяла уютную квартиру на частный дом. Новые соседи тоже не обрадовались -- и окна били, и отраву подбрасывали, и участкового насылали. Чтобы их не раздражать, собак она никуда не выпускает. Две, крупные, живут во дворе, точнее, во дворовом туалете. Остальные -- в доме. "На работу" ходят по очереди. Для них это праздник. Понятно, какой в доме бывает "аромат". Поэтому каждое утро хозяйка моет полы, а ведь ей уже 74 года.

Ее рабочий "инструмент" -- скамеечка, на которой сама сидит, подстилка для собачек, чтобы не мерзли, и еда им. Могут заработать в день "аж три гривны".

-- А что сын, помогает вам?

Она молчала долго, теребя густую рыжую шерсть одной из собак.

-- Сын умер четыре года назад, 48 всего ему было. Упал в гололед, ушиб голову. Менингит... Одна я со своими животинками. Это моя семья. Все им отдавала, сама не могла ничего есть. А потом случилось у меня воспаление легких -- стала понемногу кушать. Ведь помру, что с ними будет? Я их лечу, когда надо, уже все болезни знаю. Умирают чаще всего от чумки.

-- Правда, а куда они денутся, если, не дай Бог, что с вами случится?

-- Может, приют к тому времени откроют в Одессе? Я ведь газеты читаю, -- достает из-за пазухи тощего пиджачка пачку газет. -- И одесские, и киевские. Или кому дом отпишу, тому и завещаю, чтобы их пристроил...

Начало смеркаться, Тамара Васильевна тяжело поднялась со скамеечки. Собачки засуетились. Они шли домой, а по дороге еще надо было купить еду, уложившись в 1 грн. 95 коп. Мои две гривни (больше не взяла -- "неприлично") они оставят на черный день, когда не смогут выйти "на заработки".

Глядя на дворняжек, вспомнила я и любимца всего нашего двора -- щенка овчарки Ушастика, которого кто-то выставил за дверь, потому что одно его ухо висело не по "породе". Собачонок привык к людям, поэтому его никак не принимали дворовые псы. "Как я одинок!" -- просто было написано на его грустной морде.

Его признала своим детвора. Как они играли! Как он ожил! Мальчишка, который приезжал к бабушке в гости, захотел даже сфотографироваться с ним, чтобы и дома не расставаться: "Это же мой дружбан Ушастик!" Сказано -- сделано. А назавтра Ушастик пропал. Нашли через пару дней истекающего кровью в подвале. Пытались спасти. Не получилось. Двор будто опустел...

Мальчику, который потом приехал в гости не только к бабушке, но и к Ушастику, соврали. Сказали, что он нашел свою маму и уехал к ней. Ребенок поверил. Но он подрастет и увидит Тамару Васильевну с "работающими" собачками, соседку, подкармливающую дворовых щенков, и человека, избивающего дворняжку, виновную только в том, что она родилась и выжила.