ТОСКЛИВО ТОЛЬКО, КОГДА ГРОБИКИ ПО 80 СМ ДЕЛАЮ...

От такой работенки у некоторых волосы на голове шевелятся. Да и меня саму, признаться, как током прошибло, когда я зашла в этот цех. Приятно пахло древесиной, но вид нескольких сотен готовых днищ и крышек гробов, выстроенных вдоль стен... Впрочем, профессиональные "гробовщики" работают здесь по девять часов в день и, наверное, не забивают себе голову разными глупостями.

На предприятие по производству нерудных строительных материалов я пришла не потому, что захотела пощекотать себе нервы. Просто меня давно интересуют люди неординарных профессий. Тех, о которых почему-то стараются не говорить друзьям и знакомым. И даже родным не всегда хватает духу открыть "страшную тайну". "Почему так происходит?" -- вот вопрос, на который хотелось получить ответ. "Ответчиком" я выбрала человека, посвятившего изготовлению гробов 29 лет своей жизни.

Владимир Чаус по праву считается самым плодовитым работником предприятия: за смену выдает на гора 15 гробов. Но, помимо "стахановской" славы, он отличается еще и завидной стойкостью. Столько лет продержаться на одном месте, на ТАКОМ месте -- это, знаете ли, не каждому дано. Видимо, так же посчитали и в столичной администрации, раз к прошлогоднему Дню Киева его вызвали на прием к градоначальнику, наговорили кучу комплиментов, дали грамоту, засветили на пять минут перед журналистскими камерами и благополучно отпустили.

Честно говоря, я несколько иронично восприняла все дифирамбы в адрес Владимира Александровича со стороны начальства, а когда познакомилась с этим простым 63-летним рабочим, поняла, что и он сам относится к этому всему без должного пафоса.

-- Я не верю, когда говорят: "Мне нравится моя работа", -- начал он признаваться. -- Всякая работа, тем более монотонная, тем более такая некрасивая, как у меня, рано или поздно надоедает. Как попал сюда? По специальности я -- слесарь пятого разряда. Работал сначала на заводе "Кристалл", но из-за низкой зарплаты ушел на "Маяк". Там и вовсе обнищал, пришлось вернуться на прежнюю работу. Перебегал с места на место, чтобы прокормить двоих детей, пока друг не подсказал, где можно заработать хоть какую-то копейку. Помню, тогда удивился: столько лет прожить на Нивках и не знать о существовании этого завода? (Возле кладбища на Берковцах -- Авт.).

Владимира Чауса никто не учил делать гробы. Пришел, посмотрел и приступил к работе. С самого начала всяким там мыслям насчет покойников волю не давал.

-- Кому-то же надо и этим заниматься! Хирургу, может, тоже не нравится ковыряться в человеческом теле, но он делает операции, -- сравнил Владимир Александрович. -- Раньше я изготавливал упаковочные ящики для снарядов, которые несли смерть людям, и мне не было страшно. Теперешняя работа, тем более, кажется безобидной. Правда, иногда на душе тоскливо становится, когда делаю маленькие гробики, длиной 80--120 сантиметров. Невольно начинаешь думать, вот, мол, не суждено было жизни продолжиться... Да их-то и изготавливать неудобно! Ни ногой прижать, ни в станочных тисках закрепить: забиваешь гвоздь, а он крутится, будто не хочет, чтобы этот гроб вообще делали...

Спецзаказы, в том числе детские гробики и "суперы" по 230 см для больших людей, доверяют на предприятии только Чаусу. Он же и цинковые вкладыши, и ящики для перевозки гробов делает. Да и местные цыгане уже знают, к кому обращаться в случае чего...

-- Цыгане -- дружный народ. Если кто-то умирает, с ним обязательно должна вся родня попрощаться. Но пока она соберется (по всему свету ведь разбросана), пройдет время. Так ромы вот что придумали: покойного мумифицируют, а в крышке вырезают дырочку и вставляют стеклышко, чтобы только лицо было видно. Хотя в последнее время они что-то перестали делать такие заказы, покупают обыкновенные гробы. Но для некоторых цыган не скупятся. Год назад, когда на нашем предприятии начали делать дорогие гробы -- по 7 тысяч гривен (раньше такие привозили в Киев на заказ) -- первые из них ушли в табор.

Дабы убедиться в щедрости некоторых родственников, меня проводили в цех, где изготавливают гробовые "шедевры". Станки здесь более точные, могут выполнять фигурные работы, изогнутые ручники, например. Сама форма "ящика" модерновая -- прямоугольная, с крышкой из двух створок. Да и дерево качественное -- дуб, сосна, а не лиственница, которая сохраняется в земле недолго.

Здешние "гробовщики" -- молодые парни. Они с интересом посматривали в нашу сторону, но когда я попыталась с ними заговорить, не услышала ничего, кроме однозначных ответов "да" или "нет". Называть свои имена они не захотели, тем более -- фотографироваться. Почему?

-- Молодежь к нам боится идти, -- объяснил Владимир Александрович. -- Мало того, что работа непрестижная и зарплата невесть какая, так они еще и предубеждениями разными страдают. Старики, кстати, тоже иногда не выдерживают. Был у нас один мужичок, проработал дня три. Жене не сказал, где пристроился. Так она сама пришла его проведать. Как увидела, что он ест обед, сидя на станке, на котором гробы делают, такой скандал закатила! Схватила за шиворот, только их и видели. А ведь он был всего лишь грузчиком...

-- Вот вам смешно, -- продолжил Чаус, -- но бывает очень тяжело. Работал когда-то здесь мужчина. Стаж уже был приличный. Никаких странностей и суеверий за ним не замечали. Но однажды случилось несчастье -- погибла в автокатастрофе его 18-летняя дочь. Мы ей сделали красивый гроб, оббили белой тканью... Прошло две недели, смотрим: человек буквально задыхается. Мы ему -- что случилось? А он: "Ой, люди, не могу больше! Только гроб увижу, перед глазами дочь... будто я ее своими руками в землю зарываю". Ушел...

"Все-таки сложная профессия", -- думала я, "экскурсируя" из одного цеха в другой и задавая вопросы типа: "Вам нравится ваша работа?" Чувствовала себя полной идиоткой, когда в ответ слышала: "Работа как работа". Выбрали-то ее не от хорошей жизни, восторга не испытывает никто, а философское спокойствие здесь только кажущееся. Стоит, не дай Бог, кому-то из близких, знакомых или друзей оказаться в роли заказчиков, оно тут же улетучивается. Но что делать: кто-то ведь должен этим заниматься...