"ЖИЛ Я СЛАВНО В ПЕРВОЙ ТРЕТИ..."

Завтра ему бы исполнилось 63 года. Жаль, что он ушел в свои сорок два. Он был просто Владимиром Высоцким. Без титулов и орденских ленточек, без "народных" и "заслуженных". Он не боялся ни настоящего, ни будущего. Просто ему было уже «... чем оправдаться перед Всевышним». И тот его забрал.

"Я -- РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА"

Он родился холодным зимним днем 25 января 1938 года на Третьей Мещанской улице в старом трехэтажном здании, неподалеку от Рижского вокзала, где до революции были шумные номера гостиницы "Наталис", превратившиеся со временем в большие коммунальные квартиры. Долго спорили, как назвать парня и сошлись на имени Владимир. Родовое дерево Высоцких не содержало никаких великих и известных имен. Дед Высоцкого по отцу -- Владимир Семенович Высоцкий -- был родом из Брест-Литовска, из семьи преподавателя русского языка, имевшего также и профессию стеклодува, имел три высших образования -- юридическое, экономическое и химическое. Жена Владимира Семеновича, Дарья Алексеевна Семененко, работала медсестрой и косметологом. Она очень любила своего первого внука Володю и впоследствии его песни и роли.

Когда-то, когда Володя был маленьким, его ставили на табурет под елкой и он читал: "Климу Ворошилову письмо я написал:/Товарищ Ворошилов, народный комиссар,/В Красную Армию в нынешний год,/В Красную Армию брат мой идет." Читал эти строки Володя медленно, с расстановкой, странно тяжелым для ребенка басом. Но гости не унимались и просили еще почитать. Володя медленно сползал с табуретки, усаживался под елкой, тяжело вытягивая ноги, словно он очень устал, и произносил с интонацией извозчика: "Дар-моеды! Дайте ребенку отдохнуть!.."

Когда началась война, Нина Максимовна пошла на работу в организацию со странным названием "Бюро транскрипции", в которой занимались составлением географических карт для действующей армии. Она переводила названия с немецких карт на русский язык. Маленький Володя, оставаясь подолгу на работе с матерью, порой засыпал на огромных столах или потихоньку убегал во двор и вел долгие беседы с вахтерами. Он не боялся воздушной тревоги -- для него это была игра -- нравилось брать стеклянную банку и пугать всех в коммунальной квартире: "Граждане! Воздушная тревога!"

Во время эвакуации на Урал Володя с мамой около двух лет прожили в селе Воронцовка Оренбургской области. И хотя Владимир Семенович помогал жене и сыну офицерским аттестатом, жилось им несладко. Володя ходил в детский сад, организованный в бывшем барском свинарнике. Мать, неделями работавшая на лесозаготовках, иногда забирала малыша, чтобы подкормить молоком и картошкой...

Когда закончилась война, Семен Владимирович вернулся из Германии в Москву, но уже со второй женой -- Евгенией Степановной Высоцкой (Лихалатовой). И ничьей вины в этом разводе не было -- просто так, видимо, «карта легла». В январе 1947 года Володя уехал с отцом к месту его новой службы -- в немецкий город Эберсвальд, но уже в октябре 1949 г. Высоцкие вернулись в Москву. Владимир продолжил свое обучение в новой школе N 186. Там ребята дали ему странную кличку -- Высота. Не отличаясь в школьные годы крепким телосложением, ему случалось получать от старшеклассников, но сломить Высоту было невозможно. Высоцкий уважал физическую силу и крепкие кулаки, но еще больше -- сильный характер. Районы Москвы, где он тогда жил, раньше считались не очень респектабельными. Отсюда и пошло его увлечение "блатными" песнями. К счастью, страсть к блатной лирике легко уживалась в Высоцком с потрясающей иронией. Когда его однокласснику и близкому другу Игорю Кохановскому в драке выбили зубы и парень по тогдашней моде вставил себе золотую фиксу, то хохочущий Высоцкий написал в связи с этим вот такую эпиграмму: " Ты, напившись, умрешь под забором,/ Не заплачет никто над тобой./ Подойдут к тебе гадкие воры,/ Тырснут кепку и зуб золотой". Он всех доставал дружескими эпиграммами. Своего друга и родственника -- красавца Анатолия Утевского -- особенно.. Последний был из семьи потомственных юристов и после окончания юрфака МГУ проходил практику на Петровке, 38. И ему дали пистолет -- черный такой, помните: "Где твой черный пистолет?!..." На него и была написана эпиграмма: "Красавчик, сердцеед, гуляка,/ Всем баловням судьбы под стать.../ Вообразил, что он Плевако,/ А нам на это наплевать!"

НА БОЛЬШОМ КАРЕТНОМ

"...В этой компании мы прожили вместе нашу... молодость и, в общем, я писал для них" -- сказал как-то о друзьях юности на одном из выступлений в 1980 г. Высоцкий. Еще учась в школе, Высоцкий попадает в компанию взрослых людей, имеющих на Каретном безусловный авторитет. Позже в жизнь Высоцкого вошел Левон Кочарян, который был старше Владимира на 6 лет. Друзья вспоминают, что Володя в это время был легкий, веселый, очень общительный человек, умеющий организовать любой праздник. Когда заходила речь о нем самом, Высоцкий заразительно смеялся и говорил о себе лишь "врун, болтун и хохотун".

Закончив школу, этот "врун, болтун и хохотун" решительно заявил родителям: "Хочу в Театральный". Но вся семья была против и Высоцкий вынужден был поступить в технический вуз на механический факультет вместе со своим одноклассником и другом Игорем Кохановским. Впрочем, долго он не проучился -- совершенно измученный чуждыми ему техническими предметами и, главным образом, черчением, Володя однажды медленно и задумчиво вылил на почти готовый чертеж остатки кофе и сказал: «Все! Больше не могу».

С января по июнь 1956 г. он занимался в драмкружке у Богомолова, и тем же летом Высоцкий поступил в школу-студию МХАТ. К тому времени в их «каретную компанию» уже влились Василий Шукшин, Андрей Тарковский, Артур Макаров, Владимир Акимов, Олег Стриженов, Всеволод Абдулов, Евгений Епифанцев и многие другие. Жили в трудностях, повальной нищете и многие считали их коммуну сборищем тунеядцев. Впрочем, Высоцкий с друзьями не обижались и , юродствуя, написали даже "Гимн тунеядцев" :

"И артисты, и юристы
Тесно держим в жизни круг,
Есть средь нас жиды и коммунисты,
Только нет средь нас подлюг!"

И припев:

"Идем сдавать посуду,
Ее берут не всюду.
Работа нас не ждет,
Ребята, вперед...!"

Артур Макаров вспоминал:
"Мы не пили тупо, не пили для того, чтобы опьянеть. К определенным датам -- особенно ко дням рождения -- готовили какой-то капустник. Это разыгрывалось нами самими, да еще записывалось попутно на магнитофон, когда он у нас появился. А появился он так. Когда наши финансовые дела стали очень плохи, пришлось посягнуть на святая святых -- жилище Кочаряна. Квартиру на полгода сдали. Сами поселились у Володи Акимова... Но и это помогло не надолго. И тогда мы уговорили Акимова обменять его 40-метровую комнату на меньшую..., а в счет доплаты кроме небольшой суммы нам дали старый магнитофон, кажется "Спалис", едва работающий".

ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ

После этого было многое -- Театр на Таганке, три жены, написание сотен замечательных песен. И ...смертельная усталость еще молодого человека. Об этом говорят и его друзья.

Людмила Гурченко:
-- Познакомились мы в 62-м, в шумной компании. У меня был такой период в жизни, когда в кино работы не было, и в этой компании я числилась "актрисой вчерашнего дня". Высоцкий приехал с гитарой в сопровождении нескольких друзей. Внешне -- ничего особенного, но когда он запел -- впечатление, как от разрыва гранаты. В 1970 -- женитьба на красавице Марине Влади, поездки в Париж и обратно, и слухи, слухи, слухи. Видели, что теперь он носит кепку в клеточку и что машина у него заграничная. Говорили, что изменился, стал другим. После долгого перерыва я увидела его вместе с Мариной, на фирме "Мелодия". Богиня экрана обаятельно, деловито, с напором доказывала кому-то, что нужно выпустить "гран-диск Волёди". "Мариночка, Мариночка", -- останавливал ее Володя своим чудным голосом. Да, действительно был другим. В голосе появились такие нежные, щемящие обертоны.. "Волёдя, спой еще! Ой, Волёдя, шьто ты со мной делаешь!" И обнимала его, и голову на плечо ему укладывала. От этой пары исходило такое сияние, что... ну, не знаю -- если на свете и есть настоящая любовь, то, ей-Богу, это была она!" Он часто пел о смерти, но воспевал жизнь и любовь.

Алла Демидова:
--Упрекают нас, работавших с ним вместе, что не уберегли, что заставили играть в предынфарктном состоянии. Оправдываться трудно, но я иногда думаю: способен ли кто-нибудь руками удержать взлетающий самолет, даже если знаешь, что после взлета он может погибнуть... Его несло...

В последние годы жизни он часто злоупотреблял алкоголем. Друзья считали, что это было формой разрядки. К сожалению, эти срывы стали причиной его ранней гибели.

...В последнюю ночь он метался по квартире, стонал. Врач Анатолий Федотов сделал ему укол снотворного. Высоцкий все маялся. Потом затих. Он уснул на маленькой тахте, которая тогда стояла в большой комнате. Уставший, измотанный Федотов в три часа не выдержал -- его сморило. Проснулся от какого-то страшного предчувствия -- в квартире стояла тишина. Бросился к Володе! Зрачки расширены, реакции на свет нет, губы уже холодные. Поздно. Между тремя и половиной пятого наступила остановка сердца на фоне инфаркта. Судя по клинике -- был острый инфаркт миокарда.

P.S. Марина Влади хотела поставить на его могиле дикий, необыкновенный камень. "Пусть он будет некрасивый, но он должен передавать образ Володи". Она попросила друга Высоцкого -- Вадима Туманова -- найти такой. И он нашел. Это была редкая разновидность троктолита, возраста 150 тысяч лет. Поражала его невероятная целостность: при ударе молотком он звенел как колокол. Но на могиле Высоцкого все же поставили другой памятник. Впрочем, не суть важно.

По большому счету, он выиграл. Хотя и заплатил за это жизнью. Выиграл у всех этих многопроживших, орденоносных и титулованных. Они получили свои ордена и титулы при жизни, он -- после смерти. А еще он получил такую народную любовь, которую не купишь ни за какие деньги. Каждому -- свое.