8. "МОГИЛЬНЫЙ ОБЕЩАЛ ВЫДАТЬ МНЕ ОСТАНКИ..."

(Продолжение. Начало в №№ 782, 783, 784, 785, 786, 787, 788)

В деле об исчезновении сына секретаря ЦК КПУ Евгения Борисенко два следователя-важняка, профессионалы высочайшего класса Евгений Макашев (прокуратура) и Валентина Серпокрылова (милиция) придерживались различных версий. Увы, покойный ныне Евгений Васильевич уже не сможет аргументировать свою позицию. Зато Валентина Александровна в беседе с корреспондентом "Сегодня" отстаивала собственное мнение весьма уверенно.

СОБАКУ ПОДКУПИТЬ НЕЛЬЗЯ

-- Валентина Александровна, существует версия о падении Жени в озеро и последующем "погребении" тралом. Как вы к ней относитесь? Если она верна, то Могильный и Глинская ни при чем, пострадали без вины...

-- Отношусь отрицательно. Скажу резче: "озерная" версия напоминает мне рассуждения кумушек на базаре... Следователь должен опираться на факты, и я на них опираюсь. Ведь чтобы попасть к озеру, о котором вы говорите, не надо было перебираться через забор, покидать территорию дач... А ведь на заборе остались волокна от одежды Евгения, эксперт это однозначно определил. Ладно, допустим, он ошибся. Но ведь те, кто был с Женей в тот вечер, тоже подтвердили, что он пошел по направлению к забору, а не к озеру. И собака потом именно там взяла след, который и привел к месту, где на заборе нашли волокна. Это что -- выдумки? Собаку ведь не уговоришь и не подкупишь... Нет, абсолютно точно установлено, что Женя перелез через забор и вышел на шоссе. К чему рассуждать про трал, надо было сразу спустить в озеро водолазов, они бы все обследовали.

-- Говорят, хотели воду из озера спустить, но высшее руководство республики не позволило...

-- Глупости, руководство всегда шло навстречу следствию в этом деле. Думаете, мы могли без разрешения лес перекопать? Лично министр лесного хозяйств Лукьянов дал нам тогда такое разрешение. И копали ведь не два человека, а 400 военнослужащих -- это тоже непростое было решение... А когда мы увидели, что земляные работы продвигаются не так быстро, как хотелось бы, попросили какую-нибудь мощную технику. И нам выделили огромный роторный канавокопатель, который из Киева до Кончи-Заспы добирался своим ходом целый день. Правда, когда он начал работать, я тут же дала команду прекратить -- если бы ротор и попал на какие-либо останки, то превратил бы их в пыль. Но даже за те минуты, что работал, этот монстр успел нас всех засыпать мощной струей выбрасываемого грунта... Словом, ни в чем отказа не было. И еще о версиях. Если Женя упал в озеро, как объяснить его кровь на облицовке машины Глинской?

-- Да, это убойный аргумент...

-- В пользу нашей версии говорит многое. Например, показания водителя автобуса Льва Земченкова. Помните, относительно человека на дороге, светлой "Волги", женщины и мужчины в милицейской куртке? Ни Могильный, ни Глинская не знали об этих показаниях, однако подтвердили упомянутые детали. Мы ведь тщательно проверяли показания Земченкова, все совпало по времени и месту. Хотя и он поначалу крутил, не говорил правду. Его когда-то, еще до включения в дело нашей группы, допрашивал следователь. И Земченков сказал, что видел на дороге раненого человека, тот был без сознания. Однако добавил, что мужику, на взгляд водителя, было лет 30-40, он зарос щетиной. Помощь раненому Земченков не оказал и на посту ГАИ в Чапаевке ничего не сказал, потому что боялся: свалят все на него. Я потом с этим следователем разговаривала. Он говорит: по возрасту это был явно не Борисенко (со слов Земченкова), мы, мол, и не стали расследовать. Я возмутилась -- пусть даже не Борисенко, пусть бомж, но вы установили его личность? А куда он с трассы девался? Или кто его убрал? Ответа не получила... (Тут вновь напрашивается аналогия с "таращанским трупом", который провалялся в местном морге со 2 по 14 ноября прошлого года, как никому не нужный. И только когда в Таращу приехали друзья Георгия Гонгадзе, правоохранители спохватились и с нарушениями всех правовых норм переместили его в Киев. Живуч непрофессионализм или тут что-то другое? -- Авт.).

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

-- Обязан задать вам, вероятно, неприятный вопрос: не давило ли руководство на следствие, требуя любой ценой, включая фальсификацию, раскрыть это дело? Ведь ходили слухи, что многим начальникам были обещаны нешуточные награды в случае успеха...

-- Отвечаю абсолютно честно: нет, не давило. То есть требовательность была очень высокой, но о фальсификации и речи не могло идти. Наоборот, нас постоянно предупреждали, чтобы, упаси Боже, мы не допустили каких-нибудь нарушений. Да за нами же надзор строжайший был со стороны собственного начальства, прокуратуры... Даже из ЦК -- у нас был куратор, он иногда сам приходил к Кулиничу, чаще ему докладывали. А генерал Захаров, хотя и редко, докладывал о ходе расследования Щербицкому. Или вы думаете, что буквально все сговорились?

-- Не будем забираться так высоко. Допустим, решили схалтурить ниже, чем на уровне ЦК, чтобы новые звезды, ордена нацепить. "Подтянуть" какой-либо труп, выдать его за тело Борисенко?..

-- То есть как -- "подтянуть"? Ведь недостаточно пальцем указать -- это такой-то, и все сразу поверят. Как быть с судмедэкспертом, который отвечает за свое заключение вплоть до уголовной ответственности? А если речь о сыне секретаря ЦК, то и в Москве проверят. Я, значит, "подтяну" туда останки, а там "слепят" по черепу лицо и окажется, что это совсем не тот человек. Представляете, что тогда со следователем-фальсификатором будет?! Какие там звезды... Ведь у нас были индивидуальные приметы Жени, рост, даже формула зубов, так что "подделка" исключалась.

-- Убедили. И крайний вопрос -- когда в последний раз видели Могильного?

-- Это была любопытная встреча... Когда он освободился из колонии, то без предупреждения как-то зашел ко мне в кабинет, в УВД. Я еще удивилась, дескать, как проник, у нас же пропускная система? Он отвечает: я же оперативник, хоть и бывший, да и знаю до сих пор кое-кого... Привела Могильного ко мне нужда. В свое время его паспорт был сдан в городской суд, где и должен был храниться. Но документ, разумеется, потеряли. Вот Павел и пришел хлопотать о новом. Поговорили о том, о сем, и на прощание Могильный мне сказал: 8 ноября мы с вами поедем, куда скажу, и я отдам вам останки Борисенко. Но слова не сдержал. Видно, проконсультировался и понял, что пока не истек срок давности, отдать труп -- все равно, что подписать себе суровый, возможно, смертный приговор. А он хотел жить.

9. "ОСТАВЬТЕ В ОБВИНЕНИИ ХОТЯ БЫ ФИНКУ"

Иначе в суде дело развалится...

Как, наверное, помнит читатель, Павел Могильный, подозреваемый в причастности к исчезновению сына секретаря ЦК КПУ, осужден был совсем за другие прегрешения -- доказать его вину по "делу Евгения Борисенко" не удалось. Предъявлял обвинение и направлял дело Могильного в суд еще один следователь -- Леонид Торгало. Чтобы журналистское расследование не выглядело неполным, корреспондент "Сегодня" встретился и с ним.

-- Леонид Иванович, вы тогда были...

-- Старшим следователем в прокуратуре Киева. Все происходило где-то году в 1977-78-м... В УВД работала группа под руководством первого замначальника Управления Кулинича, но они занимались именно исчезновением Борисенко. Помню, еще Серпокрылова такая была... А я принял к своему производству дело о злоупотреблениях Могильного -- там среди прочих была статья о взятке, а это подследственность прокуратуры, милиция не имела права расследовать. Мне даже кабинет в УВД выделили, чтобы удобнее было с Могильным работать, и группу формально подчинили, хотя занимался я всем этим от силы месяц. Изучил несколько томов предоставленных мне материалов, написал обвинительное заключение...

-- Что за взятку инкриминировали Могильному?

-- У какого-то заезжего гражданина украли деньги, не очень много, рублей 100-200, а ребята из угрозыска, которыми руководил Могильный, нашли преступника. Вот в благодарность за возвращенные деньги (а может, там и документы были, уже не помню), потерпевший принес Павлу выпить-закусить, да еще отрез какого-то материала. Мелочевка, не больше сотни рублей стоил тот отрез, но формально был состав преступления, да еще какого -- взятка! Каралось это очень строго... Был еще угон автомобиля, тоже сомнительный. Могильный не раз брал у товарища автомобиль, ездил по своим делам. А однажды якобы взял без спроса -- вот и угон.

-- С Могильным часто встречались?

-- Несколько раз. Вел он себя достойно, вину не признавал или признавал частично. Но, повторяю, мы по делу Борисенко даже не говорили.

-- У вас не сложилось впечатления, что он избит, что на него физически давят?

-- Нет, ничего подобного не было, я бы заметил. Хотя его и "кололи" по делу Борисенко, но, уверен, без физического насилия.

-- Итак, вы предъявили ему обвинение во взятке и прочем. Что дальше?

-- Написал я обвинительное заключение, представил на утверждение прокурору города -- и в суд. Получил Павел, учитывая "тяжесть" преступлений, очень большой срок -- 10 лет усиленного режима. Думаю, что вопрос о тяжести наказания согласовывался с прокурором УССР. И вот почему так думаю: когда я докладывал дело прокурору города, в его кабинете собралось много высокого начальства, включая замминистра внутренних дел. В деле был такой эпизод: незаконное хранение холодного оружия (при обыске у Могильного изъяли финку). Я настаивал на исключении этого эпизода из обвинения. Ведь Павел был офицером милиции, имел огнестрельное оружие, не то, что финку. Нет, сказали мне, ни в коем случае исключать нельзя, формальные признаки преступления есть, пусть суд решает. А кто-то добавил: может, в суде больше ничего из обвинений не останется (они, действительно, все хлипкие были), пусть хоть нож будет...

-- Леонид Иванович, а на вас пытались давить, мол, во что бы то ни стало надо Могильного "закрыть"?

-- Нет. Да на меня никто и не мог особо надавить, разве что прокурор города... Но и прекратить дело было сложно, хотя преступления были мелкими. Но за фигурой Могильного маячило "дело Борисенко", большой резонанс... Конечно, не будь второго, и первое дело не родилось бы, "ноги" росли именно оттуда...