ВНЕ СЦЕНЫ ЕЙ РЕДКО ДОСТАВАЛИСЬ "БЕЛОЙ АКАЦИИ ГРОЗДЬЯ ДУШИСТЫЕ"

В день своего 80-летия она хоронила мужа, с которым прожила более 50 лет. "Цветком запоздалым" на его свежую могилу легло присуждение ей звания народной артистки Украины. А на второй день после поминальных "девятин" она стояла на сцене королевой -- город чествовал Примадонну -- Евгению Дембскую. Ту самую Лору из "Белой акации", которая в дуэте с Михаилом Водяным уже вошла в историю.

Три долгих часа она улыбалась, горделиво несла себя по сцене, вспоминая вместе с коллегами многие роли за долгие годы творчества, выделывая "па" изящными ножками на "шпильках". Никто не мог поверить, что этой очаровательной женщине столько лет. Много ли вы вспомните актрис, которые играли в таком возрасте?

НИКАКИХ СТОПТАННЫХ ТАПОЧЕК!

Я шла к ней домой немного с опаской. С одной стороны, интересно было понаблюдать в обычной жизни за легендой оперетты. С другой -- боялась разочароваться: вот сейчас увижу старушку -- без косметики, в унылой домашней одежде... Дверь открыла сама Евгения Михайловна. В прихожей клеили обои, и мы прошли на кухню.

Ожидая кофе, я исподтишка рассматривала Примадонну. Все равно восьмидесяти не дашь -- свежее улыбчивое лицо, грустные, немного усталые глаза. Но та же осанка королевы. Никакого халата и стоптанных тапочек! Она почувствовала, видно, мой взгляд, улыбнулась:

-- Хозяйка я никакая. Сначала мамочка меня выручала, ничего не давала делать, видя, как я занята в театре. Была у меня и домработница. Затем дочка моя стала готовить, внучка помогала, а сейчас и правнучка уже большая -- 14 лет. Я и хозяйство -- это несовместимые понятия... Хотя и многое умею делать, не отдаю этому сердца.

Сердце Евгении Михайловны раз и навсегда похитил театр.

-- Сцена -- это такой допинг, -- продолжает она. -- Вот болит зуб, а на сцене -- проходит. Правда! Я всегда была "сипатая", голос вот такой хриплый, как сейчас. А выхожу на сцену и сама не понимаю, откуда он льется? Звонкий, чистый... Может, все от волнения? Вот сколько лет уже в театре -- а волнуюсь.

Жизнь этой всегда приветливой, мягко улыбающейся женщины совсем не походит на ее сценические образы, которые она, кажется, переиграла все. За всю жизнь не было такого периода, чтобы она не работала.

ТЕАТР ОТКРЫЛСЯ, КОГДА НАЧАЛАСЬ ВОЙНА

Киевлянка, выросшая в семье, где все хорошо пели, Женя пела и сама. Правда, папин голос помнит едва ли, он умер, когда ей было всего два годика. Мама одна "поднимала" сына и трех дочек. Актеров в роду никогда не было. А наша героиня, окончив школу, подалась в музыкальное училище. В 1937 году, еще не окончив его, вышла замуж, как она говорит, за "умного, талантливого, прекрасного еврея, большого интеллигента, моего Шурочку". Он учился здесь же, на дирижерском отделении. В 1939 году его взяли в армию, и он надел форму НКВД.

-- Вы не представляете, как мне тогда жилось, -- вздыхает Евгения Михайловна. -- Мало того, что у меня росла дочка от еврея, так он еще носил эту форму... Жили мы бедно, мама сдавала комнату педагогу по классу фортепиано нашего училища, который за это учил меня немецкому. Знание этого языка потом спасло и меня, и дочку, когда нас вызывали в гестапо. Бог мне всегда помогал...

Евгения Михайловна замолкает, сдерживая слезы, смотрит в окно. Или в жизнь прошедшую заглядывает? Я уже думаю как бы сменить тему. Но она, будто увидев что-то важное в тех далеких годах, продолжает рассказ:

-- Еще студенткой меня пригласили подыгрывать в театре. Он открылся как раз, когда началась война. Тогда считали, что за пару месяцев она окончится. Конечно, нашей победой. До последнего мы пели частушку "немец в Киев попадет только в виде пленного".

СОСЕДИ ПИСАЛИ ДОНОСЫ

В период оккупации однажды она получила повестку из лагеря военнопленных. Сразу обожгла мысль: брата Жорочку отпустили! В 31-м Георгий был полковником, летчиком-испытателем, награжденным орденом Красной Звезды и... мотоциклом.

-- Сейчас это смешно, -- улыбается грустно Евгения Михайловна, -- а тогда... Жора посадил горящий самолет, который испытывал, не бросил. Получил ожоги, ранения, но выжил...

После "дела Тухачевского" его арестовали, он объявил голодовку, писал письма Сталину. Его расстреляли, а родным сообщили, что он выслан на Север.

-- И вот бегу на эту Керосиновую улицу, там был лагерь военнопленных, -- вспоминает Евгения Михайловна, -- смотрю, а у проволоки стоит муж. Я схватилась за проволоку с такой силой, что поранила палец. Так обрадовалась! Но не могла привести его домой -- соседи уже писали на меня доносы...

Александр жил несколько дней на чердаке. Его не видела даже дочь. Женя боялась, что малышка в свои три годика проговорится. А папа наблюдал за спящей дочкой, как оказалось, в последний раз. Затем с другом, таким же как он, решили перейти линию фронта и пристать к нашим. Женин дядя соорудил фургон, в котором и спрятали ребят. Она провела их до самой линии фронта -- погибнут или выживут, как Бог распорядится. А потом пришло известие: пропал без вести. Позднее -- еще одно: погиб, освобождая Киев. Эти две справки хранятся в доме как самая дорогая реликвия.

-- У меня был очень хороший муж, -- говорит Дембская. -- Потеряла я его, но у меня осталась его дочка, единственное мое дитя. Золотая девочка, окончила филфак университета, 35 лет работала переводчицей. Коллеги любили мою Виточку. Она не знала своего отца, но получила хорошего отчима. Мне на мужей везло.

"Я ЗНАЛА, ЧЕГО ЖДАТЬ ОТ МУЖА"

"Отпев и отплясав" в войну для фронта, с театром Евгения Дембская дошла до встречи с американцами на Эльбе. Затем артистов вернули в Зимние Воды подо Львовом. Там на эвакопункте она делала то же, что и всегда -- выступала. Именно там ее услышал Водяной, и когда во Львове создавался театр малых форм, ее туда пригласили.

-- С Мишей Водяным мы сыграли все роли, какие только можно было сыграть, -- загорелись глаза актрисы. -- А потом, когда начали организовывать театр оперетты, перешли туда. Рабочих не было, мы сами клали кирпичи, работали мастерками -- все, что нужно было, делали.

С 1946 года, когда открылась оперетта, Евгения Михайловна не "изменяла" ей. Сцена еще достраивалась, и репетировали они в большой комнате, которую снимали у какой-то бабушки.

Однажды Евгения оказалась за одним столиком в кафе с Михаилом Водяным, Александром Вертинским, который был во Львове проездом, и еще одним не знакомым ей человеком. Он-то и стал в 1947 году ее мужем -- Алексей Петрович Криницкий, адвокат. Более пятидесяти лет рядом с ней был надежный, любящий, заботливый друг, какого не каждому посылает судьба.

-- По натуре это был режиссер, -- рассказывает Евгения Михайловна, -- А еще -- великолепный критик. Он так чувствовал, когда переигрываешь. Я считаю неправильным, когда в семье два актера. Мы все немного ненормальные, все фанаты. А если в доме два таких -- то это "сумасшедший дом". А мы друг друга прекрасно дополняли. Он так заботился обо мне -- укутала ли я горло, не опаздываю ли на репетицию. У меня была спокойная семейная жизнь. Я знала, чего мне ждать от мужа. Он был страшно аккуратный, любил, чтоб все вещи лежали на месте. Чего у меня никогда не было. Я такая "расшвыра". Он ходил за мной и все собирал. Я не имела понятия, что есть какая-то квартплата, какие-то расчетные книжки...

ЖЕНЩИНА СТАРЕЕТ, ЕСЛИ ЗЛИТСЯ

В 1950 году театр приехал на гастроли в Одессу. Тогда поклонники буквально засыпали артистов цветами. Когда же стало известно, что оперетта переезжает из Львова в Одессу, ликовали уже артисты. Во Львове семья оставила прекрасную квартиру из четырех шикарных комнат. Вот только жильцов там тоже было немало -- три семьи. И в Одессе долгие годы Евгения Михайловна с мужем и дочкой жили в коммуналке в центре города. Жили очень дружно, до сих пор с бывшими соседями прекрасные отношения.

-- Я и сейчас стараюсь ни с кем не ссориться, -- разводит руками Евгения Михайловна. -- Считаю, что врагов у меня нет. А если кто скажет что-то обидное, то по глупости. Это у меня не вызывает ненависти или злости. Жизнь и так сложна. Любить друг друга надо. Женщина даже стареет быстрее, если часто злится. Ненависть портит лицо, а любовь расправляет морщинки...

Вот и не пришлось спрашивать о секретах ее молодости...

В нынешней отдельной квартире, да еще на четвертом этаже без лифта, актриса поселилась по совету доктора после микроинфаркта. Лечили ее, казалось, очень хорошо. Но пришел как-то поклонник ее таланта -- медик и сказал, что все лекарства надо выбросить вон. А для выздоровления нужны три вещи: воздух, ходьба и... лестница. Все это теперь у нее есть. Даже машиной стала пользоваться меньше. Кстати, она почти 30 лет водит автомобиль, и до сих пор сама за рулем.

-- А как же подарок мэра?

-- О, это было так неожиданно. Да, он мне на юбилей иномарку прямо на сцену выкатил -- от города...

Мы враз умолкаем, обе, очевидно, вспомнив об одном и том же. И Евгения Михайловна тихо, без вины в голосе говорит: "Я знала, что муж хотел, чтобы был бенефис. Он чуть-чуть не дожил. Я не могла все отменить. Во имя его памяти не могла. Он бы не понял".

В ЕЕ ДОМЕ "ЖИВУТ" 628 СОБАК

На кухню вошел пес с умными глазами, как оказалось, большой любитель конфет. Он-то и отвлек нас от грустных воспоминаний.

-- У меня всегда, даже во время войны, была с собой собачонка, -- улыбнулась домашнему любимцу хозяйка. -- Помню, в Тбилиси после концерта подарили мне огромную корзину цветов, а внутри что-то шевелится. Гляжу -- а там белый пушистый комочек, болоночка. Сейчас у меня живут 628 собак.

Видимо, я сделала уж очень большие глаза, поэтому Евгения Михайловна засмеялась: "Нет, я не сошла с ума. Идемте, покажу".

Мы зашли в комнату, всю уставленную застекленными шкафами, в которых действительно "жили" собаки. Я не стала пересчитывать, поверив безоговорочно. В основном фарфоровые, они были очень разные, но все симпатичные.

-- Здесь собаки из всех стран мира, нет только из Японии, -- поясняет необычная "собачница". -- Друзья знали, каким подарком можно мне угодить. Так и обзавелись этим хозяйством. Раньше делали выставки, сейчас не до них...

"А ЧТО НА ЖИЗНЬ ОБИЖАТЬСЯ?"

Мы вернулись к нашему кофе, и я все-таки задала вопрос, который так и вертелся на языке.

-- Евгения Михайловна, многие удивились, что вы только сейчас получили звание народной артистки. Думали, давно уже его имеете. Не обидно?

-- А что на жизнь обижаться? -- спокойно смотрит в глаза актриса. -- Я ведь была в оккупации, тогда с этим было строго, вот все и откладывали. А "работать локтями" не умею и не хочу. Для меня самое счастливое время -- встреча со зрителем. Он тебя и поддержит, и даст силы. Вот листаю старую телефонную книгу свою -- кто уехал, кто умер. Почти все телефоны вычеркнуты. Страшно! Но я и теперь умудряюсь друзей приобретать. И пусть это покажется наглостью, глупостью, скажу, как на духу -- хочу играть, мечтаю о новой роли...

P.S. В Одессе с большим успехом идет пьеса Александра Галина "Аккомпаниатор", где в одной из главных ролей, в новом амплуа драматической актрисы, замечательно дебютировала Евгения Дембская.