С ОЧАРОВАТЕЛЬНОЙ УЛЫБКОЙ -- "НА Х..."

В семьдесят восьмом году на день Победы я работал в Усть-Каменогорске. Это Казахстан. Туда пригласили выступить Клавдию Ивановну Шульженко с ее постоянным аккомпаниатором Давидом Ашкенази.

Надо сказать, Клавдия Ивановна -- такая маленькая женщина, с папиросой в зубах, несмотря на свою женственность, интеллигентность, и семьдесят два года очень любила... материться. В ее устах это звучало мягко, красиво и элегантно.

Тогда не знали, что такое фонограмма, и все выступали только "вживую", поэтому в центр стадиона вытащили рояль, подзвучили его микрофонами. Ашкенази играл, Шульженко пела фронтовой репертуар. Кстати, стадион был полон -- Клавдию Ивановну все просто обожали. И ясно, что было много фотокорреспондентов, которые все время щелкали аппаратами. А Клавдия Ивановна уже старалась держать их на расстоянии -- не хотела, чтоб публика видела, насколько она постарела. А один нахальный фотограф лез прямо ей под ноги. После очередной песни Клавдия Ивановна кланяется и мне шепчет: "Ванечка, уберите этого наглеца. Я к нему : "Извините, вы мешаете Клавдии Ивановне работать". А он -- ноль внимания: щелкает себе дальше, на коленочку становится, ракурсы ищет поэффектнее.

Клавдия Ивановна начинает петь "Давай закурим". В этой песне -- длинный проигрыш. Ашкенази играет, Шульженко стоит, улыбается ослепительно, микрофон опустила, за бедро его отвела... И сквозь свою великолепную улыбку говорит фотографу, который эту самую ее улыбку снять приноравливается: "Отойдите пожалуйста. Вы мне мешаете". Ноль эмоций. Она снова: "Отойдите, я не могу так работать". Ни фига! Тогда Клавдия Ивановна все с той же очаровательной широкой улыбкой, предназначенной всему стадиону, произносит: "Пошел на х..!" У фотокора аппарат из рук выпал и на шее повис. Он говорит: "Что?" А Клавдия Ивановна: "Пошел на х..! Понял?" И знаете, он исчез в мгновение ока. Я даже не понял, как ему это удалось: от центра поля до края путь неблизкий.