ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА НА ЦЕПИ

Это был человек... Увидев нас, он забился в угол сарайчика, поджав под себя голые грязные ноги, одна из которых железной цепью была прикована к стене. Одет лишь в нечто, бывшее когда-то женским платьем. А сарайчик ветхий, крыша того и гляди рухнет, хотя подперта балками. На полуистлевшем дощатом полу -- по колено мусора. Такое же запустение и беспорядок во дворе.

-- Я живу неподалеку, и когда это все увидел, пошел в милицию, -- рассказывает мне Вячеслав Иванович. -- Так и так говорю, человек на цепи сидит, как собака. И называю адрес. А мне в ответ: знаем. Он больной, умалишенный...

"МОЕ ЭТО ГОРЕ, МНЕ ОДНОЙ И МЫКАТЬ ЕГО ДО ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ"

В этот момент мы увидели женщину. "Он ничего не понимает", -- еще издали сказала она. "А вы кто ему будете?" -- спросил я. "Его мать..." Василиса Степановна на удивление охотно стала отвечать на вопросы. Виктору -- так зовут ее сына -- скоро исполнится 33 года.

-- В детстве он учился в школе?

-- Какая школа... -- махнула рукой. -- Он же не умеет разговаривать, под себя ходит. Оставишь без присмотра на час-другой -- все кастрюли и миски за забор выбросит. Пришлось привязывать... Мне же по хозяйству надо управиться -- козу на пастбище выгнать, кур доглядеть...

Время для Виктора остановилось давно. А лет тридцать назад он знал несколько слов, старательно их выговаривал. Василиса Степановна показала старые фотографии, сохранившие образ улыбающегося малыша.

-- Я с 1953 года в Горловке живу, -- рассказывает старушка. -- Сорок лет стажа -- на шахте работала. Минувшей осенью умер муж. Одна я с Витей осталась... Двое других детей -- сын и дочь -- своими семьями живут. Трудно им -- безработица... Но приезжают иногда, помогают. Я болею, а лечиться в больнице не могу, потому что некому будет присмотреть за Витей, убрать, постирать. Со стиркой такая беда... Вода у нас только холодная, да и то не всегда есть.

-- Соседи знают, что вы живете с больным сыном?

-- Да как вам сказать... Особо не распространяюсь, хвастаться-то нечем. Увидит кто невзначай, вот и знает, а так... Мое это горе, мне одной и мыкать его до последних дней.

"УМРУ, ВОТ ТОГДА И ЗАБИРАЙТЕ СЫНА"

-- Я ни за что не отдам его в больницу, -- часто повторяла она. -- Там таких, как мой Витя, тоже привязывают... Пока жива, он будет со мной. Нет такого права, чтобы у матери ее дитя забирали. Вот умру -- тогда...

Разговаривая с нами, Василиса Сергеевна то и дело безуспешно пыталась заслонить собой несчастного, который то вскрикивал, дергая ее за одежду, то заголялся, показывая, что под старым грязным платьем на нем ничего нет.

Мать дала ему хлеба и пирожков, кружку с козьим молоком. Все это он проглотил вмиг.

-- А знаете, какое любимое слово было у Вити, когда он еще умел говорить? -- спросила меня Василиса Степановна, провожая до калитки. -- "История"...