Я БЫЛ УБИТ ПРИМЕРНО В ЧАС ДНЯ 8 АПРЕЛЯ 1942 ГОДА

Вряд ли найдется еще такой актер, в котором бы сочеталось несочетаемое: рафинированная интеллигентность и одесская босяковатость. Но вот он сидит перед нами -- народный артист России БОРИС ИВАНОВ. Мы давно хотели с ним встретиться, и прежде всего потому, что такие люди сегодня "раритетны", а потому общение с ними бесценно.

Он, конечно же, стопроцентно театральный актер, которого хорошо знает и ценит театральная Москва. В кино его стали снимать по сегодняшним меркам, поздновато -- в 40 лет. После одной из его первых ролей, французского генерала Дюсьера в "Гусарской балладе", режиссера Эльдара Рязанова спрашивали: "Вы что пригласили играть французского актера?" Да, профессиональная и человеческая особенность Иванова в том, что с его участием в спектакле или фильме появляется удивительная достоверность происходящего. Друзья и коллеги ласково называют его Бобочкой и считают первым театральным прикольщиком. А еще почему-то актер с фамилией Иванов ассоциируется у режиссеров с героями "не нашими" и "оттуда". Он переиграл, наверное, представителей всех западных стран. В кино у него, как правило, были небольшие роли, но всегда очень ярко сделанные. Его не сразу вспоминают, очевидно, снова-таки из-за фамилии, но когда называешь "Чисто английское убийство", "Мираж", "Возвращение резидента","Версия полковника Зорина", "Женщина с цветами и шампанским", сразу с улыбкой говорят: "Ах, это он!"

-- Каждый год выходит календарь Союза кинематографистов, в котором отмечены юбилейные даты. Так вот, после восьмидесяти эти даты отмечают каждый год. И недавно, заглянув в календарь, я обнаружил страшную вещь. Там написано, что Борису Иванову 28 февраля исполняется 81 год. Я не сразу сообразил, что это обо мне. Неужели мне так много, неужели это все происходит со мной? Раньше мне, например, 1960 год казался чем-то удивительно далеким, а теперь перевалило за 2000-й год. Невероятно.

-- Одессу часто вспоминаете? Она для вас осталась в другой жизни?

-- Я так давно там не был. У меня единственное желание, чтобы Бог помог когда-нибудь еще раз побывать в Одессе. Потому что хочется повидать, например, свою 27-ю школу, в которой я учился. Боже мой, это же вся жизнь -- от первых шагов до 6 июля 1941 года.

-- Как-то писали, что в детстве вы даже работали на мельнице?

-- Это потому, что я из очень бедной семьи, учился на "медные деньги", и каждые школьные каникулы где-то подрабатывал: в отделе макулатуры книжного магазина, кастрюльником на танкере, на электростанции записывал данные манометра... Там запомнилась одна замечательная вещь -- бесплатная газировка. Я ее пил до посинения.
Потом уже работал на мельнице тоже каким-то мальчиком на посылках. Как-то еду на трамвае и думаю: "Господи, хоть бы эта мельница сгорела. Как она мне надоела!" Подъезжаю, вижу: пожар, горит моя мельница! Таким образом я стал свободным.

-- Борис Владимирович, вы опасный человек!

-- Да уж, такая история. С 14 лет я работал в оперном театре статистом -- этот факт биографии подарил мне хорошую красивую музыку. А с третьего курса одесского театрального училища я начал работать в драматическом театре им. Иванова. Ну, а потом война...

ЖИВУ "В ПРЕМИЮ"

-- Она была для меня войной отступлений, горечи, смертей, ранений. Я чудом остался жив, и точно знаю, что еще раз родился 8 апреля 1942 года, потому что примерно в час дня я был убит. Если бы меня не нашли -- так бы и замерз под деревом, и никакой второй жизни не было бы. А эта жизнь хороша и подарила мне одно, может быть, лучшее из качеств: я не завистлив, мне не знакомо это чувство. Кому и чему я буду завидовать? Когда я вижу, слышу, хожу, дышу -- это же прекрасно! Ведь я живу, считайте, с 1942 года "в премию". А еще никогда не забуду, как, возвратясь с войны в Одессу, боялся зайти домой. Мама меня просила: "Сынок, ты бы помылся с дороги". А я боялся раздеться, потому что весь рубленый, в ранах. В конце концов, разделся. Она увидела -- и поникла.

-- А как попали в Москву?

-- До Москвы был еще Рыбинск. Я туда вернулся, так как оставил в госпитале памятку от своего фронтового друга. Перед боем он мне сказал: "Боря, возьми мои часы на память -- завтра меня убьют". Он как чувствовал. В госпитале я был очень тяжелым, и чтобы часы не украли, отдал их администратору местного театра на сохранение. А по дороге туда меня обокрали. Я висел на подножке поезда, а какой-то негодяй залез в карман и вытащил все документы. В милиции выдали справку (она до сих пор у меня хранится): "Выдано гражданину, который назвал себя Ивановым, в том что..." Пока делали новые документы, я работал в местном театре. А почти через год собрался в Москву. Директор театра не хотела отпускать: "У меня некому играть -- все на фронте". -- "Я все равно уеду". -- "Посажу!" Короче, после какого-то спектакля я тихонько собрал вещички и уехал в Москву. А директор театра была женой прокурора города. На меня объявили всесоюзный розыск. Нашли и посадили в тюрьму. Это же 44-й год. Отсидел я свои три месяца и написал наивное и трогательное письмо Завадскому в театр им. Моссовета, где уже числился. Очень боялся, что не примут обратно. Но встретили меня там хорошо и -- по сей день.

-- Такой длинный путь и только один театр. Вы даже, кажется, рядышком с ним живете?

-- Да, напротив.

-- Не надоедало "однообразие", не хотелось что-то поменять?

-- Мне в этом театре всегда было хорошо. Театр Завадского -- это высокая режиссура, замечательные артисты. Я хорошо помню и Фаину Раневскую, и Ростислава Плятта. Когда они уже были в возрасте, я смотрел и думал, что старость это так тяжело, но далеко. И вот я уже сам на их месте.

Кстати, при мне случился казус с Фаиной Георгиевной, который потом вошел в ее легендарные случаи. Это когда она вышла из театра, поскользнулась и упала. Лежит, не может подняться, а потом и крикнула: "Люди, поднимите же меня. Ведь народные артисты на дороге не валяются". Это действительно произошло на моих глазах. В этом театре я был всегда очень занят. Были еще съемки в кино, записи на радио. Поэтому у меня не было ни времени, ни желания думать: "А пойду-ка я в тот театр и сделаю то-то". А потом, в нашем театре нормальные люди, с которыми приятно работать, и даже можно сказать: "Ну как же ты играешь, чего кривляешься?"
-- И они не обижаются?

-- Ну что вы, я ведь то же могу услышать и от них. И без обид. Вообще актеры -- особенные люди. Например, у них чувство стыда почти отсутствует. Опять-таки, просто этого требует ремесло. Вот скажем, в кино едем сниматься где-то на выезде. Все в автобусе, потом говорят: "Переодеваться. Девки -- направо, мужики -- налево. Те голые стоят и мы голые. И никому в голову не придет сказать: "Ой, я не могу". Что значит "не могу", быстрее -- и в кадр, без разговоров. Или вот тоже проблема, уже театральная. Вчера был хороший спектакль. Боже сохрани артистов сегодня тот же спектакль сыграть так же хорошо, как вчера. Гарантировано -- будет плохо.

-- А что же делать?

-- Забыть и начать сначала, как в первый раз. Иначе начинаешь вспоминать те интонации, которые вчера были успешны, ожидаешь от зрителей той же реакции. И это сразу видно.

-- Вас в Москве называют главным раскольщиком.

-- Это все из Одессы. А в нашем театре во главе избранной команды юмористов и раскольщиков был Плятт. Помню, когда мне исполнилось 60 лет, он спросил, какой я хочу подарок. Я попросил: "Скажи со сцены "жопа". Он удивился, но согласился. И вечером на спектакле в каком-то длиннющем монологе быстро-быстро проговорил это слово. Неприличное слово слышали все, но никто не мог даже представить, что такое возможно. В антракте я его поблагодарил за подарок. Вот так мы прикалывались.

"МОЙ ЗВЕЗДИЧ ПОЛУЧИЛСЯ ГОЛУБЫМ"

-- Было принято считать, что у меня отрицательное обаяние и я не могу играть положительных героев. А я и не страдал от этого, потому что отрицательные персонажи более действенные. Им надо "переиграть" положительных и сделать это филигранно, незаметно, что требует большего профессионализма.

Я вообще очень люблю кино. Люблю, когда стоит камера, горят светильники, когда слышу: "Мотор!"

-- Когда вы в латвийском телефильме "Мираж" по Чейзу открывали сейф с деньгами, думалось: "Господи, хоть бы он его поскорее открыл и все хорошо закончилось". К сожалению, не закончилось. А жаль.

-- Это потому, что мы договорились играть криминальный роман, а не детектив. И если вы внимательно смотрели картину, то должны были сразу понять, что у них ничего не получится. Потому что по природе своей они не воры, не мошенники и не убийцы. Потому и не получилось. А пошли на "дело", только пытаясь вырваться из бедности и зависимости. Возможно, этим они симпатичны и близки зрителям. Мы все три серии сделали за три месяца. Снимали с утра до вечера. Уже в те годы латыши работали, как на Западе. Был закон: никаких опозданий, никакого кира, все были готовы. Среди нас, мужчин, была одна актриса -- красавица Мирдза Мартинсоне. Но немного по-прибалтийски заторможенная, холодноватая. И у нее иногда просто не получалось. Тогда режиссер Алоиз Бренч, чтобы ее растормошить и завести, очень на нее кричал. Мирдза плакала, но была уже "разогрета" и делала все как нужно. А когда была команда "Снято", он подходил ко мне и говорил: "Борис Владимирович, подойдите к Мирдзе, успокойте ее". А я же не мог ей сказать, в чем дело, и придумывал какие-то возмущенные речи, типа: "Ты же очаровательная женщина, как он смеет!" Но в конце съемок все раскрылось.

-- О жертвенности актеров ходят легенды. Что это такое по-вашему?

-- Неизвестно, что это. Вот ты болен, но бывает такой спектакль, что отменить нельзя. И ты идешь.Часто актеры играют, когда даже покойник в доме. Так было и у меня -- умерла мама, а у меня спектакль. Вот наша актриса Танечка мужа еще не похоронила, а замечательно играла комедию "Ошибки одной ночи". А закончился спектакль, она села в гримерке возле зеркала и так рыдала! В театре, кстати, такая жертвенность считается в порядке вещей. Мало ли что в жизни случается, но ты должен быть на сцене.

У вас в кино где-то больше 80 ролей, а любимые, наверное, "Мираж", "Чисто английское убийство"?

-- Да, именно эти как-то задались. Знаете, а ведь бывают мучительные работы, когда много работаешь, ищешь, а не получается. Я столько сил отдал образу Звездича в "Маскараде" Лермонтова, так хотел его сделать. Но картонный образ, надутый, напыщенный. В театральном лексиконе такая роль называется "голубой". Не в сегодняшнем смысле, а в том, что не за что зацепиться и что-то сделать.

-- По телевидению часто повторяют советский детектив "Версия полковника Зорина", где у вас большая роль умного и хитрого бандита.

-- Мне самому эта роль нравится. Поначалу этот сценарий назывался "Любитель", и, по слухам, был перекатан из Сименона. У него была такая же ситуация, когда кражу невозможно было вычислить, и специалисты говорили, что это сделал либо гений, либо полный любитель. Так вот, по фильму я и был таким любителем-гением. Он интересен, прежде всего, абсолютной уверенностью в своей неуязвимости и ненаказуемости.

"А КАК Я ГОТОВЛЮ "ВОЛОСЫ ВЕРОНИКИ"!..

-- Быт одолел очень, все время в голове: заплатить повышенные тарифы на телефон, не забыть о мастере для перетяжки дивана, и так далее. Раньше хватало на это сил, а теперь все меньше. Сейчас хочется отдаваться только работе. Ведь какое счастье, что она у меня есть -- это так поддерживает морально, дает стимул для жизни.

-- А домашние вас понимают?

-- Конечно, мои домашние живут так же. Моя жена Наташа тоже в театре, и когда она занята, я иду в магазин и варю обед.

-- Вы умеете готовить?

-- (Возмущенно.) Еще как! Из Одессы, из Украины -- и не уметь готовить! Я сам люблю вкусно поесть, красиво приготовить и знаю много всяких рецептов. Было бы только время. Вот, например, когда-то в Москве продавались перепела. И я готовил блюдо под названием "Волосы Вероники". Нужно поджарить перепела, потом положить в сотейник, залить виноградным соком, туда пряности, виноградины, потом влить белое вино. И все это должно прокипеть, остыть -- и на стол. Невероятно вкусно. Или с морозилки мороженую капусту брокколи в микроволновку, потом на сковороде залить яйцами, посыпать мармизоном. Это же вкусно, ребята!