"НУЖНО УМЕТЬ ПРОЩАТЬ, НО Я -- НЕ УМЕЮ!"

О Людмиле Марковне столько сказано и написано, что можно составлять "каталоги мифов о Гурченко". Миф № 1 -- трудное, но веселое харьковское детство под чутким руководством папы, который стал на всю жизнь путеводной звездой. Миф № 2 -- "как простая девочка Люся проснулась знаменитой после "Карнавальной ночи". Миф № 3 -- "как знаменитая, но гордая Людмила отказала "таинственному и могущественному", за что была отлучена от кино на много лет"... В принципе, список мифов можно продолжать еще долго, да и говорится о них без всякой иронии, ибо сегодня уже невозможно определить -- где правда, где ретушь. Да и надо ли?

Бесспорно только одно: Людмила Марковна Гурченко -- настоящая, а не сделанная Примадонна отечественного кино и театра, она -- одна из самых интересных личностей в советской и постсоветской культуре. Журналисты ее недолюбливают -- актрисе палец в рот не клади. И это взаимно: прежде, чем совать в рот грязные пальцы, раскрой глаза и посмотри, кто перед тобой.


ИЗ ДОСЬЕ "СЕГОДНЯ"
Людмила Гурченко родилась 12 ноября 1935 года в Харькове. В семье была единственным ребенком. Ее отец, Марк Гаврилович, учился в музыкально-драматическом институте, профессионально играл на баяне. По воспоминаниям самой актрисы, имя Людмила она получила за два часа до рождения: отправив жену в роддом, испуганный папаша побежал в кино смотреть американскую картину "Акулы Нью-Йорка". В фильме фигурировала прелестная Люси. (Наша героиня в будущем станет не менее, а более прелестной Люси.)


В своих воспоминаниях Людмила Марковна подробно описывает, какое впечатление на нее, шестилетнюю девочку, произвела фашистская казнь человека на площади. "Я все впитывала и ничего не забыла. Я даже разучилась плакать. На это не было сил". Потом биографы удивлялись: откуда в этой маленькой, хрупкой женщине столько трезвости, почему она так резка...

В послевоенные годы главным ее увлечением стал кинематограф -- "Два бойца", "Большой вальс" и т.д. -- джентльменский набор этого поколения.

...В собственной книге Людмила Марковна с обидой написала об этом времени: "...Мама была права, когда говорила папе, что "Люся -- некрасивая девочка". Да, она права, все так... На время я даже перестала подходить к нашему "волнистому" зеркалу..." Возможно, мама была права -- поэтому Люся больше любила папу. И обожает его до сих пор. И на всех встречах с журналистами -- это отдельная тема. Потому что именно он, когда пришло время определяться с профессией, верил, что дочь -- будущая звезда: "Иди, вжарь, як следует! Никого не бойся. Иди и дуй свое". Дует до сих пор. Не похожа ни на кого из наших ломливых "звезд кино".

Когда ты очень хочешь -- откроется любая дверь. Перед Гурченко открылись двери элитарного ВГИКа. Звездным часом для нее стала "Карнавальная ночь". Выражаясь языком того времени, на следующее утро после премьеры Гурченко проснулась знаменитой. На съемочной площадке никакого взаимопонимания с режиссером картины молодым Эльдаром Рязановым не было -- ей нравился джаз, ему -- авторская чепуха под гитару. Но, как часто это бывает в жизни, все неожиданно сложилось. Никто не ждал такого успеха фильма -- 1-е место в прокате и 50 млн. зрителей.

...Все (слава, автографы, восторги, приглашения в гости) оборвалось внезапно -- после известной статьи в "Комсомолке" "Чечетка налево". Причина заказа туманна. Сама Людмила Марковна до сих пор ее, фактически, не проясняет. Первый брак тоже не удался. Он длился всего 4 года и закончился рождением Маши -- единственной дочери. Впрочем, второй брак с Фадеевым-младшим (сыном известного писателя) тоже нельзя назвать удачным. Третий муж Людмилы Марковны и по сей день знаменит -- это Иосиф Кобзон. В конце 60-х и этот брак распался. Причины она объясняет так: "Если спускаешься к машине, которую подарил тебе муж, и видишь там уличную проститутку, -- разве может идти речь о ревности?"

Дальше -- почти 10 лет простоя, и только в 1970-м ее вновь начинают снимать -- "Один из нас", "Тень", "Белый взрыв"... и десятки звездных ролей в 80--90-х. В 97-м она пережила в Риге едва ли не клиническую смерть -- отек легких. Но она победила и это. Она вообще из породы победительниц... Не стерв, но победительниц. Именно так.

Наш разговор с Людмилой Марковной сложился на удивленье тепло и ладно. В кресле маленькой гримерной (а дело происходило во время заключительного концерта фестиваля семейного творчества "Мелодия двух сердец", организованного Светланой и Виталием Билоножко) мирно и уютно слушал беседу муж и продюсер Сергей Сенин, бегала маленькая любимая собачка Людмилы Марковны, заглядывали какие-то люди. Жаль, времени было не очень много...

"ДАЙ БОГ -- ХУДШЕЕ ПОЗАДИ"

-- Людмила Марковна, в свое время вы не были приняты в несколько знаменитых трупп Москвы. Но в последние годы очень активно участвуете в разных театральных проектах, много времени проводите на театральной сцене. Уютно вам на ней?

-- Знаете что... Кино все-таки -- дело "лоскутное", процесс скрыт от зрителей, здесь больше возможностей обмануть. Театральная сцена -- более откровенна и жестока в этом смысле, здесь нужно предъявлять все, что ты имеешь за душой в эту минуту. Мне очень интересно работать в театре. Сейчас, например, с удовольствием репетирую новую пьесу с очень талантливым режиссером Романом Козаком. Музыку к спектаклю написал Давид Тухманов. Стихи поэтов "серебряного" века -- Цветаева, Ахматова, Сологуб... Посмотрим, что получится. Я играю женщину, у которой все в прошлом, но она возвращается. Репетировать очень интересно -- для меня это новый творческий поворот.

-- За последние годы многое изменилось и в России, и в Украине. Изменилась и жизнь артистов -- от истерической всенародной любви к родному кино и элитарному театру практически ничего не осталось. Насколько уютно вы чувствуете себя в этом времени?

-- Наверное, я переживаю такие же проблемы, как мои коллеги и вообще все люди вокруг. Тревожно от ощущения нестабильности, неизвестности... Будет ли лучше? -- спрашиваю себя. Что я могу, а чего уже не могу? Внятных ответов нет. Все время какое-то "спотыкающееся" состояние.

-- Вы знали в жизни много радостного и горького, успех и забвение...

-- (Игриво.) Сейчас уже "сделанный" успех!..

-- И тем не менее... Как вы сейчас оцениваете то, что пережили, и то, что удалось в себе сохранить?

-- Как оцениваю... Даже не знаю... Да я не оцениваю -- просто живу с мыслью "Дай Бог, худшее -- позади". В новых днях ведь тоже есть своя прелесть. Наконец-то я могу играть то, что хочу. А раньше я играла то, что предлагали.

"ВОСХИЩАТЬСЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ДРУЖИТЬ"

-- Наверняка были роли, от которых вы в свое время отказались. Жалеете о какой-то из них?

-- (Очень весело.) Нет, особых сожалений нет. О некоторых, посмотрев картину, думала: "Слава Богу, что меня там нет". Для меня было страшно другое -- то, что лучшие годы прошли БЕЗ ролей. Вот что ужасно. Тогда, когда, казалось бы, было все -- здоровье, внешность, энергия. А была никому не нужна!

-- Людмила Марковна, считается, что актеры -- люди особой нервной организации, которая не очень предполагает возможность долгого искреннего душевного контакта, и поэтому дружить с ними практически невозможно...

-- Тут я бы с вами согласилась. Дружить с актерами очень непросто. Это до первого выхода на сцену, до аплодисментов, цветов, первого успеха. Есть такой момент. Впрочем, лично я легко восхищаюсь талантливыми людьми, я их обожаю. Восхищаться -- лучше, чем дружить. Тут знаете... лучше сохранять дистанцию. В "ближнем бою" лучше не сходиться.

-- Извините, но очень хочется спросить -- неужели вы никогда не завидовали коллегам?

-- Я завидовала в жизни только одному -- хорошим волосам. У всех в школе были косы, а у меня -- жалкие хвостики. А чему завидовать? У меня, скажем, никогда не было проблем с весом -- я не толстела. И никакого секрета. (Хохочет.) Мой папа говорил: "Баба -- она не гармонь", чтобы худеть-толстеть. Надо стараться быть в одном весе. Я полноценно живу -- пока двигаюсь, пока много играю, пока пою... Но пока. Так что пока нечему завидовать. Мне завидовали -- это бывало, и нередко.

-- Но, знаете, зависть ведь чувство иррациональное. Иногда ловишь себя на мысли: "О, черт! Ну почему я этого не сделал или не сделала?"

-- Если не сделала -- значит, от лени. Я, если кто-то смог лучше меня, -- только восхищаюсь.

-- С годами мы в нашу жизнь впускаем все меньше и меньше людей.

-- Это правда.

-- Но у вас еще бывает такое, когда впускаете в свой "ближний круг" новых персонажей?

-- Нет, ну бывает, конечно. Когда я вижу, что человек много пережил и прожил это достойно...

"С ДЕПРЕССИЯМИ СПРАВЛЯЮСЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО"

-- В оценке людей полагаетесь на интуицию или на какие-то другие вещи?

-- Скорее, на поступки. Я слышала в своей жизни много разных слов... Но красивый поступок -- это производит впечатление.

-- Люди творческих профессий знают, что такое приближающаяся депрессия... Как вы с этим справляетесь?

-- Я знаю это как никто. С детства подвержена -- организм так устроен: сильные возбуждения всегда сменяются спадами. На Западе после сложных ролей артисты ложатся на месяц в клинику, с ними работают психологи -- там это норма жизни. У нас, если ты лег в подобную клинику, -- значит, ты ненормальный. Клеймо на всю жизнь. Поэтому старалась всегда справиться с этим состоянием самостоятельно.

-- Считаете себя сильной женщиной?

-- Все меня считают сильной. Хотя, честно говоря, никогда не понимала -- почему. Я так же плачу, как все, так же мне иногда не хочется жить... Но вот сейчас выйду на сцену -- и стану сильной. А как иначе? Люди же ждут.

-- Сцену и съемочную площадку вы часто не покидаете даже, когда больны. В "Маме", например, снимались со сломанной ногой.

-- А что было делать? Треть фильма уже была отснята. Все фонограммы записаны. Румынская режиссер и французский продюсер хотели, чтобы снималась только я. Правда, на общих планах бегала по лесу "дублерша", а меня снимали на крупных.

-- Говорят, что у искусства нет пола. Много ли вы встречали мужчин-артистов, которые в жизни были мужчинами?

-- Нечасто, но встречала. Хотя я давно уже разочарована этой ситуацией: мужчина, вечно смотрящийся в зеркало. Сама стараюсь в зеркало не смотреться, чтобы не испортить себе настроение. Подставляю лицо гримеру -- и все.

-- Людмила Марковна, в вашей жизни было достаточно людей, которые особо не церемонились и совершали по отношению к вам подлости. Простили их сегодня?

-- (Резко.) Нет, я не забываю. Мне трудно прощать. В этом смысле у меня отвратительный характер. Знаю, что нужно уметь прощать, но я не умею.

-- Мучаетесь от этого?

-- Понимаете, тут ведь дело в другом. Я думаю: если человек мог один раз совершить подлость -- значит, он сможет и второй, и третий...

-- Какие люди вам близки по духу?

-- Те, кто не теряет чувство собственного достоинства, для кого понятие "честь" -- не пустой звук. Доброта, искренность... Банальные вещи, но очень правильные.

-- Вы любите и умеете красиво одеваться. Что такое для женщины одежда? Нечто большее, нежели просто тряпки?

-- Знаете, когда я снималась в "Любимой женщине механика Гаврилова", я настояла на том, чтобы моя героиня была в шикарном платье. Хотя меня убеждали: мол, она получает всего 80 рублей зарплаты -- откуда такое платье? Но я доказала режиссеру: женщина в момент предательства или ожидания любви способна потратить сумму, равную годовой зарплате -- пусть потом придется недоедать, отдавая долги, но она находит в этом утешение. Красиво выглядеть -- это реакция на опасность и даже своеобразная компенсация...