"ГОРБАЧЕВ ПРОСТО СДАВАЛ ЛЮДЕЙ. И ДУМАЛ, ЧТО ЭТО НОРМА"

Наверное, трудно совместить в одном лице коммуниста и патриота, писателя и политика, свободного философа и чиновника. И все же Борису Олийныку это удается. Сегодня он -- народный депутат, до сих пор пишет стихи и издает книги. И что немаловажно, Олийнык не спешит ставить жирный крест на прошлом, отказываться от своих убеждений.

"ЛЮБИТЬ СВОЮ НАЦИЮ ТАКЖЕ ЕСТЕСТВЕННО, КАК ЛЮБИТЬ РОДНУЮ МАТЬ"

-- Борис Ильич, вы когда-то признавались, что политикой начали заниматься по несчастью. Но вот уже около 15 лет продолжаете ею заниматься. Может, это своеобразный мазохизм?

-- Я же не "чистый" политик...

-- Вы не считаете, что политика морально и этически стоит ниже поэзии?

-- Это сейчас она опустилась ниже условного нулевого уровня. В принципе, политика не может переступать красную черту, за которой начинается разложение личности. К сожалению, в нашем парламенте покупаются и продаются не просто отдельные депутаты, но и целые фракции. Хотя при всей своей жесткости и цинизме политика все-таки не чужда морали. По крайней мере, я пытаюсь соблюдать морально-этические законы, чтобы не было стыдно смотреть в глаза людям.

-- А коммунисты тоже продаются?

-- Настоящие коммунисты не продаются, но... слухи ходят. Я обычно на это отвечаю: предоставьте мне доказательства...

-- Если вам не известны факты, то какие-то тенденции вы все же замечаете?

-- В некоторых случаях мне была непонятна логика голосований. Многие коммунисты также иногда спрашивали: а почему голосуем "против" или почему "за". "Так нужно", -- слышалось в ответ.

-- Недавно вы разошлись во взглядах со своими однопартийцами во время голосования по вопросу о недоверии Генпрокурору. Никаких санкций за отклонение от "генеральной линии" к вам не применили?

-- Нет. Хотя, конечно, у нас действует принцип демократического централизма. Решения большинства -- закон для каждого.

-- Это только вам позволено нарушать данный принцип?

-- Почему же? И другие коммунисты иногда действуют так, как считают нужным, в соответствии со своими морально-этическими принципами, настроениями избирателей и стратегией своей личности. Бывают разборки, но они не перерастают в конфликты более высокого уровня.

-- А что вам известно о связях Компартии с бизнесом?

-- Я гуманитарий и, наверное, никогда не стал бы бизнесменом, даже если бы хотел. Иногда надо уметь заниматься бизнесом, чтобы, например, издать книжку, иначе тебя не услышат. Но я просто не умею этого делать. Не исключаю, что и среди коммунистов есть такие, кто умеет заниматься честно бизнесом (хотя полностью честного бизнеса, как и политики, не бывает, но все-таки есть бизнесмены не замешанные в кланах, коррупции и преступлениях). А как же вы хотите жить по-другому в коммерческом мире?

-- Со стороны кажется, что вы должны чувствовать себя в Компартии как белая ворона, поскольку являетесь слишком уж националистом...

-- Не чувствую себя белой вороной, и никто меня так не воспринимает. Я нормальный патриот. Я выступал еще в 80-е годы с инициативой изменить некоторые понятия. Скажем, если за рубежом "националист" трактуется как "патриот", то у нас это слово воспринимается враждебно. Еще есть такое понятие как "шовинист". Мое предложение заключалось в том, чтобы оставить только две категории: патриотизм и как противовес ему -- национал-шовинизм. Любить свою нацию также естественно, как любить родную мать. И тот, кто вам рассказывает о том, что любит все народы, а свой -- нет, является ненормальным человеком.

-- Вы входите в объединение "За Украину, Беларусь и Россию", выступающее за возрождение союза?

-- Нет. Часть моих коллег из фракции КПУ работают над данной тематикой. Но, по-моему, они еще не определились со стратегией. Не ясно, выступают ли они за объединение вообще под одной крышей, что сегодня невозможно, или же хотят, как и Шевченко и Кирилло-Мефодиевское братство, создать конфедерацию свободных суверенных славянских народов.

-- А как вы оцениваете высказывания одного из руководителей этой организации народного депутата Елены Мазур о том, что ей стыдно называться "окраинкой", поэтому она считает себя русской?

-- Это ее личное дело. Но поскольку "ЗУБР" состоит из трех составных -- Украины, России и Беларуси, -- то ее потом спросят, кто она, кого представляет? Другое дело, если бы Мазур входила в мировое тайное правительство... Но это, конечно же, шутка.

-- Борис Ильич, вам не завидуют в партии за то, что вы одинаково популярны среди людей самых различных политических ориентаций? Петр Симоненко, скажем, как-то признался: "Многие из тех, кто не приемлет Бориса Ильича как коммуниста, восхищаются его поэтическим даром".

-- Чему тут завидовать? У меня есть "канонизированные" враги, которые в начале 90-х шли на мое не только моральное, но и физическое уничтожение. Они, пользуясь фронтовой терминологией, брали меня "в вилку", из которой нельзя выйти. Но прогадали. Десять лет я возглавлял партком Союза писателей и о своих недругах знал больше, чем они сами знали о себе. Поэтому спокойно реагировал на их выпады. Обижаться можно на человека, о котором ты думал, что он лучше тебя... А обижаться на подонков... Допускаю, что могут быть завистники исключительно по литературной линии. Но у литераторов это, скорее соревновательное по своей природе -- кто-то написал талантливое произведение, а ты хочешь сочинить еще лучше. Без этого нет творчества.

"ЭТО СЕЙЧАС ДУМАЮТ, ЧТО СССР РАЗВАЛИЛСЯ САМ СОБОЙ..."

-- В 1989--1991 годах вы были вице-председателем Палаты национальностей Верховного Совета СССР. Какие полномочия давала эта должность?

-- Свои служебные обязанности и обязанности литератора я исполнял в различных горячих точках. Ну а поскольку как поэт, я, так сказать, примелькался, мое имя находилось на слуху, то мне легче было находить общий язык с конфликтующими сторонами. В мои обязанности входило также предоставлять информацию в Верховный Совет СССР о тех ошибках, которые допустило кремлевское руководство в том или ином горячем регионе.

-- В те времена в среде национал-демократов бытовало мнение, что межнациональные конфликты в СССР спровоцированы центром. Кто-то даже усматривал в этом руку КГБ...

-- В некоторых эпизодах они были недалеки от истины. Но это меньшая половина правды. Развал Союза был задуман далеко за его пределами. "Регулировщиком" процесса был тот же Бзежинский и К°, а некоторые наши представители силовых структур пытались загасить пламя бензином. Международное закулисье очень хорошо натренировано. И у него богатый опыт по части того, как раздробить страну, чтобы потом в ней править. Когда вам будут говорить о том, что вы увлекаетесь шпиономанией, обратите сначала внимание на личность того, кто говорит... Они всегда перед тем, как разваливать, наносили превентивные удары. В прессе тогда замелькали фразы наподобие: "Патриотизм -- это последнее убежище подлецов". Пошла проработка темы -- мол, вы все зашоренные, нужно быть более масштабными, весь мир у ваших ног... Это -- обработка переднего края, чтобы вам было стыдно сказать: "Позволь, так ты же, подлец, разваливаешь мою державу". Это сейчас думают, что СССР развалился сам собой, однако ничего само собой не происходит. Я почувствовал опасность еще в 1989 году. Посмотрите, кто пришел за мучениками, которые за идею сидели в тюрьмах и лагерях... Где Лукьяненко, Хмара, Калинец?.. Правят нами совсем другие ребята.

-- Так кто же, по-вашему, все-таки развалил СССР?

-- Развал Союза планировался со дня его основания. Госсекретарь Бейкер после известных событий, связанных с ГКЧП, в Конгрессе доложил о том, что Америка выиграла холодную войну. США, мол, вбухали туда триллионы долларов, но не зря. Впрочем, это не означает, что мы сами не приложили руку к развалу. Унитарное государство в той модели начало себя изживать и надо было на это реагировать. Горбачев что-то пытался делать. Но у него ничего не получалось.

"МЕНЯ ПОСЫЛАЛИ НА АМБРАЗУРУ. И ЭТУ РОЛЬ Я ВЫПОЛНЯЛ, ПО-МОЕМУ, НЕПЛОХО"

-- Какие у вас сложились отношения с вашими коллегами по литературному цеху, которые тоже по несчастью, а может некоторые и "по счастью", занялись политикой?

-- У меня всегда были нормальные отношения с Иваном Драчом. Мы стояли на разных позициях, но никогда не имели претензий друг к другу личного характера. Творческие вопросы -- отдельная тема. С Павлычко отношения у нас нормальные, на расстоянии... Яворивский -- такой, какой он есть. Все в порядке. У меня немало друзей среди писателей, но с Союзом писателей Украины я не дружу после того, как там в свое время откровенно продавали меня. И это при том, что я десять лет с 1979 по 1989 был "комиссаром" СПУ и многих из коллег спас от серьезных неприятностей. По крайней мере, при мне никого из писателей не арестовали и не исключили из Союза.

-- Вы учились вместе с Василием Симоненко и, говорят, "благословили" его на литературное плавание...

-- Ну нет, его благословили истинные классики! Мы жили в одном общежитии в соседних комнатах. Он учился на курс старше, хоть мы и были, кажется, одногодки. Потом, кажется, с третьего курса Симоненко уехал работать в Черкассы, а в Киев приезжал сдавать экзамены как заочник. Васыль был очень скромным, тихим, глубоким человеком. Единственной своей заслугой считаю то, что я пробивал его стих "Дід умер", когда работал в "Молоді України". Это была его первая публикация в республиканской прессе. А потом сразу появился томик поэзии "Тиша і грім". Симоненко заметили и Рыльский, и Тычина, и Гончар. Когда после смерти Василя вышла книжка в "Молоді", я написал к ней предисловие. Ездил и на похороны поэта. Всех присутствующих тогда старательно переписали работники соответствующих органов. А потом началась вокруг имени Симоненко возня. Кто-то передал его дневники за рубеж. Началась раскрутка. Были и спекулятивные моменты. Это, конечно, повлияло на вышестоящее начальство. Поэтому в дальнейшем, когда выходили сборники Васыля, меня звали в издательство и говорили: "Борис Ильич, ноги на плечи, нужно добираться к Щербицкому, опять рассыпают книжку". Я шел к Врублевскому. Он качал головой: "Що -- знову? Ой хлопці..." И через помощников уже информировали Щербицкого, и книгу все-таки выпускали. И такие истории случались не только с Симоненко. А поскольку я имел уже определенный статус, то меня посылали на амбразуру. Я эту роль выполнял, по-моему, неплохо.

"ГОРБАЧЕВ БОЯЛСЯ ЩЕРБИЦКОГО"

-- А какое впечатление на вас производил Щербицкий?

-- Лидер. Таких теперь в Украине нет. Он был авторитетом, и его боялись в Москве. Он умел отстаивать интересы республики... Строительство Чернобыльской станции происходило против его воли. Против этого категорически выступал и академик Патон. Ложь то, что они знали о том, что случилось. Все было зациклено на центре, потому что четвертый реактор ЧАЭС производил оружейный плутоний. Это был секретный объект. Щербицкий на демонстрацию 1Мая 1986 явился вместе с внуком, оба простоволосые. На трибуне тогда же стояла и Валентина Шевченко. Это, по сути, был парад смерти. А вот эвакуацию на таком страшном фоне провели блестяще.

-- На каком уровне вы сами общались с первым секретарем ЦК КПУ?

-- У меня с ним никакой особой близости в общении не было. Мы встречались протокольно. Но с ним легко было говорить, он не давил своим авторитетом. Нормальный был дядька. Курил в кабинете и при нем тоже можно было курить.

-- В каких отношениях были Горбачев и Щербицкий?

-- Горбачев боялся Щербицкого, потому что, по идее, Черненко должен был заменить Щербицкий. Но, видно, и здесь не обошлось без спланированных действий. Почему-то Щербицкий оказался в Америке в тот момент, когда решалась судьба кресла генсека...

-- Неужели приход к власти Горбачева произошел в результате какого-то "переворота"?

-- Все знали, что Черненко смертельно болен и можно было расписать по дням, когда он умрет. На политбюро, где решался вопрос о наследнике, Щербицкий не присутствовал. Он прямо с борта самолета прислал тогда сообщение о том, что поддерживает кандидатуру Горбачева.

-- Борис Ильич, известно ваше отношение к Горбачеву, но ведь в конце восьмидесятых вы его не смогли сразу "раскусить"...

-- После Брежнева, Андропова, Черненко, которых водили под руки, пришел здоровый молодой человек. Он нас заворожил. Однако Горбачев оказался порожняком. Его использовали деликатные службы. А теперь он лжет, что давно задумал развалить Союз. Да он на это неспособен! Просто сейчас Михаил Сергеевич подстраивается под случившееся.

-- Это правда, что у Горбачева нет друзей?

-- Да. Он об этом сказал сам. И, в принципе, так и было. Горбачев просто сдавал людей. И думал, что это норма. Для "уточнения" данной особы отсылаю вас к недавно вышедшей книге Николая Зеньковича "Михаил Горбачев: жизнь до Кремля". Ознакомившись с этой работой, вы ужаснетесь глубиной моральной нечистоплотности последнего кормчего СССР.