КРАСНОАРМЕЙЦАМ ПРИКАЗАЛИ ЗАБРАСЫВАТЬ НЕМЕЦКИЕ ТАНКИ... ГРЯЗЬЮ

Ровно 60 лет назад разразилась величайшая катастрофа в истории нашего народа -- началась Великая Отечественная война. Каждый пятый житель Украины погиб на ее фронтах, в концлагерях, в фашистской оккупации или отчаянно пытаясь противостоять возвращению оккупации советской. В СССР официальная пропаганда со скорбной гордостью говорила о 20 миллионах загубленных жизней, скрывая за их жертвенностью безумное, невиданное в истории ПРЕСТУПЛЕНИЕ руководства СССР, заплатившего такую цену за собственную трусость, бездарность и легкомыслие.

ЧЬЯ ВИНТОВКА "ДЕРЕВЯННЕЕ"

"Мы войны не хотим, но себя защитим,
Оборону крепим мы недаром,
И на вражьей земле мы врага победим
Малой кровью, могучим ударом", --

неслась из репродукторов опоэтизированная сталинская доктрина "наступательной войны". Бравурная мелодия поддерживала в советских людях уверенность в превосходстве Красной Армии. В это же время не менее бодрые марши крепили в немцах аналогичную веру в непобедимость вермахта. Какие из музыкальных "шедевров" меньше врали?

Большей искренностью, как ни странно, отличалась наша "шансонетка" -- но только исходя из "плана по валу". К началу войны армия СССР по количеству танков и самолетов почти вдвое превосходила Германию, Японию, Италию, Румынию и Финляндию, вместе взятые. Не говоря о значительном численном превосходстве в живой силе -- с первого до последнего дня войны. Если немцы и их союзники на юго-западном направлении удара сконцентрировали 850 танков, 16 тысяч пушек и 1300 самолетов, то им противостояли 5625 советских танков, 17 тыс. пушек и 2700 самолетов. Другое дело, что 80% этого арсенала составляла техника устаревших образцов, хотя к началу 1941-го 43% экономики СССР работало на армию -- наивысший показатель в мире!

"Отечественные конструкторы к началу 40-х разработали первоклассные образцы вооружений -- самолеты МИГ-3, Як-1, Пе-2, подводный крейсер "К", лучшие в мире танки КВ и Т-34 (кстати, последний некоторые "деятели" упрямо пытались снять с производства как якобы неперспективный), -- говорит доктор экономических наук Михаил Коваль. -- Но промышленность продолжала тиражировать оружие устарелых образцов. Стеной против модернизации вооружения стояли деятели эпохи гражданской войны". В войсках не только практически отсутствовали автоматы -- не хватало трехлинеек образца 1891 года. Боевая подготовка в пехоте проводилась деревянными (!) макетами винтовок и гранат. Взятый в немецкий плен рядовой Надевашвили, как следует из отчета разведотдела группы армий "Юг", никогда не видел настоящего танка -- только макеты.

ПЕРВЫЙ БОЙ: СЕНТЯБРЬ 1939

Первый бой между Красной Армией и вермахтом состоялся... в ночь на 19 сентября 1939 года: тогда Германия и Союз с двух сторон добивали Польшу. И советское, и немецкое командование поставило задание захватить Львов. По тернопольскому шоссе к городу, уже практически окруженному немцами, пробилась советская мотомеханизированная разведгруппа. Здесь и произошла стычка с немцами, которые, словно спичечные коробки, подожгли несколько краснозвездных броневиков, якобы приняв их за польские.

Из рук вон слабую боеспособность Красная Армия продемонстрировала и в финскую кампанию. Тогда 180-миллионное государство фактически проиграло "зимнюю войну" 2-миллионному народу страны Суоми, потеряв 70 тысяч убитыми, 20 -- пропавшими без вести; 200 тысяч советских воинов были ранены и обморожены. Потери финской стороны были втрое меньшими.

Германское командование, как следует из доклада Министерства восточных оккупированных территорий, возглавляемого Розенбергом, все это мотало на ус. И пришло к выводу: "Обороноспособность Советской армии обратно пропорциональна ее численности. Серьезные бои с СССР возможны только в течение 2 недель в приграничных районах, промышленность и транспорт практически сразу будут парализованы и дальнейшее сопротивление противника будет незначительным".

Не лучшим образом обстояло дело с военной доктриной и стратегической подготовкой. Сталин не выносил, когда при нем говорили об обороне. Если на высшем военном совете кто-то из полководцев заикался об этом, вождь ядовито усмехался в усы: "Вы что, собираетесь отступать?" "Наступательные" настроения привели к тому, что мощную оборонную "линию Сталина" срыли раньше, чем на новых границах СССР начали строить "линию Молотова" -- так и не законченную.

БУДЕННЫЙ МОГ СМЕНИТЬ СТАЛИНА?

Советско-немецкий договор о ненападении (пакт "Риббентроп-Молотов"), подписанный 23 августа 1939 года, поверг мир в шок. Для западных демократий это означало, что две мощные тоталитарные системы договорились о совместном разделе мира. Это был лицемерный "союз ужа и ежа", каждый из которых жаждал единоличного господства: коммунисты -- путем "экспорта" революции и превращения ее в мировую, фашисты -- под лозунгом очищения Европы от прогнивших демократий и большевистской скверны.

Но диктаторы испытывали при этом и взаимную симпатию: Сталину импонировало то, как Гитлер расправился с оппозицией, фюреру -- как советский вождь, "в общем, хороший парень", укротил свой народ, это "семейство кроликов".

Кстати, такое отношение Сталина к своему народу, 20 лет покорно выносившему любые издевательства, навело немцев на мысль, что эти люди безропотно стерпят и "дойче орднунг". Относясь к "аборигенам" как к недочеловекам, оккупанты настроили против себя большинство населения. И с каким изумлением через год после начала войны министерство Розенберга сообщает в рейхсканцелярию: "Крупнейшие народы востока (небольшие племена здесь можно не принимать во внимание) оказались настолько развитыми по уровню культуры и экономики, по наличию своей собственной интеллигенции, но прежде всего по уровню развития национального самосознания и стремления к самосохранению, что их нужно ставить вровень с другими народами Европы -- если не по их достижениям, то, во всяком случае, по их амбициям. Это уже не те народы, которые будут безропотно терпеть колониальное господство".

Кстати, эту же мысль, но еще в 41-м, донес до немецкого командования взятый в плен командующий 19-й армией генерал-лейтенант Михаил Лукин. "Вы называете русский народ носителем большевистской идеи -- в противоположность украинцам. Это утверждение не отвечает действительности". "Почему же тогда не поднимается массовое восстание, на которое мы рассчитывали", -- недоумевали немцы. "Поймите, в народе живет сознание необходимости борьбы против иноземного агрессора. Красные властители -- не друзья, но вы -- враги". Дабы сгладить эту ксенофобию, Лукин предлагает немцам сформировать русское альтернативное правительство, которое могли бы возглавить достаточно популярные в народе маршалы -- Буденный или Тимошенко. "Ни тот, ни другой не являются апологетами коммунистических принципов, и если бы им выпала такая возможнность -- выступили бы за иную Россию".

"ПРЕСТУПНО ВЕСТИ ВОЙНУ ПРОТИВ ГИТЛЕРИЗМА"

Трудно сказать, насколько был прав генерал. Но, судя по документам, немцы знали, что "отношение большевистского режима к собственной армии характеризуется неуверенностью. Налицо опасения, что укрепление армии может создать угрозу для системы". Подтверждением тому -- "процесс Тухачевского" и последовавшие за ним репрессии. В результате были устранены 44 тысячи офицеров и генералов, две трети высшего командования. Сменили на "выдвиженцев" командующих всех корпусов, 96% командиров дивизий, 70% -- полков и 80% -- батальонов. В армии воцарился страх и раболепие. О каком "высоком боевом духе" могла идти речь, если люди мечтали об одном -- не попасть под тотальную чистку? В войсках процветало пьянство, бывшее причиной 80% всех ЧП. Еще в декабре 1939-го Ворошилов издал тайный приказ о борьбе с "пьяными бесчинствами" -- впрочем, малоэффективный.

Окончательно дезориентировало армию подписание пакта "Риббентроп-Молотов". Если прежде врага знали в лицо, то теперь нацизм стал если не другом, то и не противником. Через неделю после подписания мирного договора с Германией Молотов заявил: "Не только бессмысленно, но и преступно вести войну за уничтожение гитлеризма, прикрывающуюся фальшивым знаменем борьбы за "демократию".

Эта "дружба" дала Германии куда больше, чем Советскому Союзу, и в стратегическом, и в экономическом отношении. Геббельс летом 40-го в своем дневнике пишет: "Русские поставляют нам товаров даже больше, чем мы хотим. Сталин не жалеет трудов, чтобы нам понравиться". "Поставки СССР в Германию 1939--41 гг. превышали 40% всего советского экспорта, что позволило рейху создать резервы для похода на восток, -- говорит Коваль. -- Страна Советов отправила в Германию 1,5 млн. тонн зерна, 1 млн. тонн леса, 8 млн. тонн нефтепродуктов, 101 тыс. тонн хлопка, 140 тыс. тонн марганцевой руды (без которой невозможно производство бронированной стали), десятки тысяч тонн никеля, алюминия, золота и даже 900 килограммов платины. Последний состав с продовольствием немецкие железнодорожники приняли на станции Брест--Литовск за несколько минут до вторжения.

Что же мы получили взамен? Например, недостроенный тяжелый крейсер "Лютцов", который при попытке кронштадцев достроить его и вооружить едва не перевернулся и был поставлен на прикол в качестве... зенитной батареи".

"Дружба" дошла и до прямого предательства "идеалов". Так, НКВД передал резидентурам гестапо 92 тысячи антинемецки настроенных польских беженцев и даже 400 немецких антифашистов-эмигрантов.

МИФ О ВНЕЗАПНОСТИ ВТОРЖЕНИЯ

На диво живучая мифологема о полной внезапности гитлеровского вторжения не выдерживает критики. Начиная с весны 41-го, из 600 информационных источников поступали в Москву сведения о скором начале войны. Сталин и слушать ничего не хотел. Так, руководитель разведсети в Берлине Шульце-Бойзен 16 июня сообщает, что все приготовления закончены и удара можно ждать в любой момент. "Вождь мирового пролетариата" накладывает резолюцию: "Можете послать ваш источник к... матери. Это не источник, а дезинформатор".

Сообщал о подготовке к нападению и один из активнейших резидентов советской разведки, украинский художник Глущенко -- "Ярема", сумевший завести личное знакомство с коллегой--живописцем Гитлером. Но нарком госбезопасности Меркулов не решился подписать календарь сообщений берлинских агентов с сентября 40-го по июнь 41-го, которые все вместе неопровержимо свидетельствовали о подготовке к агрессии. Боялся гнева вождя. Сталина не убедило и то, что в мае немецкий транспортный самолет Ю-52 беспрепятственно пересек границу и приземлился... в Москве -- Руст был не первым! И даже то, что в июне немецкие самолеты 180 раз пересекали воздушную границу СССР. Зато его удовлетворила версия Гитлера, что концентрация войск в восточной Польше вызвана необходимостью проведения учений в районе, не доступном для британской авиации.

За неделю до войны по дорогам Белоруссии и западной Украины колесили уже сотни немецких диверсионных групп. Попавший в плен 18 июня диверсант Казимир Волосевич признался, что его заданием было подорвать железную дорогу между Столбцами и Барановичами, как только немецкая армия начнет наступать. Фашисты уже в мае расписывали свою военную технику лозунгами "На Москву", "Против Сталина", "Париж--Бреслау--Москва".

Сталин не верил. Боялся поверить. И даже когда в ночь на 22-е июня его удалось убедить привести войска в боевую готовность, главнокомандующий запретил открывать огонь, если немцы перейдут границу -- дабы не спровоцировать войну. "Лейтенант сказал, если немцы будут наступать, дать зеленую ракету", -- показал на допросе пленный красноармеец Четвериков.

И гром грянул. Малодушный "вождь всех народов" после начала войны впал в полную прострацию. Он ждал, что после этого его уж точно сместят. Но народ безмолвствовал. Созданную 23 июня Ставку Главного командования вплоть до 10 июля никто не возглавлял. А когда оттуда наконец посыпались директивы, они свидетельствовали о полном непонимании действительного положения дел. Так, при отступлении, чаще всего представлявшем собой паническое бегство обезумевших от ужаса, почти безоружных солдат, предписывалось закапывать боевую технику в землю. А один из пунктов инструкции по борьбе с немецкими танками рекомендовал бойцам, если бутылки с зажигательной смесью кончились, забросать смотровые щели вражеских бронемашин "грязь-глиной"!

Стоит ли после всего этого недоумевать, что в первые недели войны миллионы красноармейцев были убиты, ранены или взяты в плен? И пора наконец признаться хотя бы самим себе, что не любовь к родине и Сталину все-таки победила в этой войне, а ненависть к врагу, о которой говорил генерал Лукин, чувство мести и естественное для нашего человека желание "дать в морду" чужаку, без спросу ворвавшемуся в его дом.