БОМЖ ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ

Валентин Дмитриевич Пластинин, так он мне представился, а документов у него уже давным-давно нет, из своих 64 лет более двадцати бомжует. Встреча наша состоялась в клетушке десятиэтажного дома, куда попадает содержимое мусоропровода. Там, среди объедков, какого-то хлама, в зловонии, "проветриваемом" лишь немного днем, да еще так, чтобы жильцы не сердились, он и сидит.

-- Если бы мне раньше сказали, что так проживу, -- сам удивляется Валентин, -- ни в жизнь бы не поверил.

И то правда. Родился в Сибири, в нормальной семье: мать, отец, брат. Потом и жена появилась. С супругой разошелся, детей не было. Все семейные события родственников проходили без него. Племянники живут там же, в Сибири.

-- А зачем я им? -- пожимает плечами. -- Они меня и не знают. Полжизни по тюрьмам ходил, если собрать воедино -- 28 лет получится, полжизни бомжую. Никогда не работал. Все праздника искал, думал -- жизнь большая, моя, единственная, сделаю ее красивой. А теперь одним днем живу, на завтра не загадываю. Конечно, жалею, что судьба так сложилась. Ничего и никого после меня не осталось: ни детей, ни доброго дела...

ПРИ СОЮЗЕ ИХ НАЗЫВАЛИ ТУНЕЯДЦАМИ

Среди людей "дна" есть те, кто опустился волею обстоятельств и всячески стремится выбраться из этой трясины, вернуться в "жизнь". А есть и такие, кто свой образ существования считают единственно удачным. Это как вид наркомании -- уже не могут и представить себя в другом, нашем, мире, да и не хотят. К таким можно отнести и моего собеседника. При Союзе их называли тунеядцами и по соответствующей статье сажали. После развала Союза это уже никого не волнует -- что хочешь, то и делай. Как-то после отсидки (как говорит, за "какое-то шалопайство") сел в поезд и поехал, куда глаза глядят. Приехал в Одессу. Здесь и остался. Наверное, навсегда. Пару месяцев назад компания таких же, как он, хорошо гульнула. Валентин был пьяный, да настолько, что и не помнит, как попал под трамвай. Остался жив, но ногу отрезало выше колена.

"С ОДЕССКИХ МУСОРОК МОЖНО ХОРОШО ЖИТЬ"

В Одессе есть благотворительный фонд, который создал приют для бездомных, где им за время пребывания там "выправляют" документы, помогают заработать на билет домой. Они и "свою" газету распространяют -- "На дне". Предложила обратиться Валентину Дмитриевичу туда, глядишь, получал бы хоть социальную пенсию.

-- А на что она мне, -- смеется в ответ, -- какие-то 20--30 гривен в месяц. Я за день больше найду, вот только "ноги" появятся. Вы даже не представляете, что только люди ни выбрасывают в мусорку! Я туфли приличные не один раз находил, отмывал, "подштопывал", чистил и за "десятку" продавал. Да там что хочешь есть: и магнитофоны, и приемники. С одесских мусорок можно хорошо жить.

Вечерком мы собираемся такой "стайкой", человек 10--15. Вываливаем свои находки в кучу, делимся. Там, бывает, и еду на костре на всех варим. Среди нас имеются разные специалисты, парень один из ничего может смастерить "игрушку", потом продаем.

ЛЮДСКАЯ ЖАЛОСТЬ -- ПАЛКА О ДВУХ КОНЦАХ

Поговорила с жильцами дома: как же так, человек в мусоросборнике живет? Кто жалеет, сочувствует, а кто настроен воинственно. И их, в принципе, можно понять.

-- К нему табуном дружки ходят, -- возмущается солидная дама. -- И туалет в подъезде устраивают, и объедки остаются -- крысы только плодятся. Да в подвале еще целая семья таких же поселилась.

Действительно, в подвале живут старик со старухой, молодая пара и двое деток. Вонь оттуда страшная, уборщица постоянно находит под подъездом шприцы. Когда открыли подвал и решили навести порядок, увидели, что эта семейка поставила себе решетку и обзавелась собственным замком. Их самих видно, но не добраться. Разглядели там и электроплитки, камины с открытой спиралью, в народе называемые "козлами". Жильцам и жалко этих бездомных, но сколько было жалоб! Недавно "самоселы" на женщину с 9-го этажа прямо в подъезде набросились, отобрали продукты и кошелек.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Напоследок он мне сказал "спасибо"...

-- За что?

-- Я сто лет не слышал, как звучит мои имя-отчество, все Валька и Валька, как собачонка. А сегодня вы столько раз меня называли по-настоящему, как человека.

Таких в Одессе около 6 тысяч.

И еще. В доме, о котором рассказываю, живут два депутата городского совета, два редактора: городской и ведущей региональной газеты.