"НАС ОБЪЯВИЛИ "УБИЙЦАМИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ",

Мы продолжаем отслеживать львовское "дело врачей", обвиненных в незаконной трансплантации органов. Наш корреспондент побывал во Львове и встретился с главным подозреваемым в страшном преступлении.

ЧТОБЫ ОБЫСКАТЬ КАБИНЕТ ЗАВЕДУЮЩЕГО, ДВЕРЬ ВЗЛОМАЛИ

Суббота. В отделении трансплантации почки и гемодиализа Львовской областной больницы тишина. Больные ушли или уехали на выходные домой. Пуст диализный зал, выключены аппараты "искусственная почка", которые в последнее время работают даже не в две, а в три смены. Мощные стены старой больницы, а построена она почти 200 лет назад при монастыре, надежно защищают от шума и зноя. И только обломок замка на полу у двери кабинета заведующего отделением Петра Степановича Кондрата напоминает о событиях, которые потрясли не только врачей и больных, но и всю Украину.



СПРАВКА " СЕГОДНЯ"

В производстве Львовской областной прокуратуры есть уголовное дело, возбужденное по факту злоупотреблений в фонде "Искусственная почка" по двум статьям УК Украины:165-я, ч.2-я (злоупотребление властью или служебным положением, что повлекло тяжкие последствия) и 86-я "прим." (разворовывание государственного или коллективного имущества в особо крупных размерах). Правда, на момент выхода газеты никому не было предъявлено обвинение, никто не арестован.

В день, когда сотрудники облуправления УБОП взломали дверь его кабинета, Петр Кондрат был в отпуске в Карпатах.

-- Когда позвонили коллеги и сообщили, что у меня хотят сделать обыск, я собрался и уже через час двадцать был в отделении. Все в кабинете было уже перевернуто, милиция составляла акт изъятия. Забрали отчеты по пересадкам, другие документы.

Это было в четверг. В пятницу я был дома, а в понедельник мне позвонили и попросили прийти в прокуратуру. Никто никаких обвинений мне не предъявлял. Объяснили, что говорят как со свидетелем, так как возбуждено дело по факту злоупотреблений. Поговорили о работе отделения, о штате, о том, сколько выполняется диализов. Были вопросы и по работе фонда "Искусственная почка". Я четко сказал, что учредитель фонда я, есть еще шесть соучредителей.

Затем меня уверили, что я могу спокойно ехать отдыхать, а позже со мной свяжутся. Во вторник в одной из львовских газет появилась статья. Из нее я узнал, что мы занимались незаконными пересадками почек, присвоили деньги из благотворительного фонда, который якобы возглавлял мой сын. Фамилии там названы не были, но так как отделение, где делают пересадки почек, единственное не только во Львове, но и во всем западном регионе, догадаться, о ком идет речь, совсем не сложно. Между тем никакого отношения к работе фонда мой сын не имеет -- он стоматолог.

Фонд "Искусственная почка" мы создали в 1997 году. Он благотворительный, некоммерческий. Ни один из его сотрудников не получает заработной платы. Даже бухгалтер работает на общественных началах. На его счет предприятия, организации, сами больные перечисляют средства на приобретение медикаментов, оборудования.

-- Зачем был создан этот фонд?

-- Государственного финансирования ни тогда, ни сейчас не хватало. Ведь диализ очень дорог. Например, сейчас у нас в отделении 52 больных, которым нужна эта процедура два раза в неделю. В месяц мы делаем до 400 диализов. Сеанс стоит около 205 гривен. Денег из госбюджета на эти цели не выделяют, все затраты -- за счет местных бюджетов. На наше отделение уходит, если посчитать, больше половины средств больницы. Это так не только у нас, а везде, где есть такие отделения.

Все деньги идут на нужды пациентов. Например, из--за финансовых трудностей для одного и того же больного нам приходилось отмывать и использовать один диализатор по 8--10 раз. На самом деле эти системы одноразовые и ни в одной цивилизованной стране так не поступают -- очень большой риск занести инфекцию. В Украине так вынуждены были поступать не только мы. Благодаря тому, что был создан фонд, больные, на которых перечисляли деньги, от этой проблемы избавились.



СПРАВКА " СЕГОДНЯ"

В стране почти с 50-миллионным населением, по подсчетам специалистов, гемодиализ нужен приблизительно 25 тысячам больных с хронической почечной недостаточностью. Лечатся же с применением аппарата "искусственная почка" около тысячи больных, остальные обречены. Без пересадки 10 % из них умрет. Тысяча -- цифра не постоянная. Каждый год на гемодиализ приходят новые больные, кто-то умирает.

В развитых странах гемодиализ для одного пациента стоит $40 тысяч в год. У нас тратится около $10 тысяч. Конечно же, денег хронически не хватает.

Кроме того, ни для кого не секрет, что наша медицина финансируется из бюджета лишь на треть от потребности. По Конституции она "безоплатна", платные услуги в бюджетных учреждениях запрещены. Благотворительные фонды, подобные " Искусственной почке", есть практически при всех институтах и больницах, где делают сложнейшие операции. Их учредители и врачи каждый день ходят по лезвию ножа.

ПОЧКУ НУЖНО УСПЕТЬ ЗАБРАТЬ ЗА 15--20 МИНУТ

-- Да, но вас подозревают в присвоении 16 тысяч долларов из средств фонда...

-- Кроме реактивов в лабораторию, медикаментов из аптеки, материалов для гемодиализа, мы ничего не закупали. Ни мобильных телефонов, ни мерседесов. Все до копейки шло на лечение больных. В прошлом году налоговая милиция проверяла фонд. Есть акт ревизии, согласно которому никаких нарушений у нас не выявили. Пусть проверят еще раз, я уверен, что это неправда...

-- Есть предположения и похуже. Например, говорят о том, что все часто происходило ночью, подозрительно быстро удавалось собрать подписи врачей, которые должны констатировать смерть. Кроме того, в два ночи составлен документ о смерти, а уже через 15 минут почку забрали. К чему такая спешка?

-- Дело в том, что при трансплантации дорога каждая минута. Мы не можем ждать утра. От момента констатации смерти до изъятия и начала консервации органа должно пройти не более 15--20 минут. Если больше, почка будет нежизнеспособной и не приживется. Затем ее помещают в контейнер. Специальный пакет с почкой в консервирующем растворе помещают в такой же пакет со льдом. Так она может храниться 20--24 часа. Не больше. Но чем скорее сделана операция, чем короче период холодовой ишемии (время от момента консервации до того, как орган включен в кровоток пациента), тем больше шансов на успех.

-- Вас обвиняют в незаконной трансплантации органов...

-- Я об этом узнал только из прессы и что имели в виду, даже предположить не могу. В 1985 году мы получили разрешение Минздрава на пересадку почки. Такие же разрешения одновременно с нами были даны Донецку, позже Запорожью и Одессе.
По приказу министерства наш центр должен обслуживать больных из 8 областей, весь западный регион. Обвинения в подпольной трансплантации абсурдно. Врачи нашего центра, которые делают забор органа, да и вообще трансплантологи, смерть не констатируют. Они начинают работу только тогда, когда акт подписан.

По приказу министерства при больнице скорой помощи создана комиссия, которая в тяжелых случаях должна установить биологическую смерть. В нее входят судмедэксперт, зав. реанимационным отделением (а в его отсутствие реаниматолог) и лечащий врач. За жизнь крайне тяжелого больного борются до последнего. Выезжают два уролога и операционная сестра. Найти такую дежурную бригаду можно быстро, они должны быть всегда в пределах досягаемости. В работу врачей-реаниматологов, которые борются за жизнь больного до последнего, эти медики не вмешиваются. Просто ждут. Ждут, желая, чтобы человек выжил. И только, когда смерть установлена, они начинают работу.

Может быть, те люди, которые нас в этом подозревают, считают, что почку можно взять и продать в Тернополь или Ивано-Франковск, или в Закарпатье. Зачем? Операция по трасплантации очень сложная, в ней принимают участие 8--10 специалистов. Должны быть обеспечены особые стерильные условия. Послеоперационный период тоже очень сложный. Как правило, за первый месяц бывает 3--5 кризисов отторжения (ведь орган чужой и организм с ним всеми силами борется). Их нужно преодолеть. Требуется постоянный лабораторный контроль за состоянием пациента, его иммунной системы. Представляете, какой численности должна быть преступная группировка и какой подпольной базой она должна располагать?

Люди, которые ждут пересадки, обследованы и занесены в лист ожидания. Он висит у нас в ординаторской. Это своеобразная очередь. Но она не такая, как очередь за колбасой -- кто раньше стал, тот раньше получил. Почка должна подойти конкретному человеку. Мы проверяем донорский орган по четырем параметрам. Кому они подходят больше, тому и пересадят почку. Иначе все усилия тщетны.

"ЭТО ДЕЛО ПОЛИТИЧЕСКОЕ"

-- Да, но есть пациентка из Закарпатья, которая утверждает, что у нее во время операции забрали почку, очевидно потому, что она кому-то подошла, и даже не сообщили об этом...

-- Ее оперировали не в нашем отделении, а на кафедре госпитальной хирургии. Насколько я знаю, это была операция по удалению злокачественной опухоли надпочечника. После нее началось кровотечение. Почку пришлось удалить. Сказали пациентке об этом или нет, мне не известно. Но пересаживать почку после удаления опухоли!? Это абсурд. Я уже не говорю о других противозаконных моментах. Гораздо более удивительно другое: как заявил господин Кучер, эта женщина проходит свидетелем по нашему делу. В одной из газет нас назвали "убийцами в белых халатах". Кому это нужно? Зачем?



СПРАВКА "СЕГОДНЯ"

Операцию по удалению злокачественной опухоли пациентке из Свалявы (Закарпатье) проводил известный хирург, бывший ректор Львовского медуниверситета, академик Михаил Павловский. Корреспондентам львовской газеты " Экспресс" он сказал: "Да, я помню эту пациентку. Когда она попала к нам, то почти умирала. Да и сама почка была никудышней. Ее удаление было единственной возможностью спасти ей жизнь. Почему я не сообщил? Знаете, до сих пор жалею об этом. Просто пожалел ее, она была крайне обессилена. Я собирался сделать это при первом же плановом обследовании. Но не успел, потому что какая-то "добрая душа" сделала это вместо меня".

В облздраве считают, что хирург грубо нарушил врачебную этику. Правда, весь ход этой операции был зафиксирован в больничных документах.

Есть факты и более удивительные. Начальник УБОП во Львовской области Владимир Кучер сказал на пресс-конференции, что первый сигнал о незаконных трансплантациях они получили еще в 1993 году. Зачем было ждать восемь лет? В прошлом году нас проверял тот же УБОП почти месяц. Злоупотреблений не установили. Кроме того, на нас оказывают колоссальное психологическое давление. Первое сообщение в прессе появилось удивительно быстро, затем опять же из газет я узнал о том, что за нами вроде бы установлено наружное наблюдение, а еще, что некие врачи собираются уехать за границу. То господин Кучер заявляет, что до конца недели люди будут арестованы, то говорит, что существует презумпция невиновности и следствие еще будет идти два месяца. Зачем это делается? Чтобы мы действительно запаниковали? Я думаю, это акция политическая. Такие совпадения происходят неспроста.

-- Бог с вами, Петр Степанович, какая политика?! Вы ведь только завотделением.

-- Да, для того, чтобы меня снять с работы, так стараться не нужно. Но мы все еще помним "дело львовских врачей" о продаже детей. Очевидно, кто-то хочет сделать себе имя перед выборами. И еще одно: теперь уже прослеживается цепочка. Опять же в прессе следствие заявило, что круг подозреваемых очевидно расширится, что на подозрении -- руководство областного управления здравоохранения. Что еще "выплывет", неизвестно...

СЛУХИ И ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ.

Их много. Вот некоторые из них.

Версия первая -- та, о которой говорит Петр Кондрат.

Версия вторая -- УБОПы в системе МВД собирались сократить, вот они и находят себе "громкие дела". Она появилась в одной из львовских газет.

Версия третья -- закон о трансплантации готовили восемь лет. И когда наконец приняли, оказалось, что он практически остановил пересадки из-за того, что требуется согласие родственников на изъятие органов. Трансплантация очень дорогая и, говорят, существует лобби, считающее ее недопустимым "удовольствием". Нет пересадок -- нет проблем.

Версия четвертая -- врачи виноваты, но мощное медицинское лобби сделает все, чтобы дело прикрыть.

Какими бы ни были причины, по которым возник скандал, ударит он по больным. В обществе, где слово "трансплантация" охотнее воспринимается в криминальном подтексте, потому что доверие к медицине и к медикам и так невысокое, количество решившихся дать согласие на забор органов, конечно же, не увеличится.