С ТРУПОМ В ОБНИМКУ ПЬЯНЫЙ САНИТАР ВЫШЕЛ К РОДСТВЕННИКАМ

"Больной от вскрытия отказался и его выписали под наблюдение районного патологоанатома". В этой грустной шутке есть, оказывается, доля правды. Профессор Петр Червяк, главный патологоанатом Минздрава, помогает живым, потому что все-все знает о мертвых.

ДИАГНОЗ БЕЗ ВСКРЫТИЯ

Петр Червяк положил стеклышко со срезом ткани под микроскоп и, посмотрев в окуляры, сказал: "Беременность внутриматочная!" Гинеколог вздохнула с облегчением: ведь у женщины заподозрили беременность вне матки. Так патологоанатом буквально за секунды уберег женщину от калечащей операции, после которой она уже никогда бы не смогла иметь ребенка.

-- Петр Иванович, а мне казалось, что патологоанатом имеет дело только с трупами...

-- И покопавшись во внутренностях, заглушает тоску спиртом, конечно, не закусывая? Вот и нет! На 80% наша работа заключается в том, чтобы поставить диагноз живым. Просто мы учимся у смерти, как им помочь. И видим глубже других. Вот у 48-летнего мужчины язва желудка, а лекарства не помогают. Это настораживает: вдруг рак? Поэтому эндоскопист прислал "на суд" маленький кусочек ткани желудка. Прозеваю рак, больному пропишут таблетки, значит, через полгода увижу пациента на своем столе. Если скажу -- рак, а его нет, человеку зря оттяпают желудок. Чувствуете ответственность?

А вскрытие -- меньшая, но тоже очень важная часть моей работы. Это как момент истины: правильно ли поставлен диагноз больному, верно ли лечили? Если неправильно, то в чем ошибка? Как правило, больничный, то есть клинический диагноз и наш, окончательный, не совпадают в 10--15% случаев. Врачи -- не боги, и, к сожалению, точнее пока добиться невозможно. Я 14 лет проработал в Институте клинической и экспериментальной хирургии у Александра Шалимова, знаю...

-- Можно подумать, патологоанатомы -- всезнайки и гении...

-- Когда меня обучали азам патоанатомии, профессор Дмитрий Зербино говорил: вы должны знать в два раза больше, чем хирург и терапевт, вместе взятые. Сейчас считаю, что знаний должно быть в десять раз больше! И столько же ответственности. Ведь хирург, гинеколог, онколог без нас окончательный диагноз не поставят. Ну а если болезнь побеждена -- лавры тому, кто вылечил. Мы обычно в тени, но не обижаемся. Правда, помню случай: вызвали в один из районов, где вовсе не было патологоанатома. Главврач больницы собрал почти 100 работников -- терапевтов, стоматологов, окулистов и попросил меня комментировать все, что делаю, показывать, где легкие, где аорта... Ликбез. Серьезно. "Показательное выступление" длилось больше четырех часов. С тех пор я стал там самым уважаемым человеком...

ЗА ПЛЕЧАМИ КАЖДОГО ВРАЧА ЕСТЬ КЛАДБИЩЕ

-- Если к вам придут родственники человека, умершего после операции, станете ли вы выгораживать хирурга?

-- Я никогда никого не осуждаю и не выгораживаю. Просто честно рассказываю, что увидел, даю медицинское свидетельство. Я понимаю горе родных -- они потеряли своего близкого. И такая уж человеческая натура -- непременно найти виновного: может, анестезиолог не тот наркоз дал, хирург не то отрезал... Но, как ни тяжко это признать, бывает смерть закономерная: неизлечимая болезнь, травмы, несовместимые с жизнью...

-- Но бывают случаи, когда действительно врача надо гнать из медицины?

-- Это редкость: безрукие отсеиваются еще на студенческой практике. А ошибки случаются даже у опытных. Было такое: хирург вскрыл больному живот, собираясь удалить опухоль. А та оказалась огромных размеров! Такие случаи считаются неоперабельными: резать означает приблизить смерть. Поэтому эскулап зашил и отправил пациента домой. Но через неделю тот умирает от воспаления брюшины. Оказалось: то, что хирург принял за опухоль, было каловыми камнями. Они раздули кишечник до неузнаваемости... То есть больному, может, помогла бы обычная клизма.

Горько и страшно, но правда: за плечами каждого врача есть кладбище. И только с опытом и временем могил прибавляется меньше. Так вот это кладбище должно работать на живых. Из-за смерти пациента не в петлю надо лезть, а учиться. На вскрытие приходят главврач и профессор, хирург и терапевт, просят перчатки, передник и говорят -- дай, я "пощупаю!" Такой специалист ошибки, которая стоит жизни пациенту, не допустит.

-- А приходилось защищать врачей от гнева родственников?

-- Да. Однажды случилось страшное: здорового 16-летнего парня положили в больницу на обследование перед призывом в армию, а через три дня он умер! Врачи сказали, от... гриппа! А санитарка шепнула родителям, что их сыну, наверное, "не то" укололи: когда делали печеночную пробу, он потерял сознание...

А я увидел: у парня была молниеносная форма гриппа. Пневмония, менингит, токсическое поражение сосудов -- классика, как в учебнике. Лаборанты нашли вирус в тканях. И выяснилось, что ребята бегали вечерами в клуб на танцы, была весна, парень простудился... Тогда, 25 лет назад, я был молод и, к сожалению, не смог убедить родителей, что в смерти сына никто не виноват. Мне прямо сказали: вы покрываете убийц. Так что говорить правду непросто.

-- Недавно в Украине впервые сделали пересадку сердца. К сожалению, пациент не выжил. Может, не стоит рисковать и трансплантология нам не нужна?

-- Пересадка органов сохранила жизнь сотням тысяч людей в мире. С чужим сердцем даже марафоны бегают. И нам без пересадок печени, почек, сердца не обойтись. Но... Проблема не в хирургах -- они могут это сделать. Тут другое. Например, чтобы взять орган у человека, у которого погиб мозг, надо спрашивать разрешения у родственников.

-- Но в некоторых западных странах такие же законы, а трансплантация развивается.

-- У нас менталитет другой. Для многих наших граждан пересадка органов -- это нечто мистическое, за пределами понимания. Если у Миши будет сердце Гриши, это будет Миша или Гриша?! Пересадки требуют значительных материальных затрат и умения правильно распорядиться хотя бы тем, что имеем. Когда это случится, трансплантация "пойдет".

"КВАЗИМОДО" ПОДШОФЕ

-- Вы не стыдитесь, что приходится "копаться" в трупах, в то время как ваши коллеги делают, например, эстетические операции?

-- Что значит -- стыдиться? Это все равно что художнику стыдно писать картину, а учителю -- зайти в класс. Наоборот, горжусь! Маститые хирурги перед сложной операцией приходят ко мне: "Давай поработаем". Думаю так: тяготит тебя профессия -- ищи другую. Но если взялся, отдайся делу целиком. А те, что носы закрывают и пальчики оттопыривают, никогда профессионалами не станут.

-- Жена тоже так относится к вашей профессии?

-- А как вы думаете, если и супруга -- патологоанатом? Когда она была выпускницей медуниверситета, ее оставляли на научной работе. Но я убедил, что интересней профессии нет!

-- При всей серьезности вашей работы вы, наверное, знаете способ, как поднять настроение. Может, вспомните анекдот "в тему"?

-- Анекдоты, к сожалению, не запоминаю. Похохочу -- и тут же забуду. А когда трудно приходится, вспоминаю случай. Смех и грех... Произошло это много лет назад, когда меня, зеленого патологоанатома (24 года!), после мединститута направили во Львовскую область, в стрыйскую больницу. Местный специалист страшно обрадовалась: она пять лет не была в отпуске, приходилось делать до пяти вскрытий в день (норма -- один), обслуживая несколько окрестных больниц. Только я ступил на порог -- она заявление главврачу на стол и махнула на дачу. Санитар тоже решил воспользоваться случаем.

Утром прихожу в морг. Лето, жара. Лежат три трупа, двери нараспашку. В предбаннике ожидают моего "вердикта" три молоденьких докторши. А во дворе человек десять пришли забирать родственников. Вполголоса что-то обсуждают. Надеваю рабочую одежду, фартук, перчатки, а колени дрожат: как я один справлюсь?! А в дверь заглядывает тот самый санитар. Я обмер: Квазимодо, одно лицо! Еще и подшофе, уже отметил начало отпуска. Но я как вцепился в него -- не уходи, помоги! Уговорил. Господи, меня ж не предупредили, что у парня проблемы с психикой...

Проведя исследование первого "пациента", прошу санитара переложить его на соседний стол, а мне положить другого. Пока буду вскрывать, он того зашьет. Санитар подходит, берет тело на руки -- представили, да?! Он в белой рубашке (переодеваться почему-то не стал), а труп с разрезом "от" и "до". Что выпало, парень невозмутимо собрал, запихнул назад, отряхнул прилипшее с одежды... Врачих, видевших все из предбанника, как ветром сдуло. Меня "парализовало". Прийдя в себя, подумал: я доживу этот день?!

Зашив "пациента", санитар решил сделать еще одно доброе дело: вынести тело родственникам. При этом он спотыкается о порог и падает в обнимку с покойником. Я понимаю, что остановить парня уже невозможно, и лишь боковым зрением наблюдаю за происходящим: у меня в работе еще двое.

По тишине, которая возникла во дворе, я понял, что санитар вышел. Потом -- визг, кто-то бухнулся в обморок... Так что жизнь похлеще анекдота бывает. Слава Богу, больше такого не случалось.

ОТКРЫТИЯ СОВЕРШАЮТСЯ В КАМОРКАХ ПОД ЛЕСТНИЦЕЙ

Мы беседуем с Петром Червяком в тесном кабинетике, в котором еле помещаются три самых дорогих для него вещи: цейссовский микроскоп, книги и картины. Справочниками, учебниками, монографиями заставлены шкафы, полки, они лежат на столах, возвышаются стопками на полу. На подоконнике стоит небольшая картина: сельская хата, плетень, цветущие мальвы. Это подарок Петру Червяку в "день варенья" от друга, заслуженного художника Украины Ивана Черныша. А над письменным столом висит внушительных размеров -- почти на всю стену -- пейзаж "Дорога домой", написанная той же дружеской рукой.

-- Ивана вдохновила на написание картины огромная щель в стене, -- грустно улыбается Петр Иванович. -- Зашел он ко мне зимой, а на стол снег сыплется. Заглянул в щель -- небо видно. Вот он и "замаскировал".

-- И здесь вы, доктор меднаук, заслуженный деятель науки и техники, написали первую в Украине медицинскую энциклопедию, которая только что вышла из печати?

-- А что, все великие открытия делались в каморках, под лестницей. Да и не у одного меня такие условия работы. Это типично для большинства украинских ученых.

-- Может, поэтому и утекают наши "мозги" на Запад, в Америку?

-- Сбегают не только в другие страны. Уходят туда, где платят -- в бизнесовые структуры, а то и просто торговать на базар. Это катастрофа! Когда ко мне приезжал американский коллега и спросил, сколько я получаю, я назвал цифру -- 400 гривен, но не уточнил, в день или в месяц. А создание медицинской энциклопедии стало для меня отдушиной.

-- Хороша отдушина! За восемь лет без отпуска создан грандиозный труд, в котором собрана новейшая информация о болезнях: около 32 тысяч статей по всем отраслям медицины и смежных наук... Вы один сделали то, над чем обычно потеют огромные коллективы. А что вы с этого имеете?

-- Одни расходы! Растратил все семейные сбережения на подготовку рукописи. Ведь чиновники от медицины отказались помогать изданию, им это не надо. Один депутат сказал: не могу, вот если бы ты пришел ко мне, когда я был бизнесменом, а то сейчас живу на одну депутатскую зарплату... Но я смог это. Потому что для ученого не зарплата главное, а возможность реализоваться. Ну я хоть что-то на этой земле сделал...