ЖИЗНЬ ПОД КАЙФОМ

Рейд "Урок", который проводит милиция с начала учебного года, в самом разгаре. Столичный приют и приемник-распределитель переполнены малолетками, которые занимались чем угодно, только не посещали школу. В один из дней отлавливать прогульщиков напросилась и я. Скажу наперед: к концу операции о пропущенных уроках думалось меньше всего.

ДЛЯ СТЕПЫ УЛИЦА -- ДОМ РОДНОЙ

-- Для начала съездим на Святошинский рынок и железнодорожную станцию там осмотрим, -- предложил подполковник Сергей Шоненко, начальник отдела криминальной милиции по делам несовершеннолетних Ленинградского райуправления ГУ МВД Украины в Киеве.

Первым нашим клиентом был 12-летний Степан. Эх, если б не мы, паренек устроился бы где-нибудь под перроном и "смотрел мультики", надышавшись клеем. А так успел только кулек прикупить... Сразу же начались "отмазки", мол, дядя родной в переходе семечками торгует, и вообще мы только что приехали. Не увидев в наших глазах понимания, "запел" другую песню, более правдоподобную, из которой следовало, что Степа -- из пригорода, где у него живут отец и трое сестер. Мама умерла. 1 сентября, как и положено, был в школе. В Киеве всего несколько дней околачивается. Днем разгружает арбузы, за что имеет пять гривен в кармане, а в свободное от работы время нюхает с корешами клей (отпираться было бессмысленно -- "моментом" от него за километр несло). Ночует под перроном. Говорит, что там около двадцати ребят "проживают". Самому старшему 15 лет, и он безвылазно коротает там дни и ночи уже восьмой год, заставляя младших приносить ему "хавчик" (только ли? -- Авт). Чем платит Степа за "гостиничный номер", он не сказал, но, видно, что это далеко не люкс -- кашель у пацана нешуточный. Домой возвращаться боится -- отец бить будет.

Что здесь правда, а что ложь -- предстояло разобраться, потому под любопытными взглядами прохожих мы со Степаном направились к машине. Пареньку "светил" приют, где выяснят, кто он на самом деле и откуда. Таким, как он, уже давно никто не верит на слово. Если отец действительно существует, то он должен приехать и забрать Степана. Будет ли от этого толк? Скорее всего, нет, потому как паренек умеет изворачиваться и спокойно относится к подобным задержаниям. Видно, что для него улица давно -- дом родной. А значит, он снова сбежит к своим столичным дружкам подальше от папаши, который "лежит дома на диване".

ЛЮБИЛА ВЫПИТЬ С ДЕСЯТИ ЛЕТ

Следующий визит мы собирались нанести 14-летней Оксане. Предыстория такова: отец и мать умерли от пьянства несколько лет назад, оставив в наследство детям -- Оксане и ее старшему брату Саше -- обшарпанную "двушку", которую чуть было предприимчивые дельцы не прибрали к рукам. Тот случай ничему ребят не научил -- квартира, как и прежде, напоминает притон, где тусуются все, кому не лень. Саша балуется наркотиками, а Оксана -- спиртным. Еще в десять лет могла на одном дыхании опрокинуть стакан водки! У девчушки есть еще один талант -- криминальный. Вместе с подружкой она ограбила школьницу, угрожая той ножом. Поскольку Оксана несовершеннолетняя, есть у нее опекунша, о которой ничего хорошего сказать нельзя.

То, что творится в квартире, описывать тяжело. Грязь, вонь, на стенах надписи похлеще, чем в иных парадных. Оксана как раз обедала. При виде нас -- ноль эмоций, а глаза -- стеклянные. "Где была?" "В приюте, потом у подружки". "Почему не в школе?" "Нет тетрадок и ноги стали болеть". У девочки все признаки начавшейся дистрофии. Спит она на полу -- брат на кровать не пускает, потому что Оксана под себя ходит. Подтверждением тому было большое пятно на матрасе. "Собирайся. Поедем в школу", -- сказал Сергей Алексеевич.

-- Думаете, она учиться будет? -- встретила нас замдиректора школы № 203, где должна учиться Оксана, Людмила Козак. -- Года четыре мы с ней мучаемся. Пока жила в этом районе ее подружка, она в школу хоть иногда ходила. Затем та переехала, и Оксана учебу бросила. А год назад мы подготовили документы на лишение опекунских прав и передачу Оксаны в интернат. Но воз и ныне там. Вчера я приходила к ней, хотела в школу привести, так она была под "кайфом". А вы говорите, тетрадок у нее нет...

Что ждет кареглазую? Сначала приют, потом интернат, откуда она, понятное дело, смоется, потому что повидала жизнь намного интересней. В конце концов девочка окажется на улице. Похоже, она это понимает.

ВОСЬМИЛЕТНИЙ ВОВА В ШКОЛЕ ЕЩЕ НЕ БЫЛ НИ РАЗУ

Супруги Гошля слывут отпетыми алкашами. Когда мы приехали к ним в "гости", двери были открыты, и мы вошли сначала в небольшой коридорчик, затем -- в единственную комнатушку этого частного дома. Хозяев застали в лежачем положении "подшофе". "В чем дело?" -- поднимаясь с ложе, спросил отец семейства.

Со старшим сыном, 11-летним Сашей, я так и не познакомилась -- он домой наносит визиты не часто. Собственно, как и его младший брат. Но как раз в тот момент 8-летний Вовка гулял с дружками поблизости. Увидев возле двора машину, бросился бежать. Но Сергей Алексеевич бегает быстрее, потому через пару минут Вовчик сидел в машине и горько плакал, причитая, что он домой не хочет. "Бьют?" -- догадываюсь. "Ага. Как напьются -- так и начинают", -- шепелявит сквозь слезы ребенок. "В школу ходишь?" "Не-а. Только один раз в садике был". "Куда я тебя поведу, если ты без клея не можешь?" -- парировала беззубая мамаша, как раз подошедшая к машине.

-- Ну, вот что делать с этим семейством? -- разводит руками Сергей Алексеевич. -- Забирать мальчишку с собой нет смысла. Из приюта его тут же вернут родителям. Оформить документы на лишение родительских прав и поместить ребенка в интернат? Да он сбежит оттуда в первый же день! Выписать штраф по статье 184 Админкодекса? Чем они заплатят, да и что это изменит?

Сам Вовчик не хотел ни с нами ехать, ни дома оставаться. "Я гулять хочу", -- кричал, размазывая по лицу въевшуюся грязь. В итоге ребенка уговорили пообещать матери, что не будет нюхать клей, а мамашу -- что не станет распускать руки. На том и расстались. Что будет, как только мы исчезнем за поворотом, легко догадаться.

ВРЕМЕНИ НЕ ОСТАЛОСЬ

Сердце разрывалось от жалости и безысходности. От напрасно потраченного времени и сил. Да и деньги государственные потрачены ни на что. А видела я, по словам оперативников, лучших из худших.

Ребят не в школы возвращать надо, а к нормальной человеческой жизни. Грязные, вшивые, завравшиеся, озлобленные, привыкшие воровать или получать на шару от сердобольных дяденек и тетенек деньги и еду, Степы, Оксаны, Вовы и вся многотысячная братия таких, как они, чихать хотели на школу. Эти дети прошли другие университеты, где в столь юном возрасте научились прожигать жизнь.

Как им вернуть человеческое обличие? Кто это сделает? Сергей Алексеевич со своими бойцами днюет и ночует на работе, отлавливая бомжат под перронами, в канализации, притонах, подвалах. Вырвать их из этой среды -- полдела, но что дальше? Пройдя приюты, приемники-распределители, интернаты, они все равно оказываются на улице, потому что никто -- ни отделы образования, ни службы по делам несовершеннолетних, ни опекунские советы -- не знают, что с ними делать. Скоро эти дети станут взрослыми и родят себе подобных...