НА СВОЕМ СОЛЬНИКЕ КОБЗОН ОКАЗАЛСЯ ГОСТЕМ

Видимо, опасаясь, что после тяжелой болезни, перенесенной в июне, мэтру будет трудновато провести свой полноценный сольный концерт во Дворце "Украина" 15 сентября, организаторы (в лице г-на Гумирова) решили подстраховаться (а, может, заодно и подзаработать?). Так, без ведома "бенефицианта" в программе возникли "специальные гости" -- известный киевский модельер Михаил Воронин и знаменитый в прошлом итальянский певец, большой друг Украины Роберто Лоретти (который так и не появился на сцене).

Еще за несколько дней до концерта солисту ничего не было известно о готовящихся "сюрпризах". Иосиф Давыдович -- человек интеллигентный и очень терпеливый (в чем мы имели возможность убедиться во время этого пятичасового марафона в "Украине"), к тому же привык доверять людям... А публика, в свою очередь, беззаветно верит любимому артисту. Вот на это и рассчитывали бойкие организаторы. К тому же концерт, естественно, проходил при спонсорской поддержке (о чем было очень подробно рассказано и Иосифу Давыдовичу, и публике), а на распродаже "сценического времени" под презентацию торговой марки можно было подзаработать.

В общем, организаторы рассчитывали на экспромт. Но, как известно, хороший экспромт -- это хорошо подготовленный экспромт. Кобзону не хватило времени на репетицию, и он не знал, что ему предстоит выдержать. За полчаса до начала мероприятия ведущая Елена Ромина стала разыскивать режиссера и сценарий концерта. Видимо, ее поиски не увенчались успехом, поскольку в результате успех концерта зависел только от ее умения реагировать на происходящее и импровизировать (чем г-жа Ромина и занималась вполне безуспешно на протяжении всего вечера). В общем, на своем сольнике Кобзон оказался гостем. Ему указывали, где встать, где сесть, его уводили со сцены в зрительный зал, откуда он должен был смотреть аэробику в вечерних костюмах, ему диктовали, что делать, что петь, о чем рассказывать.

Иосиф Давыдович выдержал все. И то, что ему пришлось стоять два с половиной часа, опираясь на спинку ужасного белого дивана (который, кстати, и был единственным атрибутом декорации на сцене), и то, что на сцену беспрерывно выходили поклонники и каждый считал возможным поговорить или прочесть стихи типа: "Там, где цветы -- всегда любовь, и в этом нет сомненья./ Цветы бывают ярче слов и лучше объясненья!"

Единственным спасением стал... юмор. Когда Кобзону передали книжку стихов одного его поклонника под названием "Я так жил, ребята", он отреагировал мгновенно: "Чтоб я так жил, ребята!". На высказывание певицы: "Хотела бы, чтобы мой муж был таким, как вы" ответил анекдотом о молодом человеке, который предложил руку и сердце женщине в возрасте и получил ответ: "Если для пересадки -- я согласна".

Замечательно сыграли Ян Табачник и его великолепный джаз-оркестр под управлением Марка Резницкого, украинские коллеги по цеху Ани Лорак, Милана и Таисия Повалий поздравили маэстро с прошедшим днем рождения. Их выступления стали "концертом в концерте", хотя, если честно, не надо было пытаться "украшать" программу Кобзона, тем более -- удлинять ее на два с половиной часа.

Мадам Ромина все время что-то роняла на пол -- то билет, то цветок, она то поудобней располагалась на диване, то вообще занимала место певца у рояля, блистала ошибками или выдавала фразы, полные такта и юмора: "Вийдіть із-за канапи -- вас дівчата хочуть бачити!", "А записки все пишут и пишут -- кошмар какой-то!" Иосиф Давыдович покорно поднимал билетики, цветочки, стараясь играть в навязанную ему безумную игру. И только по его словам "Я думаю, что для меня места в концерте уже нет и надо объявлять конец" и "Не буду считать это концертом" и по тому, что он назвал все это "бедой", можно было почувствовать, что мэтр не так спокоен, как кажется.

Вторая часть концерта (прошедшего нон-стопом без перерыва) показала, что гвардия непотопляема и непобедима. Иосиф Давыдович пел -- дай Бог каждому: ни намека на слабость голоса, ни упрека -- профессионал с большой буквы! Он говорил, сыпал прибаутками, историями и анекдотами, и получал удовольствие от общения со своей публикой, в котором ему помогал великолепный пианист Алексей Евсюков. Поклонники все присылали и присылали записки с просьбами спеть то или это, а артист, поскольку обещал, пел уже хотя бы по одному куплету. Когда, наконец, около полуночи Кобзон все-таки попрощался и ушел со сцены, "Украина" постепенно опустела, а у гримерки любимого артиста выстроилась очередь: благодарные участники концерта, друзья, просители, журналисты...