"БЫЛИ НА ПОХОРОНАХ N. ПОВЕСЕЛИЛИСЬ!.."

Роберт Виккерс и Александр Каневский -- авторы знаменитого дуэта Тарапуньки и Штепселя -- решили как-то осовременить режиссуру своих программ. Роберт впоследствии рассказывал:

-- Мы ворчали, ворчали и доворчались. Сидим однажды у Юрия Трофимовича.

-- Ну, и кто же на сегодняшний день у нас лучший режиссер по-вашему? -- спрашивает он. Отвечаем, не сговариваясь: "Юрий Любимов"!

Ю. Т., ни слова не говоря, тут же набирает номер телефона и поет в трубку: "Цветок душистых прерий!".

-- Лаврентий Палыч Берий! -- отзывается на другом конце Любимов. -- Юрка! Привет! Ты куда пропал? (Они вместе служили в ансамбле МВД, который в те годы курировал Берия.) Тимошенко посвящает его в проблемы режиссуры и просит срочно приехать.

-- Сегодня уже не успею, а завтра встречай.

И действительно, приехал, причем не один, а с художником Давидом Боровским. Любимов потряс нас своими творческими находками. Это, конечно, было смело и дерзко, но для эстрады -- жанра, который должен быть понятен любому дебилу, не годилось никак. Доконал Боровский, набросавший эскиз декораций в виде костяшки домино размером где-то 3х4 метра.

-- У вас есть номер о рыбе. А эта костяшка и есть "рыба". Только доминошная. Правда, классно?..

В общем, три дня мы выпивали, закусывали, а когда провожали гостей на вокзал, речи о режиссуре уже никто не вел. Так и работали мы дальше с консерваторами...

Время от времени Тимошенко впадал в меланхолию. Однажды в Крыму захожу к нему в номер. Тарапунька лежит одетый, скрестив руки на груди.

-- Вы чего тут лежите, Юрий Трофимович?

-- Представляю себе, как буду лежать в гробу.

-- Да вы что? Лето, Крым, море, а у вас такие мысли!

-- Да я ж не только о себе думаю. О тебе тоже. Представляешь, пройдут годы, меня уже не будет, ты приедешь в Крым, познакомишься с дамой, поведешь в ресторан и между горячим и десертом она вдруг скажет: "А Тимошенко был неплохим артистом". Тогда ты взовьешься соколом: "Тимошенко?! Да он умер на моих руках!"

...В последний год жизни Тимошенко, уже зная, что обречен, извинялся перед теми, кого обидел, мирился с недругами, хоронил сверстников. Потом рассказывал: "Вчера гуляли на похоронах у N. Повеселились!.."