НИНА РУСЛАНОВА СМЕНИЛА ШЕСТЬ ДЕТСКИХ ДОМОВ

НИНА РУСЛАНОВА не любит журналистов, и у нее есть на то причины. Она тщательно оберегает свою личную жизнь, даже о любимой дочке Олесе редко рассказывает. Дважды обладательница премии "Ника", народная артистка России живет на Арбате в доме, в котором находится Щукинское училище, в котором она училась, а впоследствии два года преподавала. А еще оказалось, что мы практически ничего о ней не знаем, а история ее жизни просто потрясающая!

Имея "школу" Вахтанговского театра, Нина Русланова могла стать театральной актрисой, но известность ей принесло кино. Она из тех актрис, у которых даже эпизодическая роль становится бенефисом: "Тени исчезают в полдень","Цыган", "Не стреляйте в белых лебедей", "Небеса обетованные", "Завтра была война", "Собачье сердце", "Найти и обезвредить", "Остановился поезд", "Мой друг Иван Лапшин", "Зимняя вишня"... Ее снимали утонченные режиссеры-эстеты Алексей Герман и Кира Муратова, мастера "массового" кино Эльдар Рязанов и Алла Сурикова. Пожалуй, сегодня Нину Русланову можно назвать самой органичной актрисой отечественного кино. Ее героиням приходилось и прикалываться, и героически страдать: актриса и с медведем боролась ("Тени исчезают в полдень"), и в мокрой рубашке босиком на снегу стояла ("Знак беды"), ну а ее героиня в "Зимней вишне" -- это целая история становления "новой русской". Не из книг и учебников пришла к актрисе эта органика, а из собственной жизни.

-- Нина Ивановна, когда мы с вами говорили по телефону, вы вдруг перешли на украинский язык. Значит, не забыли язык и места, где родились?

-- С языком сложно, потому что давно не была в Украине, язык -- это все-таки общение. Да и с воспоминаниями уже непросто: иногда так активно боишься за этот свой кусок хлеба, что думаешь о завтрашнем дне, а не о вчерашнем.

"МЕНЯ НАЗЫВАЛИ НЕМКОЙ И БИЛИ НЕЩАДНО"

-- Как называется то место, где вы родились?

-- Я не знаю, потому что с двух месяцев воспитывалась в детском доме. А нашли меня в Богодуховке Харьковской области. Я сменила шесть детских домов в этой области. Так что, где конкретно -- не могу сказать. Но моя точка опоры -- Украина, Харьков. А вот как я туда попала -- история умолчивает.

Конечно, в детдомах много было плохого, жестокого -- послевоенные годы. Я была какая-то беленькая, меня почему-то называли немкой и били нещадно. А однажды даже подвесили на крючок за подбородок, и я истекала кровью. У меня до сих пор шрам остался. Но при всем том мы были дружны, делились последним куском хлеба и конфеткой, которую нам дарили из жалости. И сегодня я вспоминаю те годы, как самое радостное время в моей жизни. Я благодарна не только своим друзьям, но и недругам, которые меня били. Слава Богу, не убили, стала народной артисткой. Сегодня никакой злости во мне нет, кроме благодарности, что меня вытолкнула наверх эта судьбина.

-- Кстати, о куске хлеба. Вы начинали свою деятельность на кинокопировальной фабрике?

-- Это по-другому было. После восьмого класса нас отправили получать профессию, чтобы на плаву держала. Первую профессию, штукатура, я получила в строительном училище. Кстати, в училище я серьезно влюбилась во взрослого мужчину, который умел играть на баяне и хорошо пел. Он был высокий, стройный -- просто мужской идеал того времени. Я не признавалась ему в любви, но неотвязно за ним ходила. И ничего-то мне от него не нужно было, просто приятно было смотреть. А у него был свой роман, и я ему так надоела своей навязчивостью, что однажды он меня сильно избил.

После училища что-то строила, а потом, закончив заочно десятилетку, решила поступать в вуз, чтобы, как у нас говорили в детском доме, "выбиться в люди". Мечтала стать геологом, но была тупая в химии и физике. Как-то шла по Сумской, увидела объявление о наборе в театральный институт и подумала: "Вот это мне годится. Никакой математики". Надо сказать, что я считалась талантливым ребенком: читала стихи, танцевала, пела, были за это даже какие-то призы. Кстати, из-за этого проявленного артистизма я и получила фамилию в честь знаменитой тогда певицы Лидии Руслановой, так как моя собственная -- неизвестна. В общем, я что-то вспомнила из школьной программы и пошла поступать. Дошла до третьего тура, и меня не приняли. А еще сказали, что у меня хриплый голос, хотя я не курила, как другие девушки в моем возрасте, Слава Богу, мы этого не знали. Работая штукатуром, я всегда была на улице, поэтому в своей хрипоте винила профессию.

В какой-то момент я решила пойти на кинокопировальную фабрику и узнать, что же это такое -- Кино, потому что была как "чистый лист". Мне это действительно помогло: увидела много фильмов, поняла технологию. Но потеряла зрение, потому что все время работала при красном свете и часто в ночную смену. В следующем году я поступила в театральный институт.

"Я ГОТОВА БЫЛА ИГРАТЬ ДАЖЕ ХРОМОЙ"

-- А как оказались в Москве?

-- В Харькове я закончила два курса у замечательного, просто обалденного педагога Трофима Карповича Ольховского. После первого семестра меня решили выгнать, так как я вышла на экзамене и, в прямом смысле слова, не могла ногой двинуть. Все сказали: "Она профнепригодна, ее надо отчислять!" И тогда встал Трофим Карпович и сказал: "Ну, выгоним мы ее, и куда она пойдет, сирота? К тому же покажете, что я плохой педагог. Прошу оставить ее до конца года -- если я ничего не сделаю, тогда мы уйдем вместе". И он стал заниматься только мной. В конце года я так показала два отрывка на русском и украинском, что все сказали, что я могу быть актрисой, а мой учитель -- просто гениальный. К третьему курсу на мне был почти весь курсовой репертуар.

В это время я перевелась в Щукинское училище. На эту мысль натолкнул Ольховский, он как-то сказал: "Поезжай-ка в Москву. Все, что мог, я тебе дал, а тебе нужно расти дальше". Более того, он меня и в Москве опекал, бывая там, всегда приходил в училище и разговаривал с моими преподавателями: "Вы ее не очень ругайте. Она такая нервная, но очень талантливая". Я считаю его своим отцом по профессии, и хотя не могу приехать в Харьков, помолиться на его могилке, но каждый раз, когда бываю в церкви, ставлю свечку за упокой его души.

-- И вы попали в мечту каждого театрального актера -- театр имени Вахтангова?

-- Туда из нашего большого курса взяли только меня и Сашу Кайдановского. Проработав там 15 лет, я ушла на вольные хлеба -- в кино, антрепризы.

-- А почему ушли, не ваш театр?

-- Я не люблю давления. В те времена вахтанговская труппа была самой гениальной в Москве -- гиганты, а не актеры. Все, как на подбор. Я даже когда не была занята в спектакле, приходила и, стоя за кулисами, смотрела, как играют Плотников, Борисова, Яковлев, Гриценко, Максакова. Но сама ушла, потому что больше не выдержала. Очень много было собраний, где меня все время разбирали, мне это надоело, и я подумала: "Ну их, если им больше нечем заниматься, как меня разбирать".

-- Неужели вы не справлялись с ролями?

-- Нет, здесь было все в порядке. Были чисто дисциплинарные претензии.

-- А как возник театр Рубена Симонова?

-- Меня пригласил Евгений Симонов, который тоже когда-то работал режиссером в Вахтанговском, но его некрасиво "ушли". И он создал театр из своего же курса. Как-то Евгений Рубенович позвонил и попросил поехать с ними на гастроли с ролью Мирчуткиной из чеховского рассказа "Юбилей". Так я стала работать в его театре. К сожалению, когда наконец-то театру дали долгожданное помещение, здесь же на Арбате, Евгений Симонов так его и не увидел, умер. Вот потрясающая судьба...

-- Большой перерыв в этом театре у вас был в связи с его смертью?

-- Нет, у меня была травма ноги, я сорвала мениск, причем, на ровной сцене во время выпуска спектакля по Лескову "Воительница", где играла главную роль. Может быть, в этот день нельзя было ходить и ничего делать. Мне сделали три операции, и я год не могла выйти на сцену. Уже даже начала думать, что не выйду на нее никогда. Но я готова была играть даже хромой. Ну, не играла бы Гамлета, как Сара Бернар, но, может, какую-то хроменькую женщину. И когда меня сегодня приглашают в театральные антрепризы, я с удовольствием играю. Театр, кстати, дал мне и костюмные роли, а вот в кино это большая редкость. Из последних, пожалуй, фильм Светланы Дружининой "Тайны дворцовых переворотов". Мы все очень переживали, когда из-за безденежья не могли долго закончить картину.

"ЧТОБЫ Я В КИНО -- НИКОГДА!"

-- А ваша первая роль в кино -- "Короткие встречи" дала вам такую длинную дорогу в кино и встречу с таким необычным режиссером, как Кира Муратова?

-- Ну, это гениальный режиссер. А об Одесской киностудии я всегда говорю, что там начинался мой путь в кино. Когда я себя первый раз увидела на экране, со мной была жуткая истерика -- мне показалось это ужасным. Кира успокаивала и еле уговорила продолжить съемки, потому что я уже собрала чемоданы, сказав: "Чтобы я в кино -- никогда!" Мне казалось, что у меня все не так. Потом как-то прошло. Сейчас иногда в некоторых вещах я даже себе нравлюсь. А раньше... Выйдет картина -- я не смотрю, всегда было страшно себя видеть.

-- Зрители открыли Нину Русланову в очень популярном сериале "Тени исчезают в полдень".

-- Это чуть ли не вторая моя работа после "Коротких встреч", которые надолго "положили на полку". Я еще не поняла, что такое кинопроизводство. Съемки были в том же месте, где происходили события в фильме, под Свердловском, в маленькой деревушке. Мы жили очень дружно, был замечательный коллектив. Дружными остались и после съемки, особенно с Романом Филипповым, актером Малого театра, он играл в фильме Демида. В Москве дружили домами.

-- Сцена драки с Клавдией-Лучко в "Цыгане" уже просто вошла в классику советского кино!

-- Она получилась чисто импровизационно -- мы с Кларой вошли тогда в раж. Моя Катька -- такой замечательный тип женщины, смотрящей на свои несчастья со стороны. Она просто замечательная, живет всеми фибрами своей души.

-- Вы, наверное, человек азартный?

-- Сейчас нет. Но в свое время я просто заигрывалась ночами в преферанс до одурения, мне хотелось понять это. А в нашей профессии без азарта вообще нечего делать на сцене.

-- Кино -- это все-таки своеобразная лотерея и в чем-то опасная профессия. Что для вас на первом месте -- эмоциональное или рациональное?

-- Это не профессия. Вот я имела профессию штукатура. Профессия -- когда умеешь шить, что-то делать руками. А актер, мне кажется -- это не профессия, а состояние души. Это, скорее, музыкальный инструмент, который надо уметь сразу же настроить. А по поводу подключения, то по-разному. Но изучать роль нужно обязательно. Например, когда я играла в "Ричарде III" королеву Маргариту, то столько перечитала книг об этом периоде: я знала, кто такие Йорки, Ланкастеры, что такое Алая и Белая розы. Я знала, что мне играть, я знала, о чем говорю со сцены.

-- Как вы сегодня живете?

-- Ой, давайте не будем этого касаться, думаю, что жива, и мы с вами можем беседовать, и Слава Богу, потому что я жаловаться не привыкла. В жизни надо бороться до конца, стоять и все.

-- Тяжко быть талантливым человеком -- приходится ведь расплачиваться сердцем, душой?

-- Безусловно, более того -- безумным отчаянием. Но профессия и выручает, потому что если полностью погрузиться в сегодняшние проблемы, то нужно просто идти и сдаваться в психбольницу Кащенко. Самое страшное -- ощущение ненужности своей профессии. Я так благодарна своему ангелу-хранителю, который бросает мне какой-то спасательный круг, не давая сойти с ума! Как-то в такой период на Арбате навстречу мне шла молоденькая девушка с букетиком цветов. Вдруг подходит и говорит: "Можно. я подарю вам эти цветы, я так вас люблю!" Я не ожидала! Меня знают люди моего возраста, но я не думала, что сегодня наше кино еще смотрят и молодые, которым навязывают только американское месиво. Дальше я шла с мыслью: "Ну, ребята, мы еще живем"!