"ВСЕ, КТО ОСТАЛСЯ И ВЫЖИЛ -- ОПТИМИСТЫ!"

Эти праздники идут в календаре следом: первого апреля -- день юмора, а второго -- день рождения Михаила Мишина. Думаете, это случайность? Ай, бросьте -- сами прекрасно знаете, что нет. Кстати, именно поэтому раньше Миша почти каждый год на собственный день рождения оказывался в Одессе. Бывало, и человек 200 гостей собиралось. Причем, незнакомых. И Миша, что характерно, совершенно не возражал -- это он только с виду мрачный. А на самом деле -- такая душка!

"ВЫСШАЯ ПОХВАЛА БЫЛА: "ТЕБЯ ПОСАДЯТ!"

-- Михаил, вы как-то в интервью заявили, что "шутка -- это эпитафия чувству", и вообще, мол, "сатирик -- профессия сомнительная"... Человек, который о собственной профессии такое говорит, как минимум, вызывает недоумение!

-- Сомнительное занятие не в смысле его качества. А в том смысле, что я не очень представляю себе, что это такое. Я не знаю, что такое сатира сегодня. Когда-то выходили люди, обличали недостатки... Просто человек брал на себя некоторую микроскопическую смелость, говорил вслух на полмолекулы больше, чем принято. И слушатель-зритель был благодарен за это страшно, потому что он тоже так думал и даже говорил -- только на кухне. Наверное, в этом было какое-то мужество. Но при этом можно было не уметь хорошо писать -- то есть смешно писать. А сегодня что? Ну, вышел на угол, ну сказал: "Президент -- дурак". Ну и что? Раньше это был вопрос этики. А любое литературное произведение, не только сатирическое -- это все-таки эстетическая вещь. Прощалось несовершенство, что угодно -- за факт: за то, что ты пошел и сделал ЭТО, сказал... даже не сказал, а намекнул -- тебя считали храбрецом, высшая похвала была: "Тебя посадят!" Подходили люди за кулисами: "Потрясающе! Мишка, тебя посадят!"

-- Шикарная похвала! В вас такие реплики вселяли восторг и воодушевление?

-- Конечно! Ты себя чувствовал декабристом! Ты -- на острие, на грани!..

-- До серьезных неприятностей доходило?

-- Ну (лениво и без энтузиазма) были какие-то скандалы... Сейчас каждый может что-то вспомнить. Кому-то перекрывали кислород, в какие-то города не пускали выступать... У меня все было достаточно благополучно -- я просто, видимо, был поудачливее. Хотя, я знаю, что в КГБ были всякие там записи, кто-то писал "телеги"... Ну зачем сейчас молодым это объяснять?

Сейчас сам факт острого слова перестал быть таким уж необходимым, востребованным -- встал вопрос качества.

-- А вообще, сатира сейчас востребована?

-- Качественное слово всегда востребовано. Ну... только вопрос в размерах аудитории. Я говорю на том же уровне смелости, что и тогда -- только более изящно. Наверное, так и должно быть. Любая вещь качественная лучше некачественной, правда?

Хотя... сейчас такое время, что всплывают только какие-то поверхностные, "плоские" вещи. Люди должны знать, что где-то есть "заснеженные вершины"! Их надо уважать и теоретически к ним тянуться. А сейчас эти "горные хребты" как бы вообще необязательны. Поэтому выходит "гениальная Маша Петрова" со своим хитом...

-- (Недоуменно.) Это кто?

-- Ну Глаша Иванова, Ганна Панасюк -- какая разница? Я не спорю, это тоже должно быть. Но -- только на уровне "тоже".

"КОМЕДИЯ -- ЭТО СТРАШНЫЙ ЖАНР"

-- Правда ли, что вас назначили главным литературным редактором РТР?

-- Это уже устарело -- я оттуда ушел. Параллельно занимался там переводом-адаптацией сериала "Друзья" -- это мне было очень интересно с профессиональной точки зрения. Рейтинговый сериал, девятый сезон держит популярность, ничего вырезать или переписать нельзя -- все пишется вчистую, со зрителями. Постоянно надо было изобретать что-то, чтобы не терять нити -- в комедии не может быть долгих объяснений. Ну, условно, они говорят: "Как Джекки Коллинз с мальчиками". Всякий американец начинает хохотать: он знает, что это кинозвезда, которая постоянно крутит романы с молоденькими мальчиками... Нашим что -- все это объяснять?

-- Интересно, кого же вы вместо нее вставили?

-- Да никого! В том-то и дело... Что-то придумал совсем другое. Я же не скажу вместо "Коллинз" -- "Пугачева"?

-- Почему? Они своих актрис могут "приплетать" к тексту, а на наших -- табу?

-- Да нет, но я же американский сериал перевожу -- не может их актер так сказать!.. В общем, год я вот так возился. Комедия -- такой страшный жанр! Тут нужно точное попадание: чуть передержал, чуть недодержал -- все, провал.

-- А вы не пытались вмешиваться в "юмористическую политику" канала? Скажем, как-то уменьшить несметное количество выходящего на РТР "Аншлага"?..

-- Не-е-ет! Я там год просуществовал в качестве литературного редактора, и мы мирно и без сожаления расстались. Потому что они не понимали, что я им предлагаю, я не понимал, что они от меня хотят... Потом пришел главным производителем собственного кино Валерий Тодоровский, и я явно оказался лишним...

"ХОРОШИЙ БУХГАЛТЕР ЛЕГКО ПРОСЧИТАЕТ СЧЕТА ДРУГОГО БУХГАЛТЕРА"

-- Прав ли народ, считая, что сатирики -- более мрачные люди, чем все прочие?

-- Нас просто труднее рассмешить, потому что мы многое угадываем. Хороший бухгалтер -- он же наверняка легко просчитает счета другого бухгалтера? Но если меня обманывают -- я счастлив и первым смеюсь.

-- Миша, вы -- пессимист? У вас такое выражение лица...

-- Я -- пессимист?! Ерунда! Вы пессимистов не видели. Настоящие пессимисты или давно уехали, или повесились. Все, кто остался -- оптимисты! Раз вы остались, выжили и что-то делаете -- значит, на что-то рассчитываете. А раз на что-то рассчитываете -- значит, вы оптимист!

-- А что именно сейчас делаете вы? Чем зарабатываете на жизнь?

-- В последние годы много занимаюсь театральным переводом. Не люблю рассказывать о планах -- не потому что суеверен. Но если я написал рассказ, то между мной и вами только лист бумаги, ты почти ни от кого не зависишь. А театр, кино -- это такая организационно-финансовая машина, где ни за что нельзя заранее ручаться. Вот мы с драматургом Сашей Червинским написали сценарий комедии "Самые горячие собаки". Сценарий куплен, уже должны были вот-вот снимать -- и вдруг все замерло на полувздохе.

Из последнего, что уже случилось -- в апреле на сцене МХАТа была довольно шумная и, по-моему, очень удачная премьера английской пьесы, которую я перевел -- "Нумер 13". Поставил Володя Машков. Спектакль уже получил какие-то премии... Не знаю, мне такая работа нравится! Вообще, комедия -- это самый требовательный жанр. В другом жанре, если ты, как зритель, сидя в зале, плачешь -- хорошо. А если не плачешь? Ну что ж, тебе никто ничего не обещал. А если уж на афише написано "комедия" -- это сразу такая ответственность! Ты хотя бы два раза должен улыбнуться. Если этого не происходит -- это провал.

А еще по мере того, как я стал переводить, я понял, как много иностранных книг просто угроблено бездарным переводом. Я всегда об этом догадывался, а теперь -- точно знаю. (При попытке отвлечь от "процесса" Мишин обрушивается на Валерия Хаита. -- Авт.) У меня -- ИН-ТЕР-ВЬЮ! Я интересен людям! А если вы не интересны, то не надо завидовать! Миллиарды читателей завтра прочтут мои слова, миллиарды!

"СОБЛАЗНЕНИЯ КАК ТАКОВОГО НЕ БЫЛО"

-- Миша, тут одна моя коллега написала, что вам ничего не стоит соблазнить женщину... Замечали ль вы за собой такую способность?

-- Мне, конечно, лестно такое мнение. Опровергать не буду. Подтверждать -- тоже. Здесь что ни скажешь -- будешь выглядеть идиотом. "Да, мне ничего не стоит" или "нет" -- все равно -- псих.

-- А если рассматривать очень конкретный случай? Свою жену, Татьяну Догилеву вы долго "обхаживали"?

-- Нет... Ладно, расскажу, как мы познакомились. Она снималась в фильме "Вольный ветер" по мотивам оперетты Дунаевского. Режиссером был Ян Фрид, а я -- одним из авторов сценария. Никак не могли найти актрису на главную роль, и вдруг я случайно увидел по телевизору спектакль театра "Ленком" о жизни Светлова. Там роль Светлова в разных человеческих проявлениях играло десять человек: Светлов-трус, Светлов-поэт, Светлов-циник, Светлов-добряк... А всех женщин -- жену, любовницу, комсомольского работника -- играла одна актриса. Я увидел: молодая, живая -- как раз то, что нам надо! Фамилии я, конечно, не знал. Титров не видел. Приезжаю на студию, рассказываю всем, что надо срочно найти эту актрису. И тут какая-то ассистентка говорит: "Так она снимается в соседнем павильоне в "Блондинке за углом" -- только что выходила оттуда с Андреем Мироновым!"

Я потащил Фрида смотреть пробы и отснятый материал "Блондинки". С Фридом вопрос был сразу решен. А Таню пришлось еще долго уговаривать сниматься, потому что... ей сценарий не нравился. Но уговорили все-таки. И они уехали на три месяца снимать -- то ли в Ялту, то ли еще куда -- я уже не помню.

-- Без вас?

-- Ну какой я? Я же сценарий написал -- и все! Они уехали, и там ей все три месяца работы рассказывали, как я страшно в нее влюблен (я ее в глаза не видел!), а мне рассказывали, какая она прелесть, умная и талантливая. И только осенью, почти полгода спустя, на "досъемках" в павильоне мы познакомились и пошли отмечать это дело с шампанским...

-- И вам уже не составило труда завоевать сердце девушки, потому что ее подготовили к тому, что вы в нее влюблены?..

-- В этой плоскости вообще вопрос не стоял! Потому что там было много проблем: у меня была семья, и вообще -- много человеческих сложностей... Не хочется сейчас об этом говорить. Вообще, личная жизнь, знаете, чем отличается? Тем, что она личная. Конспективно я изложил. А дальше? Тут не было "соблазнения" как такового, о котором так остроумно написала ваша коллега.

-- Вашей дочке Кате сейчас сколько лет?

-- Зимой будет семь. Уже в школу пошла.

-- Она на родительскую славу как-то реагирует?

-- Конечно, она знает, что мама -- известная артистка. Папа в смысле работы для нее -- абсолютно загадочная фигура: сидит, чего-то на компьютере вытворяет... Надеюсь, что она этим не озадачена. Но что происходит внутри человека -- никогда не знаешь.

-- Почему?

-- Родители обычно обманываются. Я уже из одного опыта об этом знаю. И влияешь ты на ребенка гораздо меньше, чем принято считать. Ты думаешь, что это пружина, заведенная тобой, и ты знаешь, как она сработает? Ничего подобного. Да, ты даешь какое-то воспитание, учишь не сморкаться на пол и здороваться при встрече -- но очень многим ты не управляешь.

-- Когда вы в юности шли в эту профессию, хотя бы приблизительно себе представляли, как это будет выглядеть?

-- Совершенно не представлял. Я же не собирался становиться писателем! Так, что-то пописывал в свободное от работы время. Работал по специальности "инженер-электрик", конечно же. Что-то стали публиковать. А потом году в 76-м вышла какая-то моя книжечка, и я ушел на вольные хлеба.

-- Страшно было?

-- Конечно! Все-таки, независимо от того, делал я что-то или не делал, два раза в месяц мне выдавали зарплату. Да, было страшно. Тем более, была семья, ребенок маленький... Но я рискнул как-то!

-- Жена, наверное, тоже не пришла в восторг от вашей идеи?

-- Да нет, она понимала, что я должен уйти. Хотя подробностей -- куда именно я ухожу -- она просто не знала. Но, методом исключения, это все-таки наиболее МОЕ дело из всех. На самом деле, счастливы те люди, которые точно знают, что реализуют себя правильно и "безальтернативно".

-- А вы многое перепробовали?

-- Я даже в рамках литературы попробовал и прозу, и драматургию, и перевод... Я не "долбил" целенаправленно какое-нибудь одно направление и, наверное, поэтому достиг меньшего, чем мог бы для своего возраста. Но я так устроен -- иначе не могу. У меня нет ощущения "несомненности" своего предназначения. Скорее даже наоборот. Хотя, по объективным показателям, вроде есть какой-то мелкий успешек...

-- А вообще, возраст имеет значение?

-- Да. Потому что все меньше остается времени на то, чтобы что-то исправить.