В ХОЛОДНОЙ ЭЛЕКТРИЧКЕ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ СОГРЕТЬСЯ... МОРОЖЕНЫМ

Первые впечатления от современного дизайна пригородного железнодорожного вокзала сменяются легким шоком в электричках. Пришлось перед Новым годом покататься в фастовском направлении и обратно: неуютно, промозгло в вагоне, стынут руки-ноги. Правда, околеть от холода здесь не дадут -- есть реальная возможность недорого утеплиться. Вот семенит бабулька, предлагающая шерстяные носки за три-пять гривен, за ней колобком выкатывается необъятная барышня с дешевыми рейтузами и четырехгривневыми вязаными перчатками, а вот плетется тетка, набросив на себя что-то аляповатое: "Покрывало, купите покрывало!"

С голоду тоже не помрете. Тут вам и колбаска, и пиво, и пирожки с горохом. Чаще всего носят всевозможные "ласощі" ( 35--50 коп.). "Гулливеры" для Валеры, конфеты -- для Светы!" -- скандирует бравый мужичок с объемистой сумкой (три конфеты -- на гривню). Душа леденеет, а приветливая барышня предлагает мороженое, с аппетитом уплетая порцию. "Хотите с изюмом или с курагой? -- спрашивает, утираясь, продавщица и сокрушается: "Вот никто не берет, приходится самой есть. Возьмите -- всего 70 копеек!"

Весело и забавно: кажется, то ли базар проплывает перед вами, то ли вы гребете вдоль торговых рядов. Энергичные юноши предлагают ручки, батарейки, фонарики, туалетную бумагу (три рулона -- гривня), девица шуршит серебристым дождиком. Одна старушка торгует хозяйственным мылом по 50 копеек за кусок, другая -- иголками с нитками, третья сует вам под нос фигурки Деда Мороза и бенгальские огни за гривню. Симпатичная молодка деликатно предлагает носовые платки, а чернобровый красавец -- спиртомеры. Пожилая женщина в засаленном тулупчике вовсю агитирует недорого приобрести пакетик семян каких-то хитрых орешков, обижаясь на обращение "бабушка". "Называйте меня "пани", пожалуйста!" -- гордо взывает торговка.

Как только поезд трогает с места, соловьями заливаются продавцы газет, самоклеящихся календарей и различного чтива. Цены на периодику в поездах чуть выше, нежели в городе. Сочинения когда-то жутко популярной Франсуазы Саган можно прикупить здесь всего за пару гривен, новехонький трехтомник Ромена Роллана вам отдадут за пятерку и будут при этом безмерно благодарны. "Скажите, Роллан -- это про любовь или фантастика?" -- кокетливо спрашивает юная пассажирка.

А вот и местные "шансонье" с музыкантами. Гармонист вышибает слезу "паровозными" куплетами, парень с ионикой, но без голоса, душевно выводит песню из "Бандитского Петербурга". Диссонирует с ними миниатюрная скрипачка в дубленке, безуспешно наяривая перед пассажирами мелодию из репертуара Бориса Гребенщикова. Средь "шумного бала" разобрать, какую станцию объявили по скрипуче-дребезжащему микрофону, весьма трудно.

Не заставят себя ждать и колоритные бомжи с попрошайками. В сравнении с ними пообтесавшиеся метрополитеновские побирушки -- элита. Тут как тут подчеркнуто сдержанные поездные контролеры: "Если вы такой крутой, так чего ж в электричке ездите?" Здесь "дитя асфальта" обязательно приобщится к живому, незамутненному слову родного народа: "А ну подвинься, ишь, расселась, твою мать!" Затем может последовать проникновенная речь доморощенного философа-интернационалиста: "Эх, доченька, и среди евреев есть хорошие люди, только они все уехали..." Если повезет, можно услышать эпатажный спич вагонного юродивого. "Вы, дорогая, очень подходите для службы в женском спецназе, -- заговорщицки подмигнув, блаженно улыбается вам сумасшедший, -- меня послали именно таких подбирать!" Правда, после столь лестного предложения приходится менять дислокацию.

Говорят, скоро в обновленных электропоездах установят телевизоры, в вагонах будет по два туалета. С приходом цивилизации публика станет сдержаннее, исчезнет экзотика... Как, уже подъезжаем? Жаль...