ОТ МОРОЖЕНОГО ЗАВЯЛИ ВСЕ ДЕРЕВЬЯ НА КРЕЩАТИКЕ

Киевляне еще помнят предпринятую несколько лет назад "битву" городских властей против киосков, раскладок и стихийной торговли. Количество снесенных тогда киосков казалось роковым, но прошло совсем немного времени, и они опять появились, изменив свое привычное место и слегка облагородив внешний облик. Хотя уличная торговля, несмотря на регулярные гонения, никуда не исчезла.

Весь этот торговый ренессанс -- примета не только нашего времени. Достаточно полистать киевские газеты эпохи "цветущего социализма" и понимаешь -- это было актуальным всегда.

К торговле у советской власти руки дошли лишь к середине 1930-х годов, когда сложился какой-никакой рынок товаров. Газеты с большим энтузиазмом обличали "отвратительную киевскую перекупку с обжорными рядами и грязными рундуками, от которых воняло гнилью и разложением". Старые базары были объявлены источником антисанитарии и антигигиены, а на смену им пришел культурный советский рынок.

Сурово изживались пережитки прежней базарной торговли -- спекуляция, торговля из-под полы, отсутствие дезинфекции, обвесы, кражи. Тогда крупным плацдармом воришек и беспризорного элемента были Галицкий и Сенной базары. Да и остальные городские рынки не были до конца очищены от "тлетворных наростов нэпманского и хищническо-торгашеского капитализма".

Но настоящим бичом киевских тротуаров и площадей оставалась уличная торговля. В особо бедственном состоянии в 1936 году оказалась улица Воровского (совр. Крещатик). Киоски с водой и лотки с сигаретами, встречались изредка, а все остальное -- базарная стихия. На углу площади Калинина (совр. Незалежности) у фруктового базара толпа регулярно перекрывала очередями движение транспорта. А за зданием Городской думы, среди клумб, бушевал настоящий толкучий рынок. Дальше по улице кипело царство тротуарной торговли -- на столах, с ящиков и табуреток продавалась: галантерея, книги, мороженое, фрукты, арбузы, пирожки.

Торговля имела столь грандиозные масштабы, что однажды киевских мороженщиц обвиняли в настоящей экологической диверсии. Талая вода из морожениц "преднамеренно сливалась" ими в лунки крещатикских деревьев, от этого они быстро чахли и гибли. Мороженщицы исчезли с Крещатика...

Под солнцем, в знаменитой киевской пыли, продукты быстро портились, создавая непередаваемый аромат, особенно у Бессарабки. Даже торговля книгами принимала на Крещатике "малокультурный вид". Они лежали на фанерных щитах и кучами на асфальте. Это было характерно и для других киевских улиц. Но за несколько предвоенных лет репрессивными и штрафными мерами Крещатик был очищен...

Хотя не только террором действовали власти. Было объявило о создании специальной комиссии по приему строящихся объектов -- киосков и ларьков. Неудачными и безвкусными были объявлены круглые открытые витрины (еще со времен царя-батюшки), где продавец выглядел этаким музейным экспонатом, типовые киевские театральные кассы и даже бело-голубые "грибки для милиционеров".

Им на смену пришли, памятные довоенному поколению, киоски-терема на углах улиц Пушкинской и Толстого, Бессарабского рынка, стадиона "Динамо" и вокзала. Эти капитальные киоски-павильоны, торговавшие табаком, продтоварами и мороженым, являлись настоящим украшением города. Многие торговые организации заказывали фирменные киоски, как своеобразную визитную карточку предприятия. На протяжении десятилетий узнаваемыми были киевские киоски: "Минвода", "Горкоопрод", "Табакторг" и конечно "Союзпечать". А особой гордостью выдумщиков из Киевторга были передвижные "лари-возки" для игрушек и мороженого, курсировавшие по киевским паркам и "хатки-магазинчики" по продаже книг и канцтоваров. Город хорошел, торговлю активно загоняли в "культурные рамки"...