90-ЛЕТИЕ БУДЕМ ОТМЕЧАТЬ БЕЗ НЕГО...

Весной ему исполнилось 80. Помню, на юбилее одного киевского театра я ему сказала: "Знаете, Борис Наумович, они хоть и помладше вас будут, но выглядите вы значительно моложе!" Это была правда. Главный балетмейстер Театра имени Франко Борис Каменькович до конца оставался на редкость молодым, озорным и ироничным человеком. Сорок дней назад его не стало...

В 15 лет "обычного киевского босяка" Борю Каменьковича (это он сам так формулировал) взял в только что созданный ансамбль народного танца Павел Вирский. И начался праздник длиной в 65 лет. Недаром его называли "магистром танцевальной магии". В одном только Театре Франко он как балетмейстер поставил десятки спектаклей. В свои 80 он мечтал о классном мюзикле, где можно было бы развернуться во всю мощь. У него начинали танцевать даже те, кто совершенно не подозревал в себе таких способностей, а франковский балет мог "заткнуть за пояс" многие профессиональные хореографические коллективы.

Мы подружились как-то вдруг -- пару лет назад. В Киеве тогда гастролировал московский театр "Мастерская Петра Фоменко", и фоменки играли в футбол с киевскими артистами. После чего я написала статью, где предводителя фоменок, режиссера-педагога этого восхитительного коллектива Евгения Борисовича Каменьковича обозвала "потомственным мастером "золотая нога", а самого Бориса Наумовича -- "большим специалистом по выписыванию кренделей ногами". Борису Наумовичу понравилось. Он признал меня "за свою".

Любимый сын и "лучшее творение в жизни", как говорил о нем отец, Женя -- Евгений Борисович -- прославленный московский режиссер, родился в Киеве. Учиться уехал в Москву, в ГИТИС. В 76-м окончил актерский курс, в 82-м -- режиссерский у Андрея Гончарова. Того самого, у которого ровно за тридцать лет до этого окончила курс режиссуры Женина мама -- Ирина Александровна Молостова.

Мы, театральный и околотеатральный молодняк, называли ее между собой "Ирина-Сан" -- не столько для краткости, сколько из нежности. О ее студентах-актерах справедливо говорили: им повезло. Молостова была строга и взыскательна наедине -- но при этом всегда отважно бросалась в бой, если надо было защитить своих. И даже самых слабых находила за что похвалить. Такой бешеной энергии, как у нее, и в молодых нынче не сыщешь. А как умела восхищаться! Так искренне, с таким горящим взором, что "заражала" окружающих мгновенно.

Молостову приглашали ставить оперные спектакли по всему миру. В декабре 98-го она отправилась в Москву ставить в Большом театре оперу Чайковского "Опричник" -- там и случилась беда. Накануне Нового года Ирина Александровна попала в больницу с инсультом. Свое 70-летие 29 января она встретила в реанимации. Никто не верил, что спасти ее не удастся...

Тогда, три года назад, Борис Наумович остался один. В Москву к детям не поехал, как ни тяжело было здесь без нее -- любимой жены, которая была рядом почти 45 лет и которой он до старости посвящал стихи. Они были удивительно красивой парой...

Завтра -- день рождения Ирины Александровны. Вот -- подумала я недели за три -- наконец-то пойду да сделаю интервью с Борисом Наумовичем! Я понятия не имела, что его больше нет...

Его хватились только дня через три. Сообразили, что Каменькович не пришел на какую-то встречу -- небывалый случай! Когда взломали дверь, он сидел в кресле перед телевизором. Спокойный и мудрый, как всегда. Его сердце остановилось мгновенно. 20 декабря прошлого года. Кажется, он не мучался. Театральный отряд, увлеченный новогодней суматохой, не заметил потери бойца. Никто никого особенно не оповещал...

...Я не смогла прийти 1 апреля в Театр Франко на празднование его 80-летия. А встретив спустя пару дней на каком-то мероприятии, бросилась поздравлять, извиняясь за отсутствие на вечере... Борис Наумович, улыбаясь, замахал руками: "Ничего страшного! У меня вот-вот будет еще один юбилей, так я вас непременно приглашаю -- мое 90-летие". Я ему клятвенно пообещала. Так что вечером 1 апреля 2010 года я занята, и это обсуждению не подлежит.