"ЕСЛИ У МЕНЯ ВЫХОДНОЙ -- ТУТ ЖЕ НАЧИНАЕТСЯ АРИТМИЯ"

Спартак Мишулин считает, что у него в арсенале -- три самых народных роли: Карлсон, Саид из "Белого солнца пустыни" и Пан Директор из "Кабачка "13 стульев". А я так думаю, что никакой фильм не сравнится интригой с историей его собственной жизни...

ЗА СТАЛИНА, ЗА ЛАМПОЧКУ!

-- В вашей биографии масса таких вещей, о которых хочется спросить: "Неужели правда, что..." Во-первых, я так и не поняла, почему имя вам давал дядя?

-- Я зачат был кем-то и чем-то -- я так этого и не знаю... А дядя был большой человек, проректор Академии общественных наук при ЦК партии, и все его научные работы были по гладиаторам. Главное, что он меня назвал Спартак, а своего сына в честь другого гладиатора -- Аристоник. Ну и кому лучше? А дочки его -- Клара и Ольга.

-- А отчество Васильевич откуда появилось?

-- А Василий -- это второй отец. Мама второй раз вышла замуж... Кстати, он был хохол, Василий Палыч.

-- Вы где-то обмолвились, что вашим отцом может быть Александр Фадеев...

-- Были предположения: мать училась в горном институте во времена, когда Фадеев учился там же...

-- То есть с ней вы никогда этого не обсуждали?

-- Не-ет, ни разу. И даже тетя Дуся вот умерла, ни слова не сказала -- а она-то знала. Но меня это не так и волнует. Когда плачут по телевизору: "ах, я папу не знаю..." Ничего страшного, если сам себя в руки возьмешь, сам строишь свою судьбу, пробиваешься сквозь льдины к просторам морей...

Вся беда (а может быть радость!) в том, что я вырос в военное время. Криминальная обстановка была не лучше сегодняшней. Мы тогда уже жили не в Москве (маму, которая была замнаркома золотопромышленности, конечно же, репрессировали). Темные города, и "друзья", которые старались за шиворот налить водку, споить... А я не пил. До 43 лет даже не пробовал. Я даже закурил только ради того, что во время работы в лагере разрешалось отдыхать тем, кто курит. Причем, курил "козью ножку", потому что простая сигарета дымилась пять минут, а "козья ножка" -- до двадцати минут... Но потом я и это бросил. Видите, неинтересный я для журналистов субъект -- не пью, не курю... Хотя влюбляюсь!

-- По одним сведениям вас посадили за то, что вы испортили портрет Сталина, по другим -- за то, что лампочку выкрутили для театра...

-- Все вместе: и лампочку выкрутил, и книгу "История гражданской войны" стырил в библиотеке... Я писал роман: мои герои дошли до России, и мне надо было знать историю гражданской войны, чтобы их вплести туда. И, конечно, Сталин. У меня до сих пор хранится этот портрет. Там же обратная сторона чистая была! Вот я там, на обратной стороне я и писал роман мелким почерком. За такое могли и припаять! Хорошо, хоть не 58-я -- меня уберегли. Дали мне сначала полтора года. Вообще-то, для двенадцатилетнего пацана и это -- нормально.

Поначалу я в лагпункте трактористом работал. Но как-то устал и заснул в борозде. И на меня наехал трактор. Всего перемолотило. Охранники посмотрели на кровавое месиво и отправили меня в морг. Но мне повезло, через несколько часов туда случайно зашла нянечка, которая обнаружила, что я живой. И врач-заключенный спас мне жизнь. После этого я стал водовозом. Заключенные были все время голодные, и я догадался, как их подкормить. Вылил из бочки воду, насыпал туда муки, люди подходили с котелками, насыпали пайку, а вечером в бараках пекли лепешки. Но однажды я иду, а навстречу начальник: "Дай попить из бочки!" Я ему говорил, что это мутная вода, из речки, грязная, лошади там наделали... Эх, не помогло... Ясно, что доложил кто-то. Вот так заработал еще полтора года.

-- А что это за история, когда вы чуть не погибли от удара ножом?

-- Это в молодости... Я же боксер, мастер спорта. И как-то шел по темной улице. Фонари тогда были -- ни уму, ни сердцу -- только крохотное пятнышко света. Идут девчонки, вошли в свет, вышли в темноту -- и крик. Я подбежал: парень к ним пристает. Ну, я как дал ему!.. А сзади на меня второй -- с ножом. Левое легкое пробил.

-- Правда ли, что вы, для того, чтобы купить дачу...

-- (Простодушно.) Да, водкой торговал в ларьке.

-- Загримировавшись, чтобы не узнали?

-- Ну, наклеил усы-бороду, кепку надвинул. В принципе, не надо было особо прятаться, потому что света там не было.

"АКТРИСЫ НАПРОБОВАЛИСЬ НАРКОТИКОВ И ПОЛЕЗЛИ НА ДЕРЕВЬЯ"

-- Вы осенью отпраздновали 75-летие. Насколько я понимаю, дочка у вас родилась, когда вы были уже достаточно "взрослым" человеком...

-- Да, дочке 22 ноября исполнилось 22. А я так и хотел, честно говоря: лучше быть двадцатилетним в двадцать первом веке, чем было бы ей сейчас 35. Я считайте, ей сохранил молодость. Она окончила Щепкинское училище и уже второй год играет в Театре на Перовской. Уже в первый год сыграла шесть главных ролей.

-- Еще одна дата: сорок лет, как вы в Театре Сатиры. И как вам сейчас с новым руководством?

-- Осваиваемся. Пока трудно что-то сказать, но, я думаю, Шура Ширвиндт -- порядочный человек. Он не накричит, не уничтожит, как Плучек уничтожал своих же актеров, своих же детей. Казнил их, не давал играть, иногда девочек держал до 30 лет, а потом говорил: "Вы уже старые" и т.д. А Шура... даже по одному поступку о нем можно судить. В свое время, когда у нас был 95-летний Тусузов и 95-летняя Токарская, театр должен был предоставить машину, чтобы довезти их от дома до театра и обратно. Так театр этого не делал, а Шура отвозил их домой и привозил на работу на своей машине -- при его занятости он все же успевал за ними заехать! Это уже -- поступок. А характер человека -- это его поступки. Первое, что он сказал: что он никого не будет увольнять.

-- У вас ведь были сложные взаимоотношения с Валентином Плучеком?

-- У меня все было хорошо, но потом... Я не знаю, кто "написал оперу", но после этого он даже здоровался со мной: "Здравствуй, антисемит!" Отчего -- я не могу понять.

-- Что, никакого повода не было?

-- Скорее наоборот. Я написал статью о евреях как о талантливых людях: что пока русский гоняет в футбол, еврей учит языки и занимается на скрипке, и в 40 лет еврей становится большим человеком, а тот -- балбесом, который начинает "писать оперу". И написал, что жалко, что я не еврей... Но не в этом дело. У Плучека была манера наказывать артистов -- он просто не давал играть. Аросевой десять лет не давал играть за то, что она что-то где-то не так сказала. И если бы не "Кабачок", никто бы не знал Аросеву.

А меня он последнее время не любил... Ну потому что надоело мне: каждый праздник, любое застолье -- все говорят: "Ах, какой талантливый Плучек! Ах, какой любимый!.." Надоело! И подарки я ему не дарил... В общем, Егорова в книжке "Андрей Миронов и я" кое-что правильно написала. Единственное, она там нафантазировала себе свою любовь -- но это дело писательницы. Я-то знаю, я же дружил с Мироновым -- это два года у них длилось. Остальное все -- виртуально, это ее фантазии. Хотя слог у нее неплохой...

-- Слог-то неплохой, но меня вот что больше всего смутило: судя по книге, она одна -- умница и красавица, она одна хорошая...

-- Да-да, а остальные все -- г-но. Конечно. И она одна его любила. А я написал статью "Очередная". У него была уйма женщин! А у нее сколько было?! Когда мы ездили в Азербайджан -- я был руководителем группы -- ой, что это было! А азербайджанцам же только дай намек -- все, хана, зарежут! Я их там спасал. Мало того, что они там наркотики пробовали, я их на деревьях находил -- ту же Егорову...

-- ?!

-- Наркотиков напробовались (угостил кто-то) и полезли на деревья -- птиц изображать! Группа московских артистов!..

-- Вы до сих пор жалеете, что не ушли за Марком Захаровым, когда он звал. Но ведь это можно было и позже сделать?

-- Не-ет. Ему тогда было трудно. А мы с ним друг друга понимали. И он меня звал, когда только пришел в "Ленком" худруком... А сейчас чего ж -- когда у него Янковский, Караченцов есть...

-- А тогда не решились? Но вы же, в общем, рисковый человек!

-- Не очень я рисковый. Я разумный! В чем-то. С перехлестом. Черт его знает... Может быть, я испугался -- я был выдвинут на звание народного -- такая меркантильная мысль... С этими званиями, вы понимаете, в 23 года меня выдвигали на звание заслуженного артиста! Но я переезжал в другой город, а в обкоме партии сказали: ах, ты едешь в другой город? Все, снять! В Омске -- то же самое. В Москву едешь? Снять! Я по молодости не придавал этому значения. А вот постарше стал -- смотрю, вокруг уже все в званиях... Как в "Современнике": помните, они все отказались от званий и... все нахапали.

"БЕЛОЕ СОЛНЦЕ..." Я УВИДЕЛ ЛЕТ ДЕСЯТЬ СПУСТЯ"

-- Это правда, что вы не пересматриваете собственные фильмы?

-- Не могу. Сам на себя на экране смотреть не могу. Нет, знаете, вот мне понравился фильм "Бедная Саша", где я играю пахана. Хоть меня и ругал режиссер Тигран Кеосаян -- я "в десятку" попал. И "Очарованный странник" Лескова мне понравился, где у меня маленький эпизод -- цыган. Остальные -- я боюсь. "Белое солнце" я посмотрел лет через десять -- и то случайно, на Новый год, когда водку запретили, и мы сидели с женой дома, а по телевизору фильм запустили.

-- И как впечатления?

-- (Удовлетворенно.) Мне понравилось. Главное мое достижение -- это то, что я вымарал много слов. Я объяснял, что люди восточного склада -- молчаливы. Там в сценарии на вопрос: "Как ты здесь оказался?" -- Саид отвечал: "Это потому, дорогой друг, что мы любим друг друга, что ты меня спас..." и т.д. и т.п. Представляете, какой наворот? А так одно слово "Стреляли!" -- и все сразу понятно.

-- Как вы себя чувствовали, будучи зарытым по шею в песок?

-- Действительно, связали меня, зарыли по самую шею -- ну а как же иначе, меня ведь товарищ Сухов должен был откапывать! Правда, я стоял на коленях в ящике -- а то бы вовсе не выкопали... Ощущения были -- класс! Теплый песок, у кого радикулит -- очень полезно! Вообще, там места целительные. Был такой военначальник Байрам-Али, у него болели почки. И вот когда он со своим войском остановился в этой местности, они болеть перестали. Он двинулся дальше, дошел до Мары (это в 30 километрах), и они снова заболели. Тогда Байраму-Али разрешили там жить. С тех пор это место, названное Байрам-Али, считается вторым в мире курортом для почечников. Там обмен веществ идет так, что (прошу прощения за натурализм!) мы даже не писали! Там все выходит через пот. Пьешь-пьешь воду -- а почки отдыхают. Так что, я помимо своей воли подлечился.

-- И что, местные жители действительно вас принимали за своего?

-- Да! Во-первых, я был стриженый и носил тюбетейку. И лопотал что-то на тарабарском языке, так что таджики на меня смутно так смотрели и молча уходили. Думали, что это какая-то неизвестная им национальность. А иначе от них не отвяжешься. Ну, некоторые узнавали: "О, Пан Директор!"

"ЗА ВДОХНОВЕНЬЕ ДЕНЕГ НЕ БЕРУ"

-- Вы от всех этих приключений еще не устали? Не возникает мысли: а может, на пенсию сходить?

-- Не-ет, это я не могу! Если у меня выходной, у меня начинается аритмия! Ничего не делать? Я не понимаю, как это.

-- Ну, могли бы воспоминания писать, рассказы...

-- Я же не профессионал -- мне для этого вдохновение нужно! Вот я летел сюда -- в самолете стихи написал, потому как меня "затронула" одна девушка. А сесть и писать по расписанию -- нет. Я же не беру денег за свои рассказы. Меня даже в Америке когда напечатали, по $100 за рассказ -- я не взял. Я сказал: "Нет, ребята, это плохая примета" -- зарабатывать не своим делом. Я получаю зарплату...

-- То есть, вы настолько не нуждаетесь в деньгах, что можете легко отказываться от ста долларов за рассказ?

-- Я работаю много. Накоплений каких-то нет, но в общем, нормально. Можно было бы больше скопить. Но... Знаете, когда я приехал после съемок "Белого солнца пустыни" в Москву, я остался должен киностудии 21 рубль 15 копеек.

-- Как вам это удалось? Ведь тогда, говорят, в кино были бешеные зарплаты!

-- Съемочный день мне сделали -- 25 рублей. Действительно, по тем временам -- неплохо. Договор в общей сложности был, по-моему, на 800 рублей. И суточные -- 2 рубля в день. Ну, я тогда немножко пил. И угощал, и... остался должен. А сейчас я снимаюсь, в основном, в разной дребедени -- грубо говоря, ради денег. Приглашают в какие-то сериалы -- на одну серию. А отказать не могу, потому что режиссеры -- они народ обидчивый. Один раз откажешь, на второй -- не пригласят. Такого "ахового" ощущения: "Ах, я снимаюсь!" -- нет.

-- Вы вообще человек прямолинейный?

-- Не-ет, я трусливый. Если бы я, прыгая на подножку трамвая, поскользнулся, упал, и ноги волочились бы по земле, я бы постеснялся крикнуть: "Спасите!". У меня после трех моих "всесоюзных" ролей появились такие знакомые (даже в Политбюро), которые очень хотели со мной общаться -- а я стеснялся даже позвонить, поздравить с днем рождения -- чтобы не подумали, что я от них чего-то хочу. Вот такая дурацкая стеснительность. С другой стороны, какая-то дипломатия должна быть. Нельзя быть таким прямолинейным, как моя мама была. Она все время выступала, орала в состоянии аффекта. Взрывалась, а потом жалела об этом. Как и я иногда: взрываюсь, а потом жалею. Потому что становишься старше, собираешь мозги в кулак, а когда начинаешь нервничать, тебя захлестывает, перескакиваешь с одного на другое, логики нет, и все воспринимается как оскорбление. А доказывать свою правоту надо логически. Хотя... наш народ трудно логикой убедить -- он все время, по любому поводу, находится в состоянии аффекта.