Выпуск газеты Сегодня №37 (1085) за 16.02.2002
БЛИНООБЖИРАЛОВКА ПО-КИЕВСКИ
Стало быть, удовольствий хватит на все киевское население, и возвращаться по домам будет удобно в каком угодно виде: никто не рискует затеряться во тьме ночной, ибо электрические фонари на Крещатике начали опять сиять без всяких приключений и коварных выходок, и не после 12 часов ночи, а после заката солнца. Если можно было нарисовать картину того блинопоедания, которое производилось в Киеве за прошлую неделю, то это вышло бы произведение, достойное занять место на выставке. Может быть, кто-нибудь из художников воспользуется этими отрывками для своей будущей картины на блинный сюжет.
9 февраля: "Проснулся от сильнейшего угара. Оказывается, квартирная хозяйка затеяла печь блины. Сбежал к знакомым. Тоже пекут блины. Съел 20 штук. Вернувшись домой, целый вечер лежал на диване и ничего не делал".
10 февраля: "Ходил на службу, но работал мало. Больше думал о блинах. Даже в переписываемом докладе сделал прискорбную описку: вместо "меры, содействующие подъему народного благосостояния" написал "меры, способствующие народному блинопоеданию". Директор был возмущен. Ушел домой и решил не есть блинов. Впрочем, хозяйка уговорила съесть 30 штук. Удивительная женщина! Каждый день ест блины и чувствует себя прекрасно. После обеда отдыхал и видел во сне, что директор превратился в блин, и я его проглотил. Чувствовал большое удовольствие. Вечером был у знакомых. Ухаживал за дочкой и ел блины, съел 35 штук. Вернувшись домой, лежал на диване и ничего не делал. Видел во сне Маничку и блины. Чувствовал громадное удовольствие".
11 февраля: "На службу не ходил. Ел блины. Был у знакомых и опять ел. У этих знакомых тоже прехорошенькая дочка и прекрасные блины. Съел 40 штук и выпил две бутылки наливки. Потом хотел ухаживать за дочкой, но не мог, ибо был принужден возвратиться домой и ухаживать за желудком. Дал себе клятву больше не есть блинов. Съел 50 штук и решил, что это будет последний раз".
12 февраля: "На службу не ходил. Чувствовал тяжесть в голове и беспокойство в желудке. Решил целый день просидеть дома и питаться бульоном. Но хозяйка опять пекла блины и убедила меня съесть 55 штук. Удивительная женщина! Каждый день ест блины и обладает удивительной силой убеждения. Вечером зашел знакомый и уговорил пойти к знакомым, у которых дочь Анечка. Тоже штучка, глазенки так и бегают. Целый вечер глядел на глазенки Анечки и ел блины, смотрел и ел. Сколько съел, не помню: не то 60, не то 70. Удивительные глазенки и удивительные блины! Когда вернулся домой -- не помню!".
13 февраля: "Посылал утром Ивана в аптеку. Вечером ел блины, потом опять ел блины. Ухаживал за Маничкой или за Анечкой, наверное не помню. А может быть, за Верочкой? Положительно не помню, но блины ел -- это знаю наверняка..."
14 февраля: "Ухаживал за блином и ел Маничку. Прехорошенький блин и удивительно вкусная Маничка, но знаете -- Анечка лучше, особенно когда намазать ее икрой, облить сметаной и маслом, положить сверху Верочки и разрезать тоненькими ломтиками. Восторг -- да и только! Но... удивительная женщина моя хозяйка!".
15 февраля: "Иван! Беги в аптеку за доктором, всех докторов сюда тащи! Проклятые блины!!! Иван, блин тебя возьми, поворачивайся живее, тысячу блинов тебе в глотку!"
На этом дневник обрывается.
"Киевлянин", февраль 1892 год.