РЕАКЦИОНЕР ИВАН ГРОЗНЫЙ ВВЕЛ КНИГОПЕЧАТАНИЕ, А РЕФОРМАТОР ПЕТР I -- ЦЕНЗУРУ

Если бы сотни миллиардов книжных томов, изданных за всю историю человечества, собрать в одну кучу, рядом с нею знаменитая пирамида Хеопса выглядела бы горсткой камешков, сложенных детской рукой в песочнице.

Помнится, когда появились компьютеры, радикальные фаны "электронных знаний" прочили книге скорую смерть (впрочем, то же самое предрекали театру после изобретения кино). Печатное слово не только выжило, но и не утратило своих позиций. Но давайте не морализировать по поводу этой удивительной живучести, лучше совершим краткий экскурс к истокам книгопечатания.

ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО. РУКОПИСНОЕ

"В великой мудрости -- много печали. И кто умножает мудрость, тот преумножает скорбь", -- говорится в "Екклесиасте", одной из книг святого писания. Безвестный древнерусский летописец, словно полемизируя, страстно восклицает: "Ум без книг -- яко птица опешена. Якоже она взлетети не может, такоже и ум недомыслится разума без книг". Крестителю Руси, киевскому князю Владимиру, взявшемуся за создание могучей державы, ученый люд нужен был позарез. И в 988 году, свидетельствует "Повесть временных лет", послал он собирать у знати детей и отдавать их в обучение книжное. Сразу же встал вопрос об "источниках знаний", и засели в тихих кельях монахи за переводы на церковнославянский греческой книжной премудрости.

Ох и сложна была средневековая метода изготовления книг! До середины XIV века на Руси материалом для писцов служил пергамент (название восходит к городу Пергам, где его изобрели во II веке до н.э.) -- тонко выделанные листы кожи. Чудо-чернила, не выцветавшие в течение столетий, делали по особому рецепту, дошедшему до нас благодаря рукописи Троице-Сергиевой лавры. Хотите -- попробуйте сами их приготовить. Да только сперва запаситесь терпением! Итак, надо взять чернильные орешки (наросты на дубовых листьях), мелко истолочь и просеять сквозь сито, залить смесью перебродившего и свежего меда, смешать с вишневым клеем, в полученный раствор опустить железные пластинки и поставить сосуд в теплое место на три дня. И каждый день трижды размешивать и процеживать жижу, испытывая языком на сладость.

Но это -- игрушки по сравнению с написанием самого фолианта. Над ним трудились: доброписец чернописный -- основной текст; статейный писец -- воспроизводил вязь красной киноварью; заставочный писец -- рисовал буквицы и заставки; живописец иконный -- изображал миниатюры; златописец -- покрывал золотом заставки и фрагменты миниатюр. Отдельно три мастера оформляли оклад. Переплеты делали из досок, обтянутых тисненой кожей, бархатом или шелком. Самые богатые клиенты заказывали оклады из серебра и золота, часто украшенные самоцветными каменьями.

Понятно, что при такой технологии книги были безумно дороги, а труд писца -- почетен, хоть и тяжел. "Счастлив мореход, достигший берега, такоже и Козьма, завершивший труд сей", -- этой ликующей фразой закончил книгу древний мастер. Но и среди этой братии встречались и халтурщики, и балагуры. Так, один, не будучи уверен в качестве своей работы, в конце книги приписал: "Путята писал, да где криво -- да исправите, а не кляните". А что к ремеслу приучали с младых ногтей, свидетельствует трогательная ремарка отрока Данилы, сделанная на полях уцелевшей рукописи: "Отце писал досюду. А читайте, исправляя, не кляня меня, Бога ради, коли ребенок где ошибся".

ГЕНИЙ, КАК ВОДИТСЯ, УМЕР В НИЩЕТЕ

Европа рвалась к просвещению. Монастырские и светские переписчики уже не справлялись с потоком заказов. Придумали вырезать целые тексты страниц на досках из твердых пород дерева, а потом делать множественные оттиски (кстати, так до сих пор тиражируются священные сутры на Тибете) -- но и это не спасло положение...

В 1400 г. в немецком городе Майнце родился Иоганн Гуттенберг. Был он дворянских кровей, да по бедности семьи подался в ремесленники. Талантливый изобретатель, он придумал принципиально новый способ книгопечатания путем набора текста из отдельных металлических букв -- литер. Предполагается, что произошло это в 1427-29 годах, но Иоганн долго не мог найти деньги на обустройство типографии. Покинув Германию, 10 лет мыкался по заграницам. И только в 1440-м, вернувшись на родину, выдал первую в истории человечества настоящую печатную книгу -- поэму на немецком языке. Увы, замечательное изобретение не принесло автору ни богатства, ни признания современников. Как часто бывает с гениями, он умер в нужде.

Зато более предприимчивые издатели скоро смекнули, какую выгоду можно извлечь из "ноу-хау", и в крупнейших городах Европы стали множиться типографии. Эра рукописной книги закончилась. Но не на Руси! Здесь еще больше столетия писцы сгибались над летописями, житиями святых и прилежно "тиражировали" Библию.

СВЯЩЕННАЯ ЕРЕСЬ

Но вот грянуло правление Ивана IV, за крутой нрав прозванного Грозным. Развратник и богомолец; жалкий трус, бросивший Москву на разграбление татар, и дерзкий полководец, покоривший Астрахань; устроитель сильной державы и деспот, огнем и мечом уничтоживший последний оплот демократии -- новгородское самоуправление. Словом -- политик выдающийся, такие у нас и сейчас встречаются.

Грозному нужны были чиновники, грамотные администраторы. Потому со вниманием выслушал он Ивана Федорова, превзошедшего науки в Краковском университете диакона кремлевской церкви Николы Гостунского. Тот предложил устроить в Москве книгопечатню на манер тех, что Федоров видел в Европе. И в 1553 г. Грозный повелел строить Печатный двор рядом с Кремлем. Вместе с помощником Петром Мстиславцем Федоров создавал первую в Московии типографию, и в 1564-м выпустил в печати первую книгу -- "Апостол", созданную по образцу русских летописей с их затейливым оформлением. А через год -- два издания Часовника.

Но высшему духовенству не пришлось по вкусу, что кто-то посягает на его монополию просветителя. Клерикалы объявили печатание книг колдовством и ересью. Печатный двор вскоре "случайно" сгорел дотла, и Федоров с Мстиславцем подались в изгнание. Прибились первопечатники ко двору великого литовского гетмана Ходкевича, ревнителя православия. Там, в городке Заблудове, они в 1569-м издали Учительское Евангелие, а через год -- Псалтирь с Часословцем. Затем русский первопечатник перебрался во Львов, где в 1572 г. выпустил "Апостол" и Азбуку. С этой даты официально было принято вести отсчет началу книгопечатания в Украине. По приглашению князя Константина Острожского типограф в 1576--81 годах работал у него, выпустил пять изданий, в том числе знаменитую Острожскую Библию. Окончил свои дни Федоров во Львове в 1583-м, как водится -- в большой нужде. Там и был похоронен при Онофриевском монастыре. После Брестской унии 1596-го монастырь отошел к католикам, те перенесли надгробную плиту первопечатника внутрь храма, а в 1903-м, во время перестройки церкви, надгробие было уничтожено...

ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЙ ПЕРВОПЕЧАТНИК -- РУССКИЙ, БЕЛОРУС ИЛИ... НЕМЕЦ?

Я уже слышу возражения на провокационный вопрос. Ведь только что речь шла об Иване Федорове -- чего же еще? Но наша история вообще отличается "непредсказуемостью", все дело в том, как ее, родимую, трактовать.

Меня лично смутил один факт. Цитирую бюллетень "Русское воскресение". "Найден радикальный метод преодоления "московского следа" в украинском первопечатании. В 1994-м Украина выпустила почтовую марку, посвященную 500-летию первых украинских книг. Таковыми отныне признавались издания краковского печатника Швайпольда Фьоля (он первым в мире в 1491-м выпустил печатную книгу на кириллице. -- Авт.). Правда, почему напечатанные немецким мастером на территории Польши богослужебные книги на церковнославянском языке признаны украинскими "першодруками", остается загадкой для всех здравомыслящих людей".

Негодование российских ревнителей "первородства" понятно. Да и версия, что Фьоль был нашим первопечатником -- большая натяжка. Но вот считать ли его издания, предназначенные именно для наших предков, первыми украинскими книгами -- вопрос философский. Ведь в те времена даже для человека определяющей была не национальность, а вероисповедание: чего уж говорить о книге.

Но то, что пионером восточнославянского книгопечатания все-таки был не русский Федоров, а белорус Скорина -- беспорный факт. Почти за полвека до издания московского "Апостола", в 1517-м, выходец из Полоцка Франциск Скорина напечатал на старобелорусском языке свой "Псалтирь". По понятным причинам во времена СССР все лучшие достижения старались выводить из русского корня. Посему и белорусский подвижник отошел в тень старшего "по крови", хоть и младшего по времени, собрата по ремеслу.

"ЛЮБИ ЦЕНЗУРУ, МАТЬ ТВОЮ!" --

перефразировал известное выражение знакомый сотрудник Главлита, когда мы однажды вместе отмечали советский День печати. И добавил: "Без нас, цензоров, вы такую "дурасу" понапишете..." Горячий спор у нас тогда разгорелся. Но вот в 1990-м Главное управление по охране государственных тайн в печати "приказало долго жить", а книги, газеты и журналы не стали хуже.

Заинтересовавшись, "откуда есть пошла" цензура как таковая, я не удивился, когда обнаружил ее церковные истоки. Опасаясь, как бы распространяемое светскими книгами свободомыслие не убило веру, священники из Кельна в конце XV века предложили ввести духовную цензуру на подконтрольной территории. И добились своего. Идея настолько понравилась Папе Римскому Александру IV, что он в 1501 г. издал буллу о повсеместном установлении цензуры: "Отныне и впредь на вечные времена никто не смеет ни в Риме, ни в других городах или диоцезах (епископствах) напечатать какую-либо книгу или сочинение, иначе как по тщательном рассмотрении и одобрении местным епископом и инквизитором". Вот откуда взялся инквизиторский стиль, присущий институту цензуры во все времена!

До России сие "благо", опять же, дошло с двухвековым опозданием. Даже Алексей Михайлович, до болезненности набожный сын первого Романова и отец Петра Великого, не решился ввести повсеместную цензуру. Напротив, "царь тишайший" благословил первое на Руси светское периодическое издание -- бюллетень "Кремлевские куранты". Выходил бюллетень редко, мизерным тиражом и предназначался для самого царя-батюшки и его ближайшего окружения. Но факт неумолим: газета "Ведомости", основанная Петром I и считающаяся матерью российской периодики, была лишь второй.

Зато точно известно, что именно Петр, реформатор прозападной ориентации, позаимствовал в Европе цензуру и распространил оную на все подвластные земли. Лучшего способа пресекать "брожение в умах", столь пагубное для единовластия (единоверия, однопартийности) человечество не придумало.

Но, как известно, любое действие порождает противодействие. Смутьяны и вольнодумцы с тех пор начали трехсотлетнюю игру в "кошки-мышки" с цербером цензуры -- и далеко не всегда проигрывали. Например, знаменитая пушкинская "Ода вольности", запрещенная к печати, долгое время ходила в списках и в таком виде снискала не меньшую известность, если бы вышла официальным тиражом.

Особенно впечатляют достижения советских "самиздатовцев", изобревших хитроумные способы тиражирования запретного чтива. Будучи в массе своей людьми хорошо образованными, для распространения "крамолы" они вовсю использовали достижения научно-технического прогресса. Многие из тогдашних "неблагонадежных" и доселе, как дорогую реликвию, хранят дома самиздатовские "синьки", прозванные так за характерный цвет печати. А делали "синьки" так: на кальку тушью наносили текст, а потом через светокопировальную установку выводили на бумагу нужное число листов. Вот и жужжали по ночам казенные светокопиры, подтачивая устои "нерушимого" СССР. Самиздатовцы реанимировали даже догуттенберговский способ -- печатание с "досок". Роль последних выполняли навощенные листы плотной бумаги, на которые печатной машинкой "набивали" текст. Отсюда название таких изданий -- "восковки".

...Итак, вольнодумцы победили -- и обрели право говорить и писать, что душа пожелает. Ортодоксы проиграли -- и пересели из парткабинетов в бизнес-офисы. Словом, каждый получил то, за что боролся. О наших смутных временах, наверное, еще напишут хорошие книжки. А мы, будем живы, их прочтем.