ЧТОБЫ РАССТАТЬСЯ С МУЖЬЯМИ, ОНА ОСТАВЛЯЛА ИМ ДЕТЕЙ

Балерина, народная артистка, которая зимой купается в Днепре и недавно родила третьего ребенка, -- это впечатляет. Анна Кушнерева поражает своей яркостью и неоднозначностью, своим особенным "балеринским почерком". Она танцует партии самые разные: в "Лебедином озере" и в "Кармен-сюите", "Спящей красавице" и "Княгине Ольге" -- романтические и героические, академические и модерновые, но всегда очень стильные.

В истории киевского хореографического училища был выпуск, который вспоминают даже более двадцати лет спустя: Татьяна Боровик, Нина Семизорова, Евгения Костылева, Любовь Данченко. Все девушки были очень разные, но все подавали большие надежды и, собственно, сразу же и стали ведущими солистками. В эту "звездную" компанию входила и Аня Кушнерева. Мы знакомы давно, еще с тех первых ее шагов в театре, а когда встретились, показалось, что пролетело просто мгновение, спрессовавшее целую жизнь, в которой перемешало столько всего...

"Я НЕДИСЦИПЛИНИРОВАННАЯ, КАКАЯ-ТО ИНТУИТИВНАЯ"

-- Узнала, что у тебя родился третий ребенок и, честно говоря, была поражена. Ты при этом не то, что не ушла из профессии, но даже не брала отпуск и выглядишь просто супер!

-- Я часто в жизни поступаю неожиданно. Вот вчера меня муж спросил: "А какая ты?" Какая я? Первое, что я сказала -- недисциплинированная, какая-то интуитивная. А еще сказала (хотя о себе может нельзя так говорить), что выбрала дорогу и не боюсь по ней идти. Точка. Вот такая я. Поэтому этот ребенок и многие другие шаги в моей жизни были, наверное, от движения души. Насиловать свою природу -- значит быть дисциплинированной, а я противоположность этому. Мне кажется, если моя жизнь не обращена к чувствам, то она теряет смысл.

А началось все с того, что как-то позвонила главному балетмейстеру театра Шекере и спрашиваю: "Анатолий Федорович, что я буду танцевать в сентябре?" -- "А что вы делали в конце сезона?" -- "Ну, у меня нога болела". А он и говорит: "Вы беременны!" -- причем, не спрашивает, а уверенно утверждает. -- "Да нет, я бы вам первому сказала". Потом я иду к врачу и узнаю, что таки да, беременна. Откуда он мог знать, как почувствовал по телефону то, чего еще я сама не знала? Просто мистика. Он тогда уже был очень болен и вскоре ушел из жизни. Узнав о беременности, я подумала: буду говорить и дальше, что болит нога, и затяну информацию о своем действительном состоянии.

-- Анатолий Федорович Шекера был непростой человек, некоторые считали его виновником своей несложившейся карьеры. А какие у тебя с ним были отношения?

-- У нас отношения иногда складывались, может быть, нелегко, в силу театральных интриг, но мы с ним чувствовали друг друга, поддерживали и общались на одном языке. И с уходом Шекеры мы наконец-то поняли, кого потеряли. Как всегда, ценишь, когда теряешь. Ведь театр, говоря его словами, -- "это обслуживание личностных вкусов". Кто у нас сидит в кабинете, того мы и обслуживаем. И сегодня ты Ромео и Джульетта, а завтра -- не больше, чем фея Сирени. Может быть, я говорю как человек, уходящий со сцены, но так говорят и совсем молодые, в полном расцвете сил. Ведь тяжело бесплатно танцевать. Театру, конечно же, нужно подключать все возможные рычаги и связи, чтобы хорошие танцовщики не уезжали, создавать им условия.

-- Когда ваша "великолепная пятерка" выпускниц училища пришла в театр, вы продолжали дружить или стали настоящими конкурентами?

-- Каждый был за себя -- очень много работали, о многом мечтали. Дружили, может быть, немного Таня Боровик с Ниной Семизоровой, и то скоро Нина уехала к Улановой в Большой. А я дружила только с мужчинами.

-- Все эти балерины еще танцуют?

-- Нет, пожалуй, остались на сцене только я и Боровик. Уже и Семизорова ушла на "пенсию".

-- А что ты сегодня танцуешь? Я тебя давно не видела на сцене.

-- В этом сезоне я танцевала только в "Лесной песне". Мне уже надо танцевать не классику, потому что ее лучше танцуют молодые балерины. Другое дело, что у них нет того, что есть у меня, но это сегодня уже не так востребовано. Нет индивидуальностей, нет личностей -- балерин можно спокойно перепутать.

-- Аня, ты сказала слово "уходящая". А как ты вообще к этому относишься? Ведь артистам балета приходится заканчивать карьеру где-то в 40 лет, это, наверное, необыкновенно тяжело...

-- Мое отношение к этому напоминает сцену из балета "Лесная песня", когда Мавка идет к персонажу "Той, що в скелі сидить" -- то есть к Смерти. Сначала она идет бездумно, не зная, куда и зачем. Потом отошла, испугавшись, но осознала и пошла уже уверенно. Так и у меня было. Я вначале пугаюсь, но потом осознаю, и последние мои шаги будут осознанные. Из сегодняшнего театра мне не жаль уходить. Я хочу и буду мудро к этому относиться. Во-первых, не хочу останавливаться, во-вторых, хочу сейчас уйти в ребенка и в преподавание. Хотя воспитывать чужих детей -- труд неблагодарный и, конечно же, это совершенно другая профессия. У меня есть костюм, есть что покушать, и, дай Бог, так будет и дальше. Кстати, в этом году я закончила театроведческий факультет театрального института.

-- А зачем тебе это, да еще и с маленьким ребенком на руках?

-- А мне просто интересно. Раньше не было возможности учиться -- работа, работа... А теперь хочется расширить свои знания. Важно что-то менять, самому меняться.

-- То есть ты из своего ухода не будешь делать трагедию?

-- Нет, я лучше буду делать то, что хочу, потому что в профессии я слишком много делала того, чего не хотела. Я хочу быть на природе, хочу ребенку дать хорошее образование.

-- А чем твой муж занимается?

-- Он закончил институт легкой промышленности и занимается бизнесом.

СТАСЯ, СТЕФАН И СТЕФАНИЯ

-- Ты довольно долгое время жила за границей. Но вернулась домой.

-- Жить за границей я не хочу. Раньше думала, что хочу, но тогда я себя еще не знала, потому что это очень тяжелая кара -- выживать в условиях абсолютного одиночества. А дома уже и стены греют.

-- Помню, как Аня Кушнерева каждый раз преподносила какой-то сюрприз, совершала очередной неожиданный поворот в своей жизни. Вокруг только успевали сказать: "Ах!"

-- Никто специально ничего не придумывал. Мне иногда хотелось открыть карту, ткнуть пальцем в какое-то место и туда поехать -- это такая детская мечта.

-- Ты человек отчаянный!

-- Сесть в поезд, не зная, куда он идет -- я уже так делала. В Югославии с мужем Зораном.

-- Аня, ты со всеми своими детьми сейчас общаешься?

-- Только с самой младшей -- Стефанией. Второй сын -- в Латинской Америке. Его отец мне сказал: "Ты уедешь одна, я его оставляю себе!" Я поплакала три дня -- и мне ничего не оставалось делать, как уехать. Сижу в самолете и чувствую, как что-то внутри порвалось, мое тело отходит навсегда. Ему тогда было год и девять месяцев, как сейчас Стефании, зовут его Стефан -- Степа, как моего отца.

-- А где ты познакомилась с его отцом?

-- В Колумбии. Я от Зорана (импресарио и первый муж, югослав) сбежала к нему на гастроли, так как Зоран не хотел, чтобы я танцевала на сцене. Я ему все оставила -- уехала, в чем стояла. Хорошо, что в Латинской Америке зимы нет. Поехала на гастроли в Колумбию и уже не вернулась. А Хуан был импресарио, который работал с нашими артистами и коллективами -- цирком, например, хором им. Веревки. Он оказался, правда, небольшим специалистом, со множеством недостатков и очень самолюбивым характером. Они все же совсем другие люди: мы более человечные, что ли, а они -- чужие, даже к своим близким. Я приехала на гастроли, когда Степочке было четыре месяца, и проваландалась с ним по отелям полтора года. Мы были в 37 странах.

-- Откуда брались силы? Наверное, с вами ездила няня?

-- Я не думала о том, что это сложно. Никакой няни не было: пока я танцевала, кто-то держал его на руках. У меня даже есть фотография: он лежит в середине балетной пачки, как цветок. Мы с ним практически не расставались: на репетициях, в дороге -- в автобусах, спал в коляске в багажнике машины. Помню, были сильные ливни, а мы по лужам ходили... Купался он и в океанах: в Атлантическом, в Тихом. Было немного трудно с питанием: в ресторанах еда только для взрослых, значит, остаются детские консервы. Но он здоровенький был. Все танцовщики, работающие вместе со мной, его любили.
А потом у нас с Хуаном начались скандалы, у него были страшные просчеты по организации гастролей. Много раз я пыталась оставить его, брала ребенка и уезжала, но он меня находил. Помню, как-то, пока муж спал, я вынесла из номера Стефана и села в автобус до Буэнос-Айреса. Но он там меня уже вычислил и встретил. Ничего не получалось. Ведь на вывоз ребенка надо было иметь разрешение отца, а он его не давал. Я не знала законов и не могла это предвидеть раньше -- думала, что все решается цивилизованно, по-христиански. Ведь на их иконах тоже мадонна с младенцем, они неотделимы. Я вовремя не поняла, что надо было хитрить. И сейчас не знаю, что с сыном, как он там. Хуан очень редко звонит по своим делам, но телефон не дает и о сыне не рассказывает, обходится общим словом "нормально".

-- А сколько уже сыну лет?

-- Десять. Старшая дочь Стася, которая все это время была у родителей ее отца Зорана, сейчас рядом, ей шестнадцать лет. Мы с ней уже как подруги и переросли тот возраст, когда ее не отпускали ко мне. Чувствуется, что Стася росла без мамы -- она не капризничает, нет в ней взбалмошности, какой-то легкости.

-- Небось, тоже балетом занимается, как мама и папа?

-- Нет, не занимается. Учится в обычной школе.

"Я СЕБЕ САМА МНОГО НАПОРТИЛА ТЕМ, ЧТО НАДОЛГО УЕХАЛА"

-- Я не знаю ни одной балерины, которая имела бы троих детей. Вообще это проблема -- балерина и дети. Многие отказались от них во имя профессии -- те же Уланова, Плисецкая, а другие не состоялись в творчестве, отдав долг детям.

-- Может, за границей есть. В Санкт-Петербурге есть такая известная балерина Аюпова, так она говорила мне о детях: "Неля Александровна (знаменитая Кургапкина, ее репетитор) была против". И у самой Кургапкиной тоже детей нет. Я читала, что у великого Баланчина балерина после рождения первого ребенка попадала в опалу, а после появления второго ее просто выгоняли. Он очень любил женщин, но считал, что профессия детей "перечеркивает".

У девушек из нашего класса в основном неудачная личная жизнь. На фоне карьеры они пытались построить и семьи, но это почти никому не удавалось. Нам, балетным, это как бы не положено. На Западе ты служишь -- значит, служи, не служишь -- значит, уходи.

-- Ты не стала Плисецкой, но свою нишу в украинском балете все же заняла и от рождения детей не отказалась.

-- Дети мне ничем не напортили в карьере, я себе сама много напортила тем, что надолго уехала из страны. За те пять лет, что меня здесь не было, все роли и спектакли уже распределились, места были заняты, и поломал это только Анатолий Федорович Шекера.

Сказать, что я ни о чем не жалею, не могу. Возможно, надо было иногда и пройти мимо чего-то, а иногда остановиться, услышать кого-то, прочитать между строк. Но это я знаю только сегодня. А раньше не умела предугадывать, как в шахматном турнире, очень прямолинейная была. Я не менялась, а люди все разные.